Иоанн Кассиан Римлянин - Сочинения

• Название: Сочинения
• Автор: Иоанн Кассиан Римлянин
• Издательство: АСТ, Харвест
• Жанр: Религия
• ISBN: ISBN 985–13–0076–4, 5–17–001762–6

В писаниях преподобного Кассиана Римлянина прослеживаются тонкое понимание духовной жизни и духовных предметов, глубокое смирение и чистота сердца. В своих писаниях преподобный Кассиан поддерживает догматы учения Православной Церкви, укрепляя их своей глубокой верой и серьезной теоретической подготовкой ученого–богослова, поэтому для стремящихся к достижению высшего нравственного совершенства книга может стать настольной. Для всех интересующихся вопросами Православной веры.

---

\\145//

Книга десятая

О ДУХЕ УНЫНИЯ глава 1

Шестой подвиг предлежит нам против духа уныния[26], которое сродни печали. Ему особенно подвергаются скитающиеся и уединенные (монахи). Этот злой враг часто нападает на монаха около шестого часа (в полдень), как какая–нибудь лихорадка, нападающая в определенное время, своими приступами причиняет больной душе жестокий жар в определенные часы. Некоторые из старцев называют его бесом полуденным, о котором говорит и Псалмопевец (Пс 90, 7).

глава 2 Как уныние вкрадывается в сердце монаха и какой вред причиняет духу

Когда уныние нападет на жалкую душу, то производит страх места, омерзение к келье и к братьям, которые живут с ним или вдали, порождает презрение, отвращение, как к нерадивым и менее духовным. Также и ко всякому делу внутри кельи делает ленивым. Дух уныния не позволяет ему ни оставаться в келье, ни заниматься чтением, и он часто стонет, что, пребывая столько времени в той же келье, ничего не успевает, ропщет и вздыхает, что не имеет никакого духовного плода, пока будет связан с этим обществом, скорбит, что не имеет духовной пользы и напрасно живет в этом месте, так как, имея возможность управлять другими и приносить пользу очень //

\\146// многим, он никого не поучает и никому не доставляет пользы своим наставлением и учением. Другие отдаленные монастыри хвалит и места те считает более полезными для преуспевания и более способствующими спасению, также общество братьев представляет приятным в духовной жизни. Напротив, что находится под руками, то все худо, не только нет никакого поучения братьям, но и само телесное содержание приобретается с большим трудом. Наконец думает, что, пребывая в этом месте, он не может спастись, что следует оставить келью, в которой ему придется погибнуть, если будет и дальше оставаться в ней, и потому как можно скорее переселяется в другое место. Потом уныние производит также ослабление тела и голод в пятом и шестом (по нашему счислению — в одиннадцатом и двенадцатом) часу, как будто он утомлен и ослаблен долгим путем и самым тяжелым трудом или проводил два или три дня в посте, без подкрепления пищею. Потому беспокойно озирается, вздыхает, что никто из братьев не вдет к нему, часто то выходит, то входит в келью и часто глядит на солнце, как будто оно медленно идет к западу. Таким образом, в таком неразумном смущении духа, как будто земля покрылась мраком, пребывает праздным, не занятым никаким духовным делом, и думает, что ничто не может быть средством против такой напасти, кроме как посещение какого–либо брата или утешение сном. Потому этот недуг внушает, что нужно делать приличные поздравления и посещения недужных, находящихся вблизи или вдали. Также внушает (как какие–нибудь благочестивые, набожные обязанности), что надо найти родителей и чаще ходить с поздравлениями к ним; считает великим делом благочестия чаще посещать какую–нибудь благочестивую, посвятившую себя Богу женщину, особенно не имеющую никакой помощи от родителей, а если ей необходимо что–то, чего не дают ее родители, о том заботиться есть дело самое святое, и следует больше к этому прилагать благочестивых усилий, нежели бесплодно, без всякой пользы сидеть в келье.

\\147//

глава 3 Уныние чем побеждает монаха

Итак, несчастная душа, опутанная такими хитростями врагов, ослабленная духом уныния, как сильным тираном, впадает в сон или, выгнанная из затворничества кельи своей, начинает искать в этой напасти утешение в посещении брата. А этим средством, от которого в настоящее время душа как будто получает облегчение, немного позже еще больше будет ослаблена. Ибо чаще и более жестоко враг будет искушать того, о ком знает, что тот, вступив в борьбу, тотчас обратится в бегство, и в ком предвидит, что он ожидает спасение себе не от победы, не от борьбы, а от бегства. Оставляя свою келью, он мало–помалу станет забывать дело своего звания, которое есть не иное что, как созерцание той божественной и превосходящей все чистоты, которая никак не может быть приобретена, как только постоянным пребыванием в келье и размышлением в безмолвии. Таким образом, воин Христов, сделавшись изменником и беглецом от своей военной службы, связывает себя житейскими делами и становится неугодным военачальнику (2 Тим 2, 4).

глава 4 Уныние ослепляет ум, делает неспособным к созерцанию добродетелей

Блаженный Давид хорошо показал весь вред этой болезни в одном стихе, говоря: воздремала душа моя от уныния (Пс 118, 28). Хорошо он сказал, что не тело, а душа собственно воздремала. Ибо истинно, душа дремлет в деле созерцания добродетелей и рассмотрения духовных чувств, когда уязвлена стрелою этой страсти.

\\148//

глава 5 Двоякое уныние бывает

Итак, истинный подвижник Христов, который хочет законно подвизаться, должен поспешить выгнать из тайников своей души и эту болезнь и против этого злейшего духа уныния действовать с обеих сторон, так чтобы не пасть, сраженному стрелою сна, и чтобы, вышедшему, хоть и под благовидным предлогом, из монастыря, не быть беглецом.

глава 6 Как зловредны бывают действия уныния

Ибо кого начнет оно одолевать с какой–либо стороны, того заставит пребывать в келье ленивым, беспечным, без всякого успеха духовного, или, выгнав оттуда, сделает потом непостоянным во всем, праздношатающимся, нерадивым ко всякому делу, заставит его постоянно обходить кельи братьев и монастыри и ни о чем другом не заботиться, как только где и под каким предлогом можно бы найти случай пообедать. Ибо ум празднолюбца не умеет ни о чем другом думать, как только о пище и чреве, до тех пор, пока не сведет дружбу с каким–нибудь человеком или женщиной, расслабленными одинаковой холодностью, и озаботится делами их и нуждами. И таким образом мало–помалу так запутывается во вредных занятиях, как в змеиных извилинах, что лотом уже никогда не в состоянии будет развязаться для достижения совершенства прежнего обета монашеского.

глава 7 Свидетельства апостола о духе уныния

Святой апостол, как истинный и духовный врач, вида, что эта болезнь, происходящая от духа уныния, и в его время распространялась, или Св. Духом предвидя, что возникнет и между монахами, спешит предупредить ее спасительным лекарством своих заповедей. Сначала, как искуснейший и

\\149// совершенный врач, исцеляя немощь больных ласковым, мягким словом, начинает с любви и хвалит их с этой стороны, пока смертельная рана, обвязанная смягчающим лекарством, оставив опухоль негодования, не станет легче переносить острые лекарства; в послании к фессалоникийцам говорит так: о братолюбии же нет нужды писать к вам; ибо вы сами научены Богом любить друг друга, ибо вы так и поступаете со всеми братиями по всей Македонии (1 Сол 4, 9, 10). Сперва предложил припарки похвалы, сделал их мягкими, готовыми к принятию спасительного слова, потом говорит: умоляем же вас, братия, более преуспевать (Там же, 10). Еще мягкими, приветливыми словами ласкает их, чтобы не найти их неспособными принять совершенное лекарство. Что же это такое, о чем умоляет апостол, чтобы они более преуспевали в любви, о которой выше говорил: о братолюбии нет нужды писать вам? И что за необходимость говорить им: умоляем вас более преуспевать, когда они и не нуждались в том, чтобы им писано было что–нибудь об этом предмете; особенно когда открывает причину, по которой они не нуждаются в этом: ибо вы сами научены Богом любить друг друга. Потом еще прибавляет, что не только Богом научены, но и на деле исполняют то, чему научены; ибо вы, говорит, так и поступаете, не только с одним или двумя, но со всеми братьями, не только с вашими или известными гражданами, но во всей Македонии. Потом прибавляет: умоляем же вас, братия, более преуспевать, и едва высказывает то, о чем прежде заботился: и усердно стараться о том, чтобы жить тихо, высказал первую причину; потом прибавляет вторую: делать свое дело; также третью: и работать собственными своими руками, как мы заповедали вам (Там же, 11); четвертую: чтобы вы поступали благоприлично пред внешними; пятую: и чтобы вы ничего ничьего не желали (Там же, 12). Вот что у него на душе было, что после стольких предварительных объяснений высказал! И усердно стараться о том, чтобы жить тихо, т. е. пребывайте в своих кельях, не подвергайтесь беспокойству от разной молвы,

\\150// которая обычно порождается словами или баснями праздных, и другим не причиняйте беспокойства. Делать свое дело — не желайте исследовать из любопытства дела мирские и испытывать поступки разных лиц, старайтесь употреблять ваши труды к исправлению себя или для упражнения в добродетелях, а не на порицание братьев. И работать своими руками, как мы заповедали вам. Для того, чтобы они не были беспокойными, не заботились о чужих делах, или не поступали неблагоприлично перед внешними, или не желали ничего чужого, теперь прибавил, говоря: и работать своими руками, как мы заповедали вам. Причиною того, что выше порицал, апостол ясно показал праздность. Ибо никто не может быть беспокойным или входить в чужие дела, кроме тех, которые не хотят заниматься делом рук своих. Представил он еще и четвертый недуг, который происходит от этой праздности (т. е. поступают неблагоприлично), говоря: чтобы вы поступали благоприлично пред внешними. Даже с мирскими людьми не может благоприлично поступать тот, кто не хочет заниматься делом рук своих и в своей келье. Необходимо ему быть неблагопристойным, когда он ищет пропитание, — употреблять ласкательство, собирать новости молвы, отыскивать поводы к приключениям и басням, с помощью которых открылся бы ему доступ в дома разных людей. И ничего ничьего не желали. Не может он не желать чужих даров и подаяний, потому что не находит удовольствия благовестно и спокойно делать свое дело, приобретать себе средства для ежедневного пропитания. Видите, сколько грехов важных и гнусных рождается от одного порока праздности! Наконец тех самых, которых пророк в первом послании ласкал мягкими словами, во втором послании, как не излечившихся легкими средствами, начинает лечить острыми и жгучими лекарствами, не предоставляет им никакого пластыря мягких слов, никакого нежного, ласкового выражения: завещеваем же вам, братия, именем Господа нашего Иисуса Христа, удаляться от всякого брата, поступающего бесчинно (2 Сол 3, 6). Там просит, а здесь наказывает или повелева-\\151//ет. Там расположение ласкающего — здесь строгость завещающего и угрожающего. Завещеваем же вам, братия, поскольку вы пренебрегали до сих пор слушать нас просящих, по крайней мере, ныне повинуйтесь завещевающим. И само завещевание не голым словом, а с заклинанием именем Господа нашего Иисуса Христа делает страшным, чтобы они опять им не пренебрегли, как простым, произнесенным обыкновенным человеческим голосом, и не думали, что нет нужды строго исполнять его. И тотчас, как искуснейший врач, гнилые члены, которых не мог исцелить легким лекарством, пытается лечить насечкою с помощью духовного орудия, говоря: завещеваем… удаляться от всякого брата, поступающего бесчинно, а не по преданию, которое приняли от нас. Итак, он повелевает удаляться от тех, которые не хотят заниматься делом, и отсекать, как члены, поврежденные гнилостью праздности, чтобы болезнь бездеятельности, как смертельная зараза, распространяющейся гнилостью не повредила бы и здоровые части тела. Намереваясь говорить о тех, которые не хотят работать своими руками, есть свой хлеб в безмолвии и от которых наказал удаляться, какими порицаниями, смотрите, он клеймит их! Во–первых, говорит, что они бесчинны, не поступают по его поеданию; другими словами, он называет их упрямыми, так как они не хотели поступать по его наставлению, и нечестными, т. е. они не соблюдали сообразной (с обстоятельствами) и пристойной своевременности ни в выходе, ни в посещении, ни в слове, ни в часах. Ибо всякий беспорядочный обязательно подвергается всем этим порокам. А не по преданию, которое приняли от нас. И в этом считает их противниками и презрителями, так как они не стали держаться предания, которое приняли от него, не хотели подражать тому, чему апостол не только учил словом, как они помнили, но исполнил и делом, как они знали. Ибо вы сами знаете, как должны вы подражать нам. Он увеличивает необычайную строгость порицания, когда утверждает, что они не соблюдают того, что запечатлено у них в памяти, и не только научены словом, но и примером дел, побуждающим к подражанию.