Халльгрим Хельгасон - Советы по домоводству для наемного убийцы

• Название: Советы по домоводству для наемного убийцы
• Автор: Халльгрим Хельгасон
• Издательство: Астрель, CORPUS
• Жанр: Триллер
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-271-26395-8

Писатель и художник Халльгрим Хельгасон — одна из самых ярких фигур в современной исландской культуре. Знаменитый фильм „101 Рейкьявик“ снят по мотивам его одноименного романа. Беспощадная ирония, незаурядный талант пародиста и мастерское владение словом принесли Халльгриму заслуженное международное признание. Его новый роман „Советы по домоводству для наемного убийцы“ написан автором на исландском и английском языках.

По неверной наводке профессиональный киллер Томислав Бокшич убивает федерального агента. Теперь ему нужно любой ценой бежать из Нью-Йорка, однако в аэропорту его уже ждет ФБР… Единственный шанс на спасение — убить первого встречного, мало-мальски похожего на него самого, и улететь по его документам. Жертвой оказывается священник, собравшийся по делам в Рейкьявик. И Томислав попадает в холодную Исландию, где его радостно принимают новоиспеченные братья во Христе и где, как ни странно, ему и впрямь предоставляется шанс стать кем-то другим…

* * *

Исландец Халльгрим Хельгасон — художник и писатель, автор романа „101 Рейкьявик“, по мотивам которого снят известный одноименный фильм. В его новой книге благочинной Исландии придется пережить визит беглого наемного убийцы. Терять киллеру больше нечего, зато у него есть шанс многому научиться и многое приобрести. Но надолго ли?.. Это безжалостная, остроумная пародия на сюжет о духовном перерождении.

* * *

Творчество Хельгасона — это бесспорное свидетельство нового расцвета исландской литературы.

Die Welt

* * *

Восхищает его актуальность, его новизна, его хулиганская манера переворачивать с ног на голову наши представления о серьезной литературе.

The Guardian

---

Глава 11. Тадеуш

Бежать по исландскому асфальту в тонких американских носках — это, скажу я вам, испытание для хорватских ног. Но не буду роптать. Кажется, я уже упоминал, что по профессии я киллер, а не священник.

Холод погоняет меня, как кнут, и я мчусь по улице, все дальше углубляясь в предместье, застроенное маленькими особнячками. По счастью, никто меня не видит. Все взгляды обращены к Северине на каблучках. Высокие каблуки — это женский пьедестал. Девушка на каблуках — объект для поклонения. Если на то пошло, о женщине можно судить по каблуку. Чем она женственнее, тем выше каблук; чем более оголтелая феминистка, тем он ниже. У Северины все каблуки могут потягаться с самым длинным стволом хорошего пистолета. Один наш общий друг утверждал, что он провел с ней ночь на отцовской яхте, стоявшей на приколе. „До самого рассвета поднимали волну“. Мы ему не поверили, но и уличить во лжи тоже не могли. Так или иначе, на этой истории он выстроил себе репутацию и в конце концов оказался в гребаном парламенте. Каждый раз, когда его физиономия появляется на экране, моя рука сама тянется к пистолету.

Патрульных машин не видно. Спецназовцы или секретные агенты в вязаных шапочках через живые изгороди не прыгают. Кажется, те двое разговаривали с Гудмундуром по-исландски. Местная полиция у наших федералов на коротком поводке. Все маленькие нации лижут задницу Соединенным Штатам. Каждый мечтает о „голливудской пятиминутке“. Интересно, ради иранского ФБР стала бы здешняя полиция расшибаться в лепешку?

На следующем перекрестке, заприметив пустую яркую машину у обочины, я сворачиваю направо. Это развозной фургон пиццы „Домино“. Мотор работает. Я прячусь за бампером. Мальчик-посыльный, стоя на крыльце соседнего дома, спиной ко мне, вручает горячие куски не менее горячей курочке с обнаженными плечами, девушке шестого дня. Я запрыгиваю в фургон с противоположной стороны и ударяю по газам. В зеркальце заднего вида я вижу, как посыльный выбегает на улицу и прощально машет мне вслед. Исландцы — народ вежливый.

Петляя по пустым улицам, я лихорадочно соображаю. Далеко отсюда уезжать нельзя. Фургон доставки пиццы — это как колокольчики на шее у быка. Явор нам часто повторял:

— Если вам надо спрятаться, прячьтесь в логове врага. Это единственное место, где он не станет вас искать.

При каждом особнячке есть гараж на две машины, причем ненамного меньше дома. И перед каждым стоит огромный внедорожник и второй поменьше. Его и ее. Мощный „форд“-фургон и рядом „порше кайенн“. Эти ребята содержат свои транспортные средства, как бедуины верблюдов. Машины с иголочки, крыши сияют в белой ночи. Характерно, что эту красоту никогда не ставят в гараж, как мне вчера объяснили мои хозяева. Гараж строится исключительно как гробница для золотых тельцов — с виду, по большей части, черных, — стоящих снаружи. По словам Гудмундура, его сосед каждую вторую неделю полирует свой „лексус“. А в первую, надо думать, занимается с ним любовью. Многие из внедорожников с наворотами, выхлопная труба поднята повыше, на колесах огромные покрышки.

Перед одним домом, точнее, перед большим гаражом машин не видно. Я проезжаю мимо него и еще пяти особняков, останавливаюсь, выскакиваю из фургона, запираю дверь, а ключи выбрасываю в соседний сад. После чего бегу назад в пустой, судя по всему, дом. (Видели бы вы это зрелище в замедленной съемке: щекастый священник бежит в носках по тротуару, как игроман, опаздывающий купить лотерейный билет.) Окна темные. Во всяком случае, света не видно. Но когда ночью светло, как на выпускном балу в преисподней, поди пойми. Короткая дорожка, три ступеньки крыльца. Звоню в дверь. Далекий собачий лай. Выждав порядочно на этой холодине, чтобы перевести дыхание, я звоню повторно. Дверной звонок как будто соединен с псиной, находящейся квартала за два отсюда. А в остальном — полнейшая тишина. Все жители округи прилипли к своим телевизорам. Даже деревья застыли от возбуждения. Интересно, Северина победит?

Где-то неподалеку нарисовался автомобиль. Вот-вот начнется ФБ-ор. Я достаю нож и открываю замок. Лающая псина, оказывается, в доме. Я влезаю в чьи-то тапочки и делаю обход своих новых владений. Двести квадратных метров для вполне себе квадратных жильцов. Нерабочий камин, все те же мощные лунные ландшафты в массивных золотых рамах. Несколько грузных диванов и тренажер „беговая дорожка“. Псина, похоже, заперта в подвале. Я отыскиваю лестницу, ведущую вниз, а дальше уши сами приводят меня в бельевую. Там я и обнаруживаю миниатюрную тявкающую машину. При виде меня с ней случается форменная истерика, остановить которую удается, лишь свернув ей шею. Что так же просто, как отломить куриную ножку в ресторане „Кентакки фрайд чикен“. Этих лохматых собачонок мы в Сплите называли „париками на лапках“.

На бельевой веревке висят дурацкие штаны, вульгарная рубашка и свежевыстиранные мужские трусы. Преподобный раздевается догола и дарит свой воротничок собачке. Покойник — покойнице. Я навсегда прощаюсь с отцом Френдли. После чего влезаю в штаны и рубашку и без долгих проволочек отправляюсь в гараж-без-машин, где нахожу банку с краской или что-то в этом роде. Открыв ее армейским ножом, я принимаюсь заляпывать белой краской лицо и одежду. Гениально. Я вхожу в раж. Мое сердечко перескакивает с „Болеро“ на босанову. Я забираю банку с краской в дом, по дороге прихватываю на кухне газеты и, расстелив их в прихожей — шестнадцать фотографий дешевой певички, представляющей Исландию, — ставлю на них открытую банку. На кухне я включаю радио, из которого Фил Коллинз стенает: „Всю жизнь я ждал минуты этой, Боже…“ Насчет данной минуты применительно к себе не скажу, но однажды, когда моя ганноверская девушка выбросила меня как пустой бумажный стаканчик в мусорное ведро, я вместе с Коллинзом стенал во весь голос. Классная песня для разрыва отношений.

Процедура закончена, лысина у меня вспотела, и тут раздается дверной звонок. Я выжидаю, но звонок повторяется. Причем звучит он так торжественно, словно кто-то напоминает хозяевам, что они должны получить деньги. Я открываю дверь. Мое сердечко ускоряется до ритма диско. На крыльце стоят двое полицейских. Черные куртки, белые каски.

— Халло, — произносят они на чистом исландском.

— Шхьелло, — говорю с утрированным славянским акцентом.

— Извините. Вы не говорите по-английски?

— Шьйес… малэнько.

— Христиан дома?

Так это христианский дом? Довольно странный вопрос для полицейских. А может, это не полицейские? Может, это священники, патрулирующие район?

— Шьйес, я думать, что христиан дома. Но я здесь не жить. — Мой неподражаемый английский новоиспеченного иммигранта должен произвести на них впечатление.

— Мы можем с ним поговорить?

— Шьим?

— Ну да. Мы хотим поговорить с Христианом.

Акцент у них покруче моего. Как у борца, сидящего на кокаине.

— А, я разумею. Нет, Христиан не дома сейчас. Нет-нет.

— А вы кто?

— Я Тадеуш.

— Поляк?

— Шьйес. Я здесь роблю. Христиан не дома. — Я шмыгаю носом в непросохшей белой краске.

— О'кей. Мы ищем лысого мужчину в одежде священника. Вы не видели, здесь никто не пробегал?

— Ньет. Звыняйте. Лысы свьященник?

— Да. Лысая голова и пасторская одежда. Очень опасный человек. Преступник. Мы его ищем.

— Свьященник-преступник? — переспрашиваю я, помня уроки Дикана: „Кто обращает внимание на дурака?“

— Да. Его разыскивают в Америке.

— В Америке есче много свьященник-преступник? — спрашиваю их с озабоченным видом.

Исландские копы, улыбнувшись в ответ, желают мне на прощание благополучно разделаться с покраской дома.

Глава 12 Мистер Маак

Я никогда не жил в таком большом доме. Он мне нравится, не скрою. Да здравствует изгнание. Покинув святой приют, я могу перевести дух. Мне уже не нужно по утрам растягивать рот в дурацкой улыбке и ходить по сияющему паркету, как Христос по воде. Сбросить с себя Френдли — это все равно что освободиться от шумной тощей подруги с техасским акцентом и нездоровым пристрастием к мобильникам.

Я провожу остаток субботнего вечера в одиночестве, наслаждаясь Евровидением-2006 на огромном плоском экране со стереозвуком. Я всегда ждал подсчета голосов с особым нетерпением. Трофей достается визжащим финнам в хеллоуинских костюмах. Босния и Герцеговина занимают третье место. Северина заканчивает конкурс на тринадцатом месте, набрав только пятьдесят шесть голосов исключительно за счет бывшей Югославии. Из них десять, сжалившись, подкинули нам сербы, которые запросто могли проголосовать елдой. Остальная Европа, похоже, даже не слыхала про эротическую видеозапись Северины. Если мы хотим еще раз выиграть этот блядский конкурс, нам надо создать побольше балканских государств.