Александра Бахметева - Полная история Христианской Церкви

• Название: Полная история Христианской Церкви
• Автор: Александра Бахметева
• Жанр: История
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-45840-0

Александра Николаевна Бахметева (1825–1901) – известная писательница XIX века, почетный член Общества любителей российской словесности. В своих книгах, выдержавших много изданий, она излагала события библейской и церковной истории и пересказывала их для детей.

Предлагаемая книга повествует о временах появления и укрепления Христианской Церкви на земле. Судьбы империй и правителей, войны, народные движения и трагедии ересей тесно переплетаются с историей христианского учения, которое, собственно, и стало главной движущей силой жизни человеческого общества. Книга охватывает события первого тысячелетия со времени Рождества Христова. Написанная живым и ярким языком, она дает запоминающиеся образы известных людей прошлого и подвижников Церкви.

По благословению архиепископа Тираспольского и Дубоссарского Юстиниана.

Рекомендовано к публикации Издательским Советом Русской Православной Церкви.

---

В это же время до константинопольского патриарха дошло, что в южно-итальянских областях, состоявших под его ведением, распространяются обычаи, чуждые Восточной Церкви: пост по субботам, совершение Евхаристии на опресноках вместо квасного хлеба, который с апостольских времен и до IX века всегда употреблялся и на Западе, и на Востоке, и некоторые другие. Патриарх Михаил Керулларий счел своей обязанностью обратить внимание на такое нарушение древних церковных обычаев и вместе с епископом Охридским Львом в 1053 году написал в Италию епископу Иоанну Транийскому письмо, в котором с кротостью и умеренностью указывал на неправильность нововведения и умолял епископов и священников Апулии «исправить себя и народ, и оставить принятые ими нововведения». Некоторые писатели утверждают, что в то же время патриарх велел закрыть несколько латинских монастырей, находившихся в Константинопольской епархии. Но это обвинение ничем не доказано.

Письмо патриарха к епископу попало в руки кардиналу Гумберту, человеку горячему и запальчивому, который счел это величайшим оскорблением для Римской Церкви и внушил папе, что патриарх распространяет страшные клеветы на папский престол. Вслед за тем Михаил Керулларий получил от имени папы письмо или, лучше сказать, целую статью, состоявшую из сорока одной главы, в опровержение его краткого письма. Впрочем, едва ли можно сказать «в опровержение».

Это в высшей степени странное послание не опровергало и не доказывало ничего, относительно вопросов, о которых писал Керулларий. Папа бранил высокомерие и бесстыдство греков, которые осмелились предположить, будто бы Отец Небесный не открыл князю апостолов, Петру, как и на чем совершать воспоминание страданий Христовых. (Все на Западе очень хорошо знали, что Евхаристия совершалась на квасном хлебе до IX века, и папа не мог не знать, что не от апостола Петра принят обычай совершать ее на опресноках.) Затем папа подробно перечислял преимущества и права, дарованные Христом апостолу Петру, и еще подробнее – преимущества, дарованные Константином папе Сильвестру и его преемникам. С постыдной недобросовестностью, если не с крайним незнанием истории, папа Лев IX (1049–1054) описывал, как на четвертый день после своего крещения Константин якобы даровал папе власть выше власти императорской, «ибо, – говорит он, – император почитал до крайности нелепым земному владычеству подчинить тех, кого Божественное величество поставило над небесным»; как император снял с себя диадему, чтобы надеть ее на главу Сильвестра; как даровал папе царскую свиту и клирикам его право ездить на лошадях с белыми чепраками и носить обувь, какую употребляют сенаторы; как уступил папе Рим, Италию и все провинции, страны и города западных областей; и как, наконец, эта грамота Константина была подтверждена и подписана на Первом Вселенском Никейском Соборе. Основав на таких сомнительных доказательствах непогрешимость Римского престола во всяком церковном вопросе, папа снова жестоко укорял гордых греков за то, что не оказывают должного уважения латинянам, самым близким и любезным ученикам Петра, за которых Господь «преимущественно» положил жизнь Свою на Кресте, – между тем как греки, прежние и нынешние, не что иное, как еретики. Это последнее обвинение папа основывал на словах апостола Павла к коринфянам: «Разумею то, что у вас говорят: я Павлов, я Аполлосов, я Кифин, а я Христов», не замечая, что эти слова гораздо более осуждают латинян, нежели греков.

На это странное послание патриарх отвечал учтиво и с братской любовью. Император Константин IX Мономах желал быть в мире с папой, надеясь через него склонить немецкого императора Генриха III к общей войне против сарацин и норманнов. И потому вместе с патриархом писал и император и просил Льва IX прислать в Константинополь послов для рассуждения о мире Церквей и войне против сарацин и норманнов. Письма патриарха и императора были переданы правителю Апулии Аргиру, который взялся доставить их Льву IX. Папа в это время находился в плену у норманнов, которые, хотя и оказывали ему почет, как главе Церкви, держали его, однако, в плену в Беневенте более восьми месяцев. И когда наконец отпустили его, то папа возвратился в Рим больной и скончался через несколько дней после возвращения, 19 апреля 1054 года. Получил ли он письма от патриарха и императора, сделал ли какое распоряжение, остается сомнительным, но месяца через два после кончины Льва IX прибыли в Константинополь послы от его имени. Это были кардинал Гумберт, Петр, епископ Амальфийский, и архидиакон Фридрих, канцлер Римской Церкви. Они принесли от папы к императору письмо, наполненное самой напыщенной лести и похвал Константину Мономаху, который не заслуживал их нисколько. В то же время папа старался восстановить императора против патриарха, обвиняя в неслыханном властолюбии, в желании подчинить себе патриархов Александрийского и Антиохийского и во «многих нестерпимых поступках». Легаты вели себя в Константинополе крайне надменно и во всеуслышание говорили, что пришли научить греков истинным догматам веры.

Принесли они письмо и к патриарху. Патриарх для совещания с ними созвал собор духовных лиц. Когда легаты прибыли на собор, они, не поклонившись патриарху, только подали ему письмо, исполненное укоризн. «До нас дошла молва о многих нестерпимых вещах, чинимых тобой, но до сих пор мы оставили их нерешенными, – писал между прочим папа, самовластно присваивая себе право суда над патриархом. – Далее, говорят, что ты новокрещенный и не по порядку степеней церковных проторгся на высоту епископства. Побуждаемый непомерным честолюбием, ты стараешься отнять у патриархов Антиохийского и Александрийского принадлежавшие им права и подчинить их себе; величаешь себя патриархом вселенским – гнусное святотатство, проклятое самопроизволение; наконец, ты являешься клеветником Церкви Римской, а если какая нация на всем земном шаре по гордости в чеммлибо не согласна с Римской Церковью, то такую нацию нельзя считать какой ни есть Церковью: ее должно почитать скопищем еретиков, соборищем раскольников, синагогою сатаны».

Патриарх, приняв письмо, заметил, что печать сомнительна, а прочитав его, выразил убеждение, что послание не от папы, а подложное. Это предполагать мог он не только по содержанию письма, но и по известиям, полученным им от Иоанна Транийского, которые дали ему повод думать, что письма, отправленные из Константинополя, вовсе не были доставлены папе, а удержаны Аргиром вместе с находившимися при них деньгами; и что все дело шло от Аргира, непримиримого врага греков и личного врага патриарха. Патриарх указал легатам место позади митрополитов; они обиделись и поспешно оставили собор. Затем патриарх уклонился от нового совещания с ними, ожидая, чтобы они доказали достоверность посольства и подлинность писем, принесенных ими. Между тем он обстоятельно описал весь ход дела восточным патриархам: Антиохийскому, Александрийскому и Иерусалимскому, прося их содействия в вопросе, касавшемся всей Церкви. В письмах он перечислял и все отступления Римской Церкви от древней. Положено было иметь по этому поводу состязания с легатами.

Но легаты не дождались этого состязания, не представили требуемого удостоверения, а решились самовластно, самым дерзким поступком, прервать всякие сношения с патриархом. 16 июля они в присутствии священнослужителей и народа во время богослужения положили на престол храма Св. Софии грамоту, в которой от имени папы, властью Святой Троицы, апостольского престола, Семи Соборов и всей Кафолической Церкви предавали анафеме Михаила со всеми его последователями и «защитниками его глупостей», как они выражались. В той грамоте единомышленники Михаила, «лжепатриарха, обесславленного злейшими преступлениями», равняются со всевозможными еретиками. Замечательно, между прочим, что обвиняются они в том, будто «исключили из Символа, что Дух Святой исходит и от Сына»[286]. Диаконы убеждали легатов, но напрасно, взять назад эту грамоту. Они вышли из храма и, отряхнув пыль с ног своих в свидетельство против греков, оставили Константинополь. Патриарх велел спрятать грамоту для того, чтобы она преждевременно не огласилась в народе.

Известили императора о случившемся и убеждали легатов возвратиться. Но полагают, что император втайне дал им знать, чтобы они не возвращались в Константинополь, где духовенство и народ были до крайности раздражены против них и жизнь их могла бы быть в опасности. Император был всем делом недоволен в высшей степени: он желал мира между Церквами и из политических соображений готов был и на некоторые уступки в церковных делах, к которым был равнодушен. Твердость и ревность патриарха были ему неприятны, но он боялся угодливостью Риму раздражать духовенство и народ, ненавидевших латинян. Оттого весь его образ действий в этом деле был довольно двусмысленным. Легаты остались им довольны. Во время своего пребывания в Константинополе они, живя в Студийском монастыре, имели прения с иноком студийским Никитой Пекторатой (Стифатом), написавшим книгу о заблуждениях латинян. Император, как рассказывает Гумберт, описавший пребывание свое в Константинополе, велел сжечь книгу Пектораты против латинян. Теперь он велел наказать переводчиков грамоты и обрушил свой гнев на Аргира.