Буало-Нарсежак - Инженер слишком любил цифры

• Название: Инженер слишком любил цифры
• Автор: Буало-Нарсежак
• Издательство: «Прогресс»
• Жанр: Детектив
• Год: 1980

Открывает сборник статья Ю.Уварова "Пути жанра", в которой автор исследует истоки французского детективного романа, прослеживает эволюцию жанра.

В книгу включены детективные романы Буало-Нарсежака "Инженер слишком любил цифры", Поля Александра и Мориса Ролана "Увидеть Лондон и умереть", Себастьяна Жапризо "Дама в очках и с ружьем в автомобиле".

V 1.0 Convert to FB2 NickNem

---

— Ну-ну, — сказал Люилье. — Хотите, я дам вам в помощь Ребье? Или Менара?

— Это ничего не изменит, — проворчал Марей.

— Нам требуется лишь одно, — сказал Рувейр, — найти цилиндр. И чем скорее, тем лучше. В противном случае нам грозят осложнения, которых вы и представить себе не можете. Наши союзники по Атлантическому пакту не останутся безучастными.

— Мы его найдем! — поспешил вмешаться Люилье. Рувейр встал, кивнул Марею и протянул руку Люилье.

— Держите меня в курсе событий ежечасно. Господин министр выказывает к этому делу особый интерес.

Перед высокой, обитой кожей дверью двое мужчин вполголоса обменялись еще несколькими словами, потом, когда Рувейр ушел, Люилье со вздохом вернулся к Марею.

— Ну и попали же вы в переплет, — выдохнул он. — Вам следовало бы несколько более обнадежить его, мой бедный Марей. Между нами, неужели дела так уж плохи?

— Почти.

— Ага! Почти! Значит, вы видите некоторый просвет?

— Самый незначительный.

— Надо было сказать об этом.

— Я жду сообщений от Бельанфана. Как только получу ответ, я вам сообщу.

Люилье снял с вешалки плащ, взглянул на стрелки электрических часов.

— До девяти я буду дома. Потом уеду ужинать к друзьям. Но вам дадут номер телефона. Звоните не задумываясь. Добрый вечер, Марей. Защищайтесь, черт возьми!

Комиссар спустился к себе в кабинет, где его ждал Фред.

— Ну как? — спросил он.

— Завуалированные угрозы. Перепугались они не на шутку… Может, я и сгорю, но сгорю не один… А-а, ты велел принести поднос, это хорошо.

Марей открыл бутылку пива и стал пить прямо из горлышка. Фред с беспокойством следил за ним. Марей перевел дух, поставил пустую бутылку на стол и спросил:

— Что слышно от Бельанфана?

— Он взялся за работу. Отыскал с полдюжины отпечатков, но уверяет, что все не то.

— Схожу-ка я к нему, — решил Марей. — Записывай, если будут звонить.

Совсем недавно для Бельанфана оборудовали под самой крышей вторую лабораторию. Картотека находилась в конце того же коридора. Несмотря на объявления «Курить запрещается», паркет был усеян окурками.

— А, вот и ты, — сказал Бельанфан. — Ну и работенку ты мне подкинул.

На нем был грязный халат, весь в пятнах, изъеденный кислотами. Он был тщедушный, белокурый, из кудрявой шевелюры все время выбивалась одна, закрученная, точно пружина, прядь и падала ему на глаза. Конверт в зажимах ярко освещался прожектором на подвижном стержне, стол был загроможден всевозможными склянками.

— У меня семь отпечатков, — сказал Бельанфан, — но, за исключением двух, все чепуха.

Он показал Марею на эмалированные бачки, в которых плавали фотоснимки.

— Не густо, — произнес Бельанфан. — Люди чересчур тщательно моются. Вот этот ничего… А этот, строго говоря…

Марей ничего не различал, кроме сероватых полос, испещренных более светлыми прожилками.

— Большой палец левой руки, — комментировал Бельанфан. — И палец этот мне что-то напоминает. Я его, конечно, видел, но когда?

Прикрыв глаза, он призвал на помощь свою удивительную память.

— Не вдаваясь в технические подробности, — шептал он, — я могу утверждать, что палец этот когда-то давно был слегка расплющен. Еще заметен шов у сустава… Я жду, когда принесут увеличенные снимки. Ну как там клише? — крикнул он в глубь лаборатории.

Потом, вернувшись к фотоснимкам, колыхавшимся в бачках, добавил:

— Парень, должно быть, побывал у нас, но в связи с каким-нибудь незначительным делом, иначе я бы вспомнил…

Ассистент принес увеличенные снимки, еще влажные, и Бельанфан, наколов их один за другим кнопками на доску, отступил немного назад и, склонив голову, разглядывал их.

— Ты не хуже меня видишь, — объяснял он, — шрам… а вот здесь наверху расплющено…

Палец его скользил по снимку, словно по штабной карте, следуя направлению каждой линии.

— Вспомнил, — продолжал Бельанфан. — Этот тип пытался открыть сейф.

При этом слове сердце Марея забилось сильнее.

— Сейф?

— Не то чтобы настоящий… Просто маленький сейф с секретным замком у одного врача… Уж не помню, что он там делал у этого врача… Во всяком случае, тогда отпечатки пальцев сыграли роль… Подожди… Пойду схожу в картотеку.

Марей остался один, на его глазах краешки фотографии стали свертываться от света раскаленных ламп. Если Бельанфан не ошибается, неуловимого убийцу удастся разоблачить. Достаточно имени, описания примет, и ему уже не уйти. Бельанфан все не возвращался. Марей достал свою последнюю сигарету, перегнувшуюся пополам от слишком долгого пребывания в кармане, и нервно закурил. Нет, что-то вдруг все идет чересчур уж легко!

— Вот, — крикнул Бельанфан. — Нашел.

Он помахал карточкой и положил ее перед комиссаром. Марей взглянул на мужчину, сфотографированного анфас и в профиль: лицо правильное, пожалуй, даже слишком миловидное, потом прочитал вполголоса то, что значилось на карточке:

Рауль Монжо… родился 15 октября 1924 года в Орлеане… Осужден на год тюремного заключения за кражу… Освобожден 22 декабря 1956 года… Последнее известное местожительство: Париж, улица Аббатис, 39, отель «Флореаль»…

— Так я и думал, — заметил Бельанфан. — Маленькое дельце. На убийцу он не похож!

V

Марея разбудил телефонный звонок. Он протянул руку к ночному столику, снял трубку и без всякого энтузиазма поднес ее к уху.

— Алло, да… Добрый день, господин директор… Да, как будто подтверждается… О! Я не хотел вас беспокоить… Впрочем, возможно, это вовсе и не та нить… Помните, заказное письмо, которое получил Сорбье… так вот, его отправил некий Рауль Монжо. Его имя фигурирует в картотеке… Год тюремного заключения… Я уже отдал все необходимые распоряжения… Как вы говорите?… Да, нет ничего проще. У нас есть его последний адрес… на улице Аббатис. Я поручил это Фаржону. Он начал расследование вчера вечером. Много времени не потребуется… Нет, господин директор, в данный момент я ничего не думаю, ничего не знаю, я жду… Спасибо, господин директор.

Зевнув, Марей положил трубку. Что он думает!.. Люилье, видите ли, желает знать, что он думает! А что тут думать, если в распоряжении убийцы оставалось всего четырнадцать секунд, чтобы исчезнуть! Марей встал, открыл ставни. Комнату залил ослепительно яркий свет летнего дня. Марей с отвращением выпил стакан воды. Думать!.. Думать о других… О Бельяре, например, который просыпается рядом со своей женой и новоиспеченным младенцем… Или о Линде, Девушке с Льняными Волосами… Или о комиссаре Марее, ведь он одинок как перст, вроде этих бедолаг, которых он бросает в тюрьму.

Снова зазвонил телефон. Марей покорно снял трубку.

— Алло… Привет, Фред, дружище… Что?… Я так и думал… Этого следовало ожидать… Минутку, я кое-что запишу…

Он достал блокнот, всегда лежавший наготове в ящике.

— Давай… Значит, в отеле «Флореаль» — ничего… Что они говорят об этом типе?… Ну конечно, не хотят вмешиваться… Ах так! Подожди, я запишу… Монжо и тотализатор… Интересно, а дальше?… Хорошо. Между нами говоря, тайные агенты не имеют привычки играть на бегах… Согласен… И когда же ты с ним встретишься, с этим гарсоном из кафе?… Прекрасно!.. А я сейчас отправляюсь к мадам Сорбье… Слушай, ты звони Мишо. Как только выдастся минутка, я ему тоже позвоню, и он мне все передаст… Пока.

Машина опять закрутилась, и Марей потирал руки. Монжо теперь крышка. Это дело каких-нибудь нескольких часов. Марей разогрел остатки кофе, наточил свою старую бритву и раза два-три провел лезвием по щеке. Все те же привычные жесты изо дня в день. Зеркальце, повешенное на окно, звук скребущей по коже бритвы и лицо, которое видишь перед собой, то и дело гримасничающее, чтобы облегчить бритве борьбу с непокорной щетиной. Но все это не мешает думать, как хотел того патрон… И додуматься, например, до того, что цилиндр-то могли украсть и раньше, а не в самый момент преступления. Может быть, утром, а может быть, и накануне… Или еще когда-то. В конце концов, цилиндра этого никто не видел. Знали только, что он там был… Ну а Сорбье?… Сорбье, конечно, заметил: бы… И ничего не сказал?… Сорбье — сообщник?… Немыслимо. Ну вот! Порез у самого носа. Но бедняжка Линда все равно ничего не заметит. При чем тут бедняжка Линда? Послушай-ка, Марей, не слишком ли много ты о ней думаешь? Она красивая. Такая белокурая, такая непонятная! Словно явилась невесть откуда! Ну да, я думаю о ней и думаю по-хорошему. Хотелось бы помочь ей и еще, чтобы она подняла на меня свои удивительные глаза. Капельку одеколона. Немножко пудры. Синий костюм. Я привык устраивать для себя маленькие праздники из пустяков, для себя одного…

Марей увидел свое отражение в зеркале. Старый дурак! Это в твоем-то возрасте? Ты внушаешь людям страх, хотя по правде-то сам боишься людей. Они такие до ужаса живые, у них столько тайн, силы, хитрости. И любви!..