Михей Натан - Боги Абердина

• Название: Боги Абердина
• Автор: Михей Натан
• Издательство: АСТ, АСТ Москва, ВКТ
• Жанр: Триллер
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-17-041143-6, 978-5-9713-6635-5, 978-5-226-00051-5

Красная тинктура, которую именуют еще высшей материей и философским камнем…

Великий митридациум — всеисцеляющий эликсир бессмертия…

Две вожделенные мечты адептов «королевского искусства» — алхимии.

Легенды? Средневековье?

Но Эрик Данне, поступивший в престижный университет Абердина, постепенно осознает, «королевское искусство» живо по-прежнему.

Постепенно он и сам запутывается в лабиринте загадочных алхимических трансмутаций и мистических оккультных ритуалов.

Однако Эрик еще не знает самого безжалостного из законов «королевского искусства»: за высшие знания необходимо платить. И платить дорого!..

---

«Вот оно, — подумал я. — Вот теперь все и начинается».

Но Хауи просто сидел на скамье. Он еще раз глотнул апельсинового сока, открыл одну из устриц и высосал блестящую серую массу с довольной улыбкой.

Позднее в тот вечер Арт, Хауи и я оказались в гостиной. Каждый занимался своим делом. Арт читал маленькую книжечку на французском, Хауи листал старые каталоги с туристическими предложениями на праздники, которые кучей лежали на кофейном столике. Я пытался сфокусироваться на задании к понедельнику.

— Дэн говорил, что отправляется на свидание? — спросил Хауи, глядя на часы.

В ответ в камине треснуло полено, а Нил тявкнул во сне.

— Не знаю, — ответил Арт и посмотрел на меня.

Я повернулся к Хауи.

— Я тоже не знаю, — сказал я. — Даже не представлял, что он ушел.

— Готов поспорить: он отправился к Кейти Мотт.

— Кто это? — спросил я.

— Одна девушка, которая ему нравилась в прошлом семестре. Они сблизились как раз перед каникулами. Если честно, я не думал, что у Дэнни хватит смелости продолжать отношения. Обычно он их никогда не продолжает. Вероятно, за этот последний месяц девушки из Большого Бостона преподали ему урок. Это пойдет на пользу парню.

Хауи вернулся к изучению каталогов и рассматривал предлагаемые подарки для мужчин и женщин стоимостью менее двадцати долларов. Я же весь следующий час только тупо смотрел в свои записи. И не смог прочитать ни одного слова.

* * *

На следующее утро Арт уехал встречать доктора Кейда в аэропорт, а я остался за письменным столом, мечтая и глядя в окно. Из комнаты были видны только край пруда и снежные сугробы на берегу. Пруд уже замерз. Одна ворона прогуливалась по двору.

Около десяти утра залаял Нил, я услышал, как открылась входная дверь, и на пол с грохотом опустили багаж. Затем прозвучал громкий баритон Хауи, который приветствовал профессора Кейда. Я выполз в коридор и слушал, о чем они говорят, с лестничной площадки.

Несколько минут продолжалась ничего не значащая беседа — отдых прошел хорошо, но мы с нетерпением ждем возвращения к работе, и все в том же роде. Затем заговорил доктор Кейд:

— Я не был в Гаване почти тридцать лет. Она доведена до нищеты. Все гораздо хуже, чем я помню.

Он ужинал с Кастро и оставил автограф на экземпляре своей книги «Пройдет и это» одному из сыновей вождя. Доктор Кейд ездил на рыбалку в бухту Гуантанамо и разговаривал с одним старым моряком, который чистил лодку Хемингуэя. Профессор проводил долгие вечера с местными жителями, рассказывая им об Америке и слушая жуткие истории про матерей, которые лишились детей. Их отправляли к предполагаемой свободе на плотах из связанных бревен, которые держали курс на Ки-Уэст.

Хауи вызвался приготовить сегодня ужин — что-то из креольской кухни, с использованием устриц и рыбы, которую Арт должен был привезти сегодня к вечеру. Доктор Кейд поблагодарил встречавших и сказал, что сейчас поднимется наверх и приляжет. Если позвонит декан Ричардсон, то пусть запишут телефонограмму.

Перед тем, как украдкой вернуться к себе в комнату, я услышал, что Арт спросил у Хауи, не связывался ли с ним Дэн. Художник рассмеялся и ответил, что Дэнни, вероятно, наслаждается жизнью с Кейти Мотт, и он ожидает, что юный коллега появится у входной двери в измученном и потрепанном состоянии. Дэн будет страдать от обезвоживания, а то еще и укол витамина В12 потребуется делать.

Я работал, пока не начали спускаться сумерки, небо потемнело. Чувствовался запах жарящегося лука и чеснока, который поднимался из кухни. Там я обнаружил Хауи, он резал морского окуня на разделочном столе. На плите стоял котел, в котором что-то бурлило. Арт выглядел уставшим, но стоял перед сковородой с длинной ручкой и помешивал белую массу деревянной ложкой. На тарелке лежала горка очищенных устриц, серых и влажных.

На кухонном столе стояла открытая бутылка содовой, а рядом с Хауи на разделочном столе — полный стакан, — похоже, той самой содовой. Бледно-зеленый кружок лайма плавал среди пузырьков и кубиков льда.

— Арт уже два раза сжег заправку для соуса, — с улыбкой сообщил художник. Он оторвал кусочек морского окуня пальцами.

Я посмотрел на Арта. Выглядел он больным, одет был в старую спортивную куртку команды Абердина и полосатые фланелевые штаны от пижамы. Волосы торчали в разные стороны под дикими углами, словно он только что встал с постели.

— На пути домой доктор Кейд сказал, что мы значительно отстали от графика, — тихим монотонным голосом сообщил Артур. — Не удивляйтесь, если он в два раза увеличит нам нагрузку, планируя сдать первый вариант первого тома к концу этого семестра.

Хауи бросил морского окуня на разделочную доску.

— Он серьезно? Я едва начал обводить карты чернилами.

— А у меня еще тридцать страниц перевода, — заявил я. — И он еще хочет, чтобы я что-то написал про императора Барбароссу. Двадцать страниц минимум…

Ужин получился поразительным. Хауи в трезвом состоянии оказался гораздо лучшим поваром, чем в пьяном. Благодаря шардонне, которое нам оставил Томас, я наконец расслабился, чего не мог сделать всю прошедшую неделю. Мы сидели за обеденным столом: доктор Кейд — во главе, мы с Хауи — друг напротив друга, а Арт — на другом конце. Стул Дэна пустовал, и это привлекало внимание.

— Я удивлен, что мы так и не слышали о Дэне, — сказал Артур, переливая остатки кушанья себе в тарелку. Он выпил много вина, примерно три стакана, а Хауи продолжал потягивать лишь газировку.

Доктор Кейд проявил беспокойство:

— Он еще не вернулся из Бостона?

— Он вернулся на прошлой неделе, — сообщил Арт. Язык у него слегка заплетался. — Ушел делать что-то… Вчера во второй половине дня, да? — Он посмотрел на меня.

— Да, — быстро подтвердил я.

— Понятно, — произнес доктор Кейд. — И никто насчет него с тех пор не слышал?

Мы все покачали головами.

— На Кубе у меня было время просмотреть то, что мы уже сделали, — доктор Кейд сложил руки пирамидкой. — Хотя мы теперь быстрее продвигаемся вперед, но все равно отстаем от графика. Разделы о папстве еще не отработаны, а то, что вы мне представили по герцогству Саксонскому… — Он покачал головой. — Давайте просто скажем, что там не хватает глубины. Хауи, предполагалось, что вы закончите карты, и они будут лежать у меня на столе. — Профессор повысил голос, чтобы не дать художнику себя перебить. — Эрик, как там идет перевод?

Я внезапно вспомнил, как дрожал под темным небом, стоя на коленях в лодке, пытаясь поднять Дэна, а Бирчкилл пузырилась и бурлила рядом. «Проверь, чтобы сейчас с него ничего не свалилось — ни ботинки, ни ремень, ничто другое», — сказал тогда Арт, голос которого дрожал от холода.

И мы проверили — все ли в порядке. Ничего не осталось в лодке? Потом мы перебросили Дэнни за борт. Лодка легко раскачивалась, пока Дэн проскальзывал под темную поверхность пруда. Я порезал руку и даже не заметил. Помню, как в дальнейшем смотрел на длинный разрез, который промывал под краном в ванной. Кровь заплеталась тонкими усиками на блестящем белом фарфоре. Ею заляпало и пол, и мои штаны, я размазал ее по щекам в тех местах, где тер их после возвращения в дом.

«Боже мой, — подумал я. — Что же мы наделали?»

— Эрик?

Я моргнул.

— Переводы, — сказал я. — Я закончил про чудо святой Рипалты.

— А-а, — доктор Кейд кивнул. — Да, это один из моих любимых отрывков. Пересказ истории Лазаря. А другое?

— Почти закончил, — ответил я. — Сегодня ночью… Может, завтра.

У меня на глаза стали наворачиваться слезы. Я извинился и поспешил к себе в комнату. Меня не волновало, что подумают Хауи и профессор, я знал, что это не имеет значения, поскольку они притворятся, что все о-кей. Никто никогда не спросит меня, в чем дело. Я ненавидел себя, потому что становился одним из них, заметал эмоции под коврик, пил, пока мир не превращался в тусклый туман.

Я упал на кровать, закрыл глаза и увидел голову Горацио Дж. Гримека, которая плавала в том сосуде в пахнущем плесенью подвале в Праге.

«Memento mori, — говорил он. — Помни, что и ты должен умереть».

* * *

В понедельник утром стало очень холодно. Я продержался первый день занятий, слушая, как бесконечный поток студентов возбужденно рассказывает о том, чем они занимались в прошлом месяце. Практически все рассказы напоминали истории, публикуемые в журналах для путешественников. Студенты сообщали, как загорали на пляжах Балеарских островов, ходили с рюкзаками по Новой Зеландии, жили в семейном поместье в Сан-Фелипе.

Моим последним занятием в тот день была лекция профессора Уолласа о готическом романе восемнадцатого века. Рядом со мной оказалась Эллисон Фейнштейн, одетая очень элегантно в черный брючный костюм. На тонком прямом носу низко сидели стильные очки в черепаховой оправе. Эллисон была дочерью сенатора от Род-Айленда и одной из самых известных студенток Абердина. Ее отличала красота с семитскими чертами и исключительная уверенность в себе. За девушкой часто тянулся след сигаретного дыма, окружали ее пялящиеся парни и завистливые девушки. Я видел ее несколько раз раньше — как она шла через университетский двор, ела бутерброд в «Горошине», загорала в черном бикини на лежаке за Торрен-холлом. Предположительно, несколько семестров назад она получила «D» у профессора Кейда по курсу истории Оттоманской империи. В результате в университет позвонил ее раздраженный отец, который угрожал снять финансирование, если Эллисон не аттестуют и не позволят в следующем семестре повторить курс. Но доктор Кейд стоял твердо. Ходили слухи, что он сделал такое же пожертвование, как сенатор Фейнштейн, щелкнув администрацию по носу. Это только укрепило его высокую репутацию в Абердине, как сторонника бескомпромиссных ценностей.