Стивен Соломита - Взмах ножа

• Название: Взмах ножа
• Автор: Стивен Соломита
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Полицейский детектив
• Год: 1995
• ISBN: 5-218-00004

«Лучший роман года — динамичный, жестокий. Соломита — настоящий новый талант», — писал журнал «Флинт» о романе «Взмах ножа». Американский писатель Стивен Соломита пишет романы, посвященные жертвам городского терроризма и показывает читателю мир, увиденный глазами своих героев.

Нью-Йорк объят паникой — в городе зверствует маньяк, он не выбирает своих жертв и убивает кого придется, а его нож оставляет чудовищные, ужасные, никогда не зарастающие раны. Перед лицом жестокой реальности полицейский Стенли Мудроу, главный герой романа «Взмах ножа», решает пренебречь служебной клятвой и пускается в погоню за убийцей — его влечет страсть охотника, запах добычи и жажда мщения.

---

Собрания проходили строго по расписанию. Следуя советам Хасана Фахра, Музафер настоял на том, чтобы его подопечные не общались друг с другом вне дома, и даже дома они не должны были переходить границы чисто соседских отношений. Однако ему хотелось воспитать в своих бойцах чувство солидарности, потому он и повторял каждый день все эти истории. Музафер замечал блеск в глазах женщин, и хотя Джонни, как всегда, сохранял безразличие, он не боялся, что тот остыл в своем рвении к бою.

По правде говоря, Джонни было все равно, чего добивался Музафер. Зато сам он добьется своего, если они действительно стремятся к тому, чтобы Нью-Йорк задрожал от страха, и у них для этого хватит оружия. Джонни не сомневался, что Музафер не перестанет терроризировать город до тех пор, пока их не схватят. Конечно, в понятие «их» себя он не включал, но что касается Терезы Авилес…

— Дело в том, — начала Эффи, — что нам многого не хватает. Значит, нам надо как можно эффективнее использовать то, что у нас есть. Если мы, конечно, хотим быть настоящей армией.

— Правильно, — сказал Музафер. — Для этого у нас есть противопехотные мины. Металл, разлетаясь, увеличивает потери в десятки раз.

Тереза задумчиво барабанила пальцами по столу.

— А почему бы нам самим не сделать бомбы? Мы же не идиоты какие-нибудь. — Она оглядела присутствующих. Тереза была невысокого роста, крепкого телосложения, очень нервозная и любила вспоминать о жизни на родине — в Доминиканской Республике. О маленьких сельских общинах, теплом ветре, экзотических цветах. Любила поговорить о нищете и безработице. Здесь, в Нью-Йорке, все ее разговоры сводились к убожеству жизни у нее дома. Она была предана Музаферу и влюблена в Джонни Катаноса. Отвратительный секс в доме Рональда Чедвика был для нее проверкой, устроенной Музафером. И она гордилась тем, что прошла ее с честью.

— Труба и горсть обычных гвоздей с парочкой взрывателей — вот и все, что надо. Когда я была маленькой, мы с подружкой взорвали собачью будку. Собаки там, конечно, не было, но мальчишка, который держал там свою собаку, когда узнал, кто это сделал, к нам больше никогда не приставал. — Эффи Блум, высокая, стройная женщина, сидела в кресле, которое перетащила из другой комнаты. — Если мы достанем трубы и гвозди, нам не понадобится много взрывчатки. К нашему арсеналу почти не придется обращаться.

Сколько? — спросил Музафер. — Сколько нужно взрывчатки, гвоздей? Какого диаметра трубы? — Он кивнул в сторону кухни, где Джейн Мэтьюс разливала кофе. — Послушаем эксперта.

— Джейн, — позвала Эффи, — ты идешь или как?

— Или как, — ответила Джейн, входя в комнату с подносом, уставленным кружками горячего кофе. В университете она изучала механику и химию и считалась специалистом в любой области. — Вот молоко и сахар. Кому печенье?

— Мы говорим об изготовлении взрывных устройств, — мягко перебил Музафер. Испортить отношения между Джейн и Эффи — значило развалить всю «Армию», и он никогда не критиковал Джейн в присутствии Эффи.

— Знаю, я все слышала. Во-первых, надо учитывать диаметр труб и их длину. Нужно измерить толщину стенок труб, определить, какую мощность они способны выдержать. Дальше. Надо знать, будет ли запаяна труба с одного конца или нет. Если трубу запаять, взрыв будет направленным. — Улыбнувшись, она положила руку на плечо Эффи. — Все просто, правда? Нам осталось только получить в свое распоряжение магазин с трубами и хорошую скобяную лавку.

Музафер кривился в усмешке, но это только подчеркнуло его женственность. Джонни, наблюдая за арабом, задавался тем же вопросом, что и Хасан. Если бы они встретились на улице, Джонни поклялся бы, что перед ним гомосексуалист. Без сомнений.

Джонни вспомнил свою юность, которая прошла в воспитательных учреждениях, куда его направляли либо за какие-нибудь проступки, либо потому, что ему не могли подобрать очередных приемных родителей. Там Музаферу пришлось бы худо, если бы у него не нашлось покровителя. Джонни потянулся за кружкой, оперся рукой на руку Музафера, отметив про себя, что араб, несмотря на изрядную тяжесть, своей руки не убрал.

— Займись этим, Джейн, — сказал Музафер, — вместе с Эффи. Дадим тебе, скажем, три недели. А пока Тереза и Джонни поработают над другим планом. Надо отплатить за помощь мистеру Каддафи. На Стейтен-Айленде живет один сионист. Наши доброжелатели считают, что именно он убедил Рейгана устроить покушение на Каддафи и его семью пару лет назад. Акция несложная. Это будет первой отметкой на нашем пути. — Он поднял свою кружку. — За наш успех. Пусть все пройдет так же быстро, так же аккуратно и удачно — там и деньги есть, — как это было при ликвидации мистера Рональда Джефферсона Чедвика.

Глава 5

Полицейские, как правило, не сомневаются в том, что люди вокруг — не только обычные граждане, но и федеральные агенты, и военные — считают, что они некомпетентны и коррумпированы: эдакие толстокожие свиньи, способные на все — избить обвиняемого, получить взятку. Подобная психология — «мы и они» — свойственна неграм, уверенным, что белый человек никогда не поймет, что такое душа черного человека. Так и полицейские чувствуют себя в чем-то изгоями, можно сказать, обвиняемыми, которым поручено защищать закон.

Стенли Мудроу давным-давно свыкся с такими настроениями. Каждый раз, когда ему приходилось работать с федеральными агентами, он уже заранее ждал унижений. Хотя вызов в штаб-квартиру ФБР для встречи с федеральным агентом Леонорой Хиггинс он принял совершенно спокойно. Манхэттенское отделение находилось на Федеральной площади, всего в двух милях от седьмого участка, где он служил, но, очевидно, заявление Мудроу о вероятной причастности террористов к данному преступлению прошло через множество чиновничьих рук, пока не легло на стол Леоноры Хиггинс, одной из двух женщин — федеральных агентов в городе Нью-Йорке, обстоятельство, которое было оскорбительным для Мудроу, и он не ожидал от мисс Хиггинс ничего, кроме лекции об ограничении полномочий нью-йоркского городского полицейского управления.

В восемь тридцать утра он отправился в Форест-Хиллз, в Куинс. Шел проливной дождь. Усталые «дворники» лениво размазывали грязь по стеклу машины, и Мудроу приходилось постоянно косить в сторону, чтобы разглядеть дорогу через этот крохотный кусочек стекла — прямо под зеркалом заднего вида, — который оставался чистым. Но сержант не позволял себе злиться. Еще повезло, думал он, что ему не достался этот «фейрмаунт» — вторая машина управления в дождливую погоду вообще не заводилась.

Он ехал в самый час пик, направляясь в Куинс через Вильямсбургский мост. Вся автострада Бруклин — Куинс была забита грузовиками и легковушками. Мудроу медленно продвигался в правом ряду. Он коротал время, сочиняя непристойные стишки на мелодию Мерла Хаггарта «Неужели все хорошее прошло», когда вдруг радио затрещало, и он услышал требовательные вызовы диспетчера, обращенные к дорожным полицейским. Пробка у соединения автострад Бруклин — Куинс и Лонг-Айленд вернула его к реальности. Он увидел сигнальные огни аварийно-спасательной машины, быстро свернул на обочину и стал объезжать возникший перед ним затор. Через двести ярдов патрульный полицейский, узнав машину без номеров, помахал Мудроу, чтобы тот скорее проезжал. «Тойоту», которая попыталась проскользнуть за ним, остановили, и сержант увидел в зеркало, как ее владелец опускает оконное стекло, чтобы во всю глотку обличить беззаконие. Ситуация позабавила сержанта.

Штаб-квартира ФБР располагалась в старом здании на бульваре Куинс. Вестибюль был переполнен, в лифте бюрократы в обязательных костюмах с галстуками старались держаться подальше от Мудроу. Он отнесся к этому спокойно, почти весело. Даже тридцатиминутное ожидание и не очень любезная секретарша не смогли испортить ему настроение. Был, однако, момент, когда ему все-таки не удалось сдержаться: войдя в кабинет, он увидел, что Леонора Хиггинс не просто женщина, а женщина с шоколадным цветом кожи. Он стоял, заполняя своим телом дверной проем, и чувствовал, как кровь приливает к лицу, — ощущение унизительной нелепости ситуации уже переполняло его, и он разразился тем оглушительно громким хохотом, который был оскорбительнее самого откровенного жеста.

К своей чести, агент Леонора Хиггинс отнеслась к этому весьма хладнокровно. Она продолжала стоять с каменным выражением лица, но при этом щеки ее пылали. Чем громче он хохотал, тем ярче проступал румянец у нее на щеках. Это было единственное, что она могла себе позволить. Такая манера выработалась у, Леоноры за многие годы унижений, и она неизменно ее придерживалась.

Так и сейчас. Она молча осмотрела Мудроу с головы до ног, задержав взгляд на помятом пиджаке и пятнах на галстуке. Сама она была одета в дорогой и строгий костюм, тщательно отутюженный. Но это, конечно, к делу не относилось. Она знала точно: как бы она себя ни вела, что бы ни сделала, ей никогда не заслужить уважения другого мира, мира Мудроу.