Шеррилин Кеньон - Танец с дьяволом [Зарек и Астрид]

• Название: Танец с дьяволом [Зарек и Астрид]
• Автор: Шеррилин Кеньон
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-52291-1

Астрид — сама чистота и спокойствие, воплощение закона и порядка. Неудивительно: ведь она — нимфа Справедливости. Но. когда ее призывают свершить суд нал Темным Охотником, сбившимся с пути, привычное бесстрастие вдруг ее оставляет. За мрачным обликом и грубыми манерами Охотника она видит благородство и доброту, видит его одинокое, израненное сердце — и суровость ее сменяется состраданием, а затем и чем-то большим… Но возможна ли любовь между судьей и подсудимым?

---

Астрид едва понимала его слова. В голове у нее стоял туман. За свою долгую жизнь она несчетное множество раз сталкивалась с человеческой жестокостью, но такое…

Неужели отец сам поощрял своих детей, совсем еще маленьких, так обращаться с другим ребенком? Тем более — с родственником?

— Ты сказал, они сводные братья Зарека. Почему же он в рабстве? У них общая мать?

— Нет, отец. Однажды Гай Магнус изнасиловал рабыню-гречанку в доме своего дяди. Она забеременела. Когда родился ребенок, подкупила другую рабыню, чтобы та расправилась с младенцем. Но женщина пожалела новорожденного и не стала его убивать, а отнесла в дом отца.

Астрид снова взглянула на мальчика, скорчившегося на земле.

— Но отцу он тоже оказался не нужен. — Это был не вопрос, а констатация факта.

Без сомнения, в этом доме малыш не был нужен ни одной живой душе!

— Даже хуже того. Для отца Зарек был отвратительным существом, недочеловеком, в жилах которого благородная кровь римского патриция смешалась с презренной кровью рабыни. Так что Гай сделал Зарека своим рабом. Но другие рабы видели в нем сына жестокого господина и вымешали на нем гнев и ненависть к его отцу. Всякий раз, когда кто-либо из рабов или слуг бывал обижен отцом или братьями Зарека, доставалось мальчику. Он сделался всеобщим козлом отпущения.

Тем временем Марий схватил Зарека за волосы и заставил подняться. У Астрид перехватило дыхание, когда она увидела покрытое шрамами лицо мальчика. В свои десять лет он был уже так страшно изуродован, что почти потерял человеческий облик.

— В чем дело, раб? Ты не голоден?

Зарек молча вертел головой, пытаясь освободиться от хватки Мария. С его губ не слетало ни слова протеста, должно быть, он слишком хорошо понимал, что жаловаться и протестовать бессмысленно. А может быть, просто привык к издевательствам.

— Отпусти его!

К братьям подбежал еще один мальчик, ровесник Зарека, — такой же черноволосый и синеглазый, очень похожий на своих братьев.

Он толкнул Мария, заставив того отпустить Зарека, и заломил ему руку за спину.

— Валерий, — подсказал М'Адок. — Еще один из братьев Зарека.

— В чем дело, Марий? — воскликнул Валерий. — Или ты забыл о чести? Как ты можешь нападать на того, кто намного слабее тебя? Смотри, он еле держится на ногах!

Марий вывернулся из его хватки и с размаху ударил Валерия, опрокинув его наземь.

— Слабак с заячьей душонкой! Не могу поверить, что этот жалкий трус носит имя нашего деда! — презрительно процедил он. — Вспомни, что говорит отец: только сильные и безжалостные владеют миром! А ты вечно жалеешь слабых, бросаешься защищать тех, кто сам себя защитить не может! Можно подумать, что нас с тобой носила не одна мать!

Другие мальчишки набросились на Валерия, а старший брат вернулся к Зареку.

— Ты прав, раб, — проговорил он, снова хватая Зарека за волосы. — Гнилой капусты ты не заслужил. Навоз — вот пища, достойная тебя!

И Марий потащил его к навозной куче.

Но в этот миг Астрид вырвалась из сна Зарека, не в силах смотреть на то, что произойдет дальше.

Привыкшая бесстрастно взирать на зло, творимое людьми, сейчас она была поражена и испугана собственными чувствами. Ее буквально трясло от ярости и сострадания к Зареку.

Возможна ли такая жестокость?

И как Зарек выносил все это — и продолжал жить?

В этот миг она готова была проклясть своих сестер — Судеб, распоряжающихся людскими жизнями.

Разумеется, даже Судьбы не всесильны. В конечном счете свою судьбу каждый определяет сам. Астрид знала об этом, но это не могло ее утешить. Разве выбирал свою судьбу этот несчастный, забитый ребенок?

Ребенок, выросший в угрюмого и озлобленного мужчину…

Стоит ли этому удивляться? Чего еще ждать от того, кто рос, не чувствуя ничего, кроме боли, не видя от окружающих ничего, кроме презрения?

— Я тебя предупреждал, — проговорил, бесшумно вырастая с ней рядом, М'Адок. — Вот почему даже скотос редко посещают его сны. Честно говоря, это еще одно из самых безобидных воспоминаний.

— Не понимаю, как он выжил, — растерянно прошептала она. — Почему не покончил с собой?

М'Адок окинул ее внимательным взглядом.

— На этот вопрос может ответить только сам Зарек.

И протянул ей прозрачную чашу, до краев наполненную багряной влагой.

Астрид молча смотрела на рубиново-красное зелье, так похожее на кровь. Идиос. Один из магических напитков онэрос. Испив его, можно на краткое время слиться со сновидцем, войти в его сознание, ощутить его мысли, чувства и воспоминания, как свои.

Обычно боги сновидений используют это средство, чтобы помочь сновидцу понять другого человека, на несколько мгновений став с ним единым целым.

Лишь трое из Ловцов Снов — М'Адок, М'Ордант и Д'Алериан — обладают этим зельем. Благодаря ему мы, заснув в гневе и обиде на кого-то из ближних, порой просыпаемся умиротворенными, полными понимания и сострадания.

Один глоток — и сознание Астрид сольется с сознанием спящего Зарека. Она познает всю глубину его души.

Поймет все чувства, которые им движут.

Станет с ним одним целым…

Серьезный шаг. В глубине души Астрид понимала: после этого ей уже никогда не быть такой, как прежде.

Что, если, проникнув в сердце Зарека, она не найдет там ничего, кроме злобы и ненависти? Что, если он действительно кровожадный зверь, каким считают его все вокруг?

Один глоток — и она узнает правду…

Астрид приняла чашу и решительно отпила зелье.

Она не знала, что снится Зареку сейчас, — лишь надеялась, что прежний сон уже сменился каким-то иным.

Так оно и оказалось.

В нынешнем сне Зареку было уже четырнадцать лет.

Поначалу Астрид показалось, что к ней вернулась слепота, но в следующий миг она сообразила, что «видит» мир глазами Зарека. Точнее, одним глазом. Левый глаз не открывался: вся левая сторона лица была страшно изувечена и болела при каждом движении. С правым глазом тоже было что-то неладно: его затягивала какая-то мутная пленка вроде катаракты. Через несколько минут, когда воспоминания Зарека достигли сознания Астрид, она поняла, что произошло.

Роговицу правого глаза ему повредил два года назад стражник, избивший его на рынке по приказу матери. А левый глаз он потерял еще раньше, когда Валерий, его брат, избивал его кнутом по приказу отца.

Так что теперь Зарек почти ничего не видел.

Впрочем, это не слишком его огорчало. Быть полузрячим — значит не видеть собственного отражения, не замечать презрения и отвращения на лицах окружающих. Это не так уж плохо.

Зарек ковылял по людной улице, ведущей к рынку. Шел он с трудом — правая нога, не раз перебитая в разных местах и неправильно сросшаяся, была короче левой и почти не сгибалась: от этого Зарек сильно хромал. Правая рука болталась, как плеть — неподвижная и почти бесполезная.

В здоровой левой руке Зарек держал три кодранта. Мелкие монетки, для большинства римлян — ничтожные гроши; но для него — настоящая драгоценность.

Валерий, поссорившись с Марием, выбросил в окно его кошелек с мелочью. Марий отправил раба собрать монеты, однако три кодранта остались ненайденными. Дело в том, что они упали Зареку на спину, а затем скатились к его ногам.

Сначала Зарек хотел вернуть деньги хозяину. Но он прекрасно понимал, что благодарности за это не получит. Марий, старший и самый жестокий из братьев, терпеть не мог уродливого раба: Зарек знал, что стоит попасться ему на глаза — и он будет безжалостно избит.

А Валерий…

Его Зарек ненавидел еще сильнее прочих. В отличие от остальных, Валерий порой старался за него заступиться, но всякий раз в результате Зареку доставалось еще сильнее.

Как и все в семье, Зарек терпеть не мог Валерия за мягкотелость. Лучше бы Валерий плевал на него, как это делали другие! Но этот хлюпик, вечно играющий в благородство, то пытался ему помочь — и всякий раз неудачно, то, пойманный на этом деле, лупил его еще сильнее всех прочих, надеясь этим доказать, что он не слабак и не трус.

Зарек ковылял к прилавку булочника, куда манил его чудный запах. Горячий, нежный, сытный запах свежевыпеченного хлеба. При одной мысли о том, чтобы попробовать хоть кусочек, сердце его начинало биться быстрее, а рот наполнялся слюной.

Вокруг него то и дело раздавались брань и проклятия. Затуманенным взором Зарек видел, как люди стараются отойти от него подальше.

Ну и наплевать. С самого рождения Зарек знал, что вызывает у людей только омерзение. И теперь это его уже почти не волновало.

Если бы у него был выбор, он бы и сам постарался держаться подальше от самого себя. Но, увы, до конца жизни он обречен существовать в этом безобразном, искореженном теле.

Хотел бы он быть не только полуслепым, но и глухим! Тогда он не слышал бы оскорблений.