Джастин Мароцци - Тамерлан. Завоеватель мира

• Название: Тамерлан. Завоеватель мира
• Автор: Джастин Мароцци
• Издательство: М.: ACT: ACT МОСКВА: Полиграфиздат, 2010, 445, [3] с.: ил.
• Жанр: История
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-058919-7 (ООО «Изд-во АСТ») (С.: Истор. роман-2 (М)) 978-5-403-01069-6 (ООО Изд-во «АСТ МОСКВА») 978-5-4215-0397-2 (ООО «Полиграфиздат»)

Тамерлан — Железный Тимур, как его называли современники. Последний из великих завоевателей мира.

Легендарный полководец Средневековья.

Создатель грандиозной империи.

Военачальник и стратег, не потерпевший ни единого поражения.

Он был жесток и безжалостен — однако именно при его правлении расцвели науки и искусство в Центральной Азии…

Каким же был Тамерлан — сложный, неоднозначный человек, чье имя навеки вошло в исторические хроники?

На этот вопрос пытается ответить ученый и журналист Джастин Мароцци.

Justin Marozzi
TAMERLANE Sword of Islam, Conqueror of the World
_{Печатается с разрешения автора и литературных агентств Capel & Land Limited и Synopsis.}

---

Хотя многие исторические памятники Афганистана были разрушены в ходе войн и мятежей, плачевное состояние комплекса Мусаллы не является результатом феодальных усобиц или межплеменной вражды. Байрон пришел в ужас, когда узнал, что именно его соотечественники разрушили этот памятник архитектуры. В разгар Большой Игры в 1885 году русские войска вторглись в Афганистан и начали продвигаться на юго-восток к Мерву. Опасаясь развития наступления на Герат, которое дало бы Санкт-Петербургу доступ к Кандагарской дороге и позволило проложить железную дорогу к границам Индии, британские офицеры приказали уничтожить большинство зданий комплекса, который находился севернее города, так как именно отсюда вероятнее всего наступал бы противник. В действительности русское наступление серьезного развития не получило, однако «самое прославленное творение мусульманской архитектуры XV века, пережившее четыре века варварства, было полностью разрушено под наблюдением и с одобрения английских комиссаров». Уцелели только девять минаретов[38].

То, что начал человек, довершила природа. Землетрясения 1931 и 1951 годов разрушили еще три минарета. Затем в 1979 году, когда сто лет спустя Советы вторглись в Афганистан, памятники Герата снова оказались на линии огня. Еще один минарет рухнул, а другой получил прямое попадание артиллерийского снаряда, и птицы сегодня используют пробоину для своих гнезд. Обстрелы лишили минареты большинства красок. Цветочные мозаики, блестящие белые и голубые ромбы, спускающиеся к земле, присоединяются к разбросанным остаткам искрящегося фаянса, сорванного с минаретов за пять веков ветром и песками. Советы даже заложили мины вокруг минаретов, чтобы помешать Исмаил-хану, местному вождю, захватить город. Те минареты, которые избежали разрушения, ранее стояли над великолепными медресе Гаудар-Шад и султана Хусейна Байкара, последнего правителя Герата из рода Тимуридов. Сегодня они возвышаются над иссушенной землей, одиноким мавзолеем и кучкой жалких хижин и ржавых контейнеров, превращенных в лавки.

Однажды вечером я шел по многолюдному рынку к одному зданию, которое все еще смотрело на Герат сверху вниз, так как стояло на возвышенности к северу от Старого Города. Со стороны пустыни находились покатые валы Кала-и-Ихтиярудцин, цитадели, под которой армии Тимура, а до него Чингис-хана сражались со своими противниками. Построенная в XIV веке из обожженных на солнце кирпичей принцем Фахр уд-дином из династии Картов, эта крепость была восстановлена сыном Тимура Шахрухом спустя сто лет. Она видела расцвет и падение нескольких империй. На протяжении столетий она служила домом Газневидам, сельджукам, Горидам, монголам, Тимуридам, Сефевидам и наконец талибам, которые использовали ее как армейскую базу и арсенал.

Глядя на ее массивные стены, упирающиеся в пухлые угловые башни и испещренные бойницами, из которых гарнизон мог отстреливаться, было нетрудно понять, почему Гияс ад-дин столь поспешно укрылся в ней и решил, что у него имеются шансы выдержать осаду Тимура. Ее положение на холме и внушительная мощь укреплений рождали впечатление неуязвимости. Если бы принц не сдался столь быстро Тимуру, кто знает, дожила бы цитадель до сегодняшнего дня. Безжалостность, с которой владыка татар сокрушал сопротивление других городов, заставляет предположить, что в этом случае она исчезла бы с лица земли.

Монументальная куфическая надпись, выполненная мозаикой, три фута высотой, ранее проходила по стене рядом с северо-западной башней. Темно-зеленые и янтарные буквы сообщали: «Ал-мульк ли’ллах» — «Царство божие». Надпись словно парила над городом. Когда Шахрух восстановил ее с помощью саманного кирпича и камня, панегирист XV века Хафиз-и-Абру написал следующие строки, посвященные основателю династии Тимуридов, и часть ее появилась на цитадели.

До дня Страшного Суда не исчезнут из мира
потомки Тимур-хана
По прямой линии, настолько великолепна порода,
что один завоеватель будет следовать за другим.
Где жемчужина должна быть, они не увидят ничего,
кроме жемчуга. Они не увидят ничего, кроме золота,
в золотой шахте.
Король Ислама, Шахрух Бахадур, мир был осиян
твоей справедливостью.
Он настолько могуществен, что звезды подобны его армии,
он повелевает своим благородством, которое достигает
свода небес.
Мир ничтожен по сравнению с его мощью, подобной
бушующему морю. Небеса ничтожны, и его облик сияет.
Может, мир будет украшен его наследниками, может,
мир будет благоухать его породой…
Процветание мира проистекает от его справедливого
правления. Все как один возносят к небесам надлежащие
молитвы.
Они заложили основание этой величественной цитадели
В благоприятное время по благоприятному гороскопу
В месяц Раби 818 года хиджры…
Сначала они определили место около Герата.
Потом в нем были устроены пять ворот,
Посмотри на эти пять дверей пяти башен его крепости,
И считайте их воротами победы.
Зная доказательства вечности здания,
Считайте его хорошим, даже если вы придирчивы.
Ваше королевство будет увеличиваться и не будет уничтожено,
Ваше процветание сохранится до дня Страшного Суда.
Строители поместили внутри него и вне мукарнасы,
дворцы и круглые башни.
Звезды гордятся его архитектурой.
Его завершение принесло славу армии.
Элегантностью он подобен айвану Кисры.
Твердостью он подобен дамбе Сикандара.
В завершенности своей прочностью он подобен
айвану Кайвана.
Ход времени не разрушит его.
Он не подвергнется разрушению от бедствий.
Бедствия не могу! коснуться короля.
От вершины и до основания он прекрасен и изукрашен.
Его углы золотые и украшены камнями.
Суть его подобна жизни в столпах мироздания.
Его великолепие подобно свету в глазах звезд.

Угрюмый солдат-талиб, стоявший на страже, сказал мне, что цитадель и мавзолей в ней закрыты, но после небольшого спора и обещанной взятки, он согласился провести меня по крепостной стене, на которой были установлены девять орудий. Когда мы взобрались по крутой, пыльной лестнице, он начал останавливаться, чтобы показать мне те или иные боеприпасы. Там были гранаты, винтовочные патроны, пулеметные магазины, груды ракет и мин. Он подобрал старую гранату, выдернул кольцо и сделал вид, что швыряет ее в меня. Затем, насладившись моим ужасом, он укрылся за каменной стеной и кинул большой камень на минное поле. К счастью, взрыва не последовало. Он ухмыльнулся и двинулся дальше.

С крепостных стен и зубчатых башен был виден распростершийся внизу Герат. Женщины сновали по рынку, закутанные в паранджу. Дети тащили коз сквозь толпу, отпрыгивая, чтобы увернуться от велосипедистов. На солнце крутились голуби. В кронах деревьев пронзительно орали какие-то птицы, их вечернему хору вторили гавкающие внизу собаки. Старьевщики толкали свои самодельные повозки, продавая металлолом и куски пластика. Бараньи кишки свисали с руля велосипеда мясника, точно странные багровые надувные шары. Торговец одеждой сонно клевал носом перед входом в свою лавку. У следующей двери сидел, скрестив ноги, портной, что-то отрезал и пришивал. Несколько седобородых старейших сидели рядком на крыше мечети, о чем-то разговаривая и ожидая призыва на молитву. На грязной крыше вокруг них взад и вперед носились мальчишки всех возрастов, крича и гоняясь друг за другом, а снизу поднимались кухонные дымки. Множество самодельных воздушных змеев (в нарушение одного из множества запретов, наложенных талибами) и мириады цветных лоскутков трепетали на ветру, собираясь вокруг заходящего солнца подобно стае мотыльков. Вдалеке вспыхнули огни в главной пятничной мечети Масджид-и-Джами. Внутри, на дворцовой площади, стоял бронзовый котел четырех футов в диаметре, из которого верующие черпали сладкое питье во времена правления династии Картов в XIV веке. В угасающем солнечном свете Герат казался калейдоскопом бежевых и зеленых пятен листвы деревьев на унылом фоне пустыни. Иногда мелькала синяя точка купола, доказывая, что город еще хранит наследие Тимура, и оживляя картину вспышкой лазури. А дальше, нависая над Гератом, словно темное облако, виднелась черная масса гор Паропамизус.

А затем началось. Сначала трескучий, каркающий кашель, потом шумный вздох, а затем мелодичный голос муэдзина, призывающий правоверных на магриб, или вечернюю молитву. «Аллаху акбар, Аллаху акбар» — «Бог велик, бог велик», — голосил он, и белые бороды начали качаться. Двойной минарет мечети Керка Мубарак у основания цитадели, казалось, загудел в ответ. Пока продолжался призыв, поток людей, поколебавшись минуту, устремился через город к мечетям. «Хайя алас-салех, хайя алас-салех» — «Все на молитву, все на молитву», — монотонно повторял муэдзин.