Иоанн Кассиан Римлянин - Сочинения

• Название: Сочинения
• Автор: Иоанн Кассиан Римлянин
• Издательство: АСТ, Харвест
• Жанр: Религия
• ISBN: ISBN 985–13–0076–4, 5–17–001762–6

В писаниях преподобного Кассиана Римлянина прослеживаются тонкое понимание духовной жизни и духовных предметов, глубокое смирение и чистота сердца. В своих писаниях преподобный Кассиан поддерживает догматы учения Православной Церкви, укрепляя их своей глубокой верой и серьезной теоретической подготовкой ученого–богослова, поэтому для стремящихся к достижению высшего нравственного совершенства книга может стать настольной. Для всех интересующихся вопросами Православной веры.

---

\\392// сотворили меня и устроили меня (Пс 118, 73). И блаженный Иов говорит: не Ты ли вылил меня, как молоко, и, как творог, сгустил меня, кожею и плотью одел меня, костями и жилами скрепил меня (Иов 10, 10–18). И Господь к Иеремии говорит: еще не образовав тебя в чреве, Я знал тебя (Иер 1, 5). Екклезиаст, показывая природу плоти и души, начало и происхождение, т. е. откуда та и другая произошла, к какой цели та и другая стремится, и рассуждая о разлучении души с этим телом, говорит: и возвратится прах в землю, чем он и был; а дух возвратится к Богу, Который дал его (Еккл 12, 7). Что можно сказать яснее того, что плоть, названная прахом земным, потому что от семени человека получила начало, как взятая из земли, опять возвратится в землю; а дух, который не зарождается от совокупления того и другого пола, а присваивается только одному Богу, к виновнику своему и возвратится? Это же ясно выражается и тем дуновением Божиим, которым Он первоначально воодушевил Адама (Быт 2, 7). Из этих свидетельств ясно заключаем, что отцом духов может называться только один Бог, Который из ничего сотворил их, когда захотел; а люди называются отцами только нашей плоти. Так и дьявол никакого отца не имел, кроме Бога, Создателя своего. Когда он превознесся гордостью и в своем сердце сказал: взойду на высоты облачные, буду подобен Всевышнему (Ис 14, 14), то сделался лжецом и в истине не устоял, но, из своей сокровищницы зла произнося ложь, сделался не только лжецом, но и отцом самой лжи (Ин 8, 44); потому что, обещая человеку обожение и говоря: будете, как боги (Быт 3, 5), в истине не устоял, но сделался человекоубийцею: Адама ввел в состояние смертности и своим подстрекательством умертвил Авеля рукою брата.

Однако рассуждение наше, длившееся почти две ночи, прекратила наступающая заря.

\\394//

9. собеседование аввы Исаака Скитского (первое) о молитве

глава 1

Собеседования старца аввы Исаака[91], которые мы теперь предлагаем, при помощи Божией, исполнят то, что во второй книге постановлений (гл. 9) мы обещали сказать о непрестанной молитве. Изложив это, думаю, я удовлетворю и заповеди блаженной памяти папы Кастора и вашему желанию, блаженнейший папа Леонтий и святой брат Елладий, извиняясь сначала в обширности книги, которая, при всем нашем старании — сократить повествуемое не только сжатой речью, но и многое обходя молчанием — вышла гораздо больше, нежели как мы предполагали. Итак, предпослав рассуждение о разных постановлениях, которое мы сократили, наконец предлагаем следующее учение блаженного Исаака.

глава 2 Учение аввы Исаака о качестве молитвы

Цель всякого монаха и совершенство сердца состоит в постоянстве молитвы и, насколько возможно для бренного человека, в невозмущаемом спокойствии ума и всегдашней чистоте его. Для достижения этого нужны: неослабевающий телесный труд и сокрушение духа, так чтобы меж

\\394//ду тем и другим находилась тесная, взаимная связь. Ибо как все добродетели стремятся к совершенству молитвы, так и сами они не могут быть твердыми и постоянными, если не будут соединены и скреплены ею. Как без добродетелей нельзя вполне приобрести постоянного молитвенного покоя, так и без этого покоя невозможно в точности исполнить добродетелей, способствующих ему. Поэтому непристойно было бы в беседе о свойстве молитвы вдруг приступить к рассмотрению главной ее цели, состоящей в деятельном исполнении всех добродетелей, не исследовав предварительно, что необходимо оставить или сделать для достижения ее, по учению евангельской притчи, не вычислив сперва и тщательно не приготовив всего, что нужно для того, чтобы воздвигнуть высочайшую духовную башню (Лк 14, 28). Впрочем, и сами приготовленные материалы останутся бесполезными и не допустят безопасно возложить на себя высокого совершенства, если не будет откинута нечистота пороков и не будет удален склонный к разрушению щебень страстей нашего сердца — этой земли хрящеватой, а что всего более, если на евангельском камне (Лк 6, 48) не будут положены твердейшие основания простоты и смирения, поддерживаясь коими, эта воздвигаемая из духовных добродетелей башня могла бы стоят неподвижно и в своей надежной прочности возносить главу свою к высоте небесной. Когда эта башня будет утверждена на таких основаниях, то пусть прольется обильнейший дождь страданий, пусть притекут с ужасным стремлением быстрые реки гонений, пусть наляжет свирепая буря противных духов — она не только не падет, но даже не потерпит никакого повреждения от этих нападений.

глава 3 Что нужно, чтобы молитва была чистая, задушевная?

Чтобы молитва возносилась с надлежащей горячностью и чистотою, нужно непременно соблюдать следующее: во–первых, необходимо отложить всякое попечение

\\395// о телесных вещах и не только не заботиться, но и думать не следует о каком–либо занятии или предприятии. Надо избегать всяких развлечений, пустословия или многословия, равно как и всяких шуток, но сперва, что важнее, исторгнуть с корнем расположение к гневу или унынию и вовсе истребить пагубное разжигание плотской похоти и любостяжание. Отбросив эти и подобные им пороки, легко представляющиеся взорам каждого, и произведя таким образом извержение непотребных веществ, совершаемое чистотой простоты и невинности, затем следует положить незыблемое основание глубокого смирения, которое могло бы держать на себе башню, имеющую вознестись до неба, и потом уже на этом основании воздвигать духовное здание добродетелей, удерживая дух от всякого опасного для него развлечения и рассеяния, чтобы он таким образом мог постепенно возвышаться к созерцанию Бога и к другим духовным видениям. Ибо то, чем бывает занята душа наша до молитвы, обязательно приходит на память и во время ее. Поэтому до начала молитвы мы должны держать себя в таком состоянии, в каком желаем находиться в продолжение ее. Ибо ум во время молитвы получает настроение, сообразное с предыдущим состоянием; представляющийся его очам образ прежних наших действий, слов или чувств произведет то, что мы, и приступив к молитве, по свойству предварительного расположения, или будем гневаться, или унывать, или возбуждать в себе прежние вожделения и наклонности, или станем с безрассудностью (что и сказать стыдно) забавляться каким–нибудь смешным изречением или происшествием, или устремимся к прежней рассеянности. Итак, поспешим еще до молитвы изгнать из внутренности сердца нашего то, чего не желали бы иметь во время ее, дабы можно было исполнить нам апостольскую заповедь: непрестанно молитесь (1 Сол 5, 18), — и еще: желаю, чтобы на всяком месте произносили молитвы мужи, воздевая чистые руки без гнева и сомнения (1 Тим 2, 8). Ибо нельзя исполнить этой заповеди, если ум наш не очистится от всякой скверны пороков, если не

\\396// облечется в одни добродетели, как в свойственную себе красоту, и не будет питаться непрерывным созерцанием всемогущего Бога.

глава 4 О подвижности души, сравниваемой с пухом

Качество души хорошо сравнивают с легким пером или пухом. Не будучи омочен никакой посторонней жидкостью, при самом слабом дыхании ветерка он обыкновенно, по своей легкости, возносится на высоту; а если бывает отягщен какой–либо влажностью, то вместо того, чтобы подниматься на воздух, от тяжести принятой им влаги прилегает к недрам земли. Так и ум наш, если будет свободен от бремени стремящихся к нему пороков и мирских забот и чужд растления вредных похотей, то, облегчаемый силою природной чистоты своей, при самом тихом веянии духовного размышления, оставляя все суетное и земное, переносится к небесному и невидимому. Поэтому–то и заповедует нам Господь: смотрите же за собою, чтобы сердца ваши не отягчались объядением, и пьянством, и заботами житейскими (Лк 21, 34). Итак, если хотим, чтобы молитвы наши восходили не только до небес, но и превыше небес, то постараемся поставить ум наш в естественное состояние его духовности, очистив его от всех земных пороков и скверны страстей, чтобы молитва его, не отягчаясь более никаким бременем пороков, могла вознестись к Богу.

глава 5 О причинах, отягощающих наш дух

Надо отметить причины, производящие отягщение в уме нашем, на которые указывает Господь. В числе этих причин Он не полагает прелюбодеяние, блуд, убийство, богохульство, воровство, которые все признают грехами смертными, гибельными; но обжорство, пьянство, печали и заботы житейские, коих не только мирские люди не берегутся и не почитают гибельными, но даже некоторые

\\397// (о чем стыдно и говорить), называющие себя монахами, предаются этим занятиям, как безвредным или полезным. Хотя эти три причины, даже буквально понимаемые, отягчают душу, разлучают ее с Богом и пригибают к земле; впрочем, легко уклониться от них, особенно нам, нарочно удаленным от всякого общения с миром и не имеющим никакого повода предаваться мирским заботам, пьянству и объедению. Но есть и другое объедение и пьянство — духовное, коих труднее избежать, и есть особенные заботы и попечения житейские, в которых часто принимаем участие и мы, несмотря на то, что совершенно отреклись от всех владений наших, воздерживаемся от вина и всяких пиршеств и находимся в уединении. О них–то говорит пророк Иоиль: восстаньте упившиеся, и не от вина (Иоил 1, 5), и также другой пророк говорит: изумляйтесь и дивитесь: они ослепили других, и сами ослепли; они пьяны, но не от вина (Ис 29, 9). Из этого следует, что вино, причиняющее это пьянство, по словам пророка, есть отрава аспидов (Втор 32, 33). Заметь, откуда ведет свое начало такое вино: виноград их от виноградной лозы Содомской и с полей Гоморрских. Хочешь ли также знать плод этого винограда и этого отродья? Ягоды их ягоды ядовитые, грозди их горькие (Там же, 32). Поэтому, если мы не будем чисты от всех пороков и от упоения всех страстей, то и без употребления пьянящего вина, и без роскошных пиршеств сердце наше отягчится пьянством и объедением еще более вредным. Ибо если житейские заботы могут касаться и нас, чуждых мирских дел, то этим самым очевидно оправдывается правило отцов, которые относили к числу житейских забот все то, что превышает необходимость ежедневного пропитания нашего и непременные потребности тела. Так, например, когда мы стараемся всеми мерами приобрести два или три сольда (золотые монеты), между тем как и одного было бы достаточно для наших нужд; когда заботимся о стяжании трех или четырех одеяний, между тем как для употребления днем и ночью довольно было бы двух; или когда, увлекаясь житейскою гордостью и пышностью, мы стара-\\398//емся строить четыре или пять келий, и притом великолепнейших, хотя для жительства достаточна была бы одна или две, и вообще, когда слишком уважаем мучительные мирские пожелания.