Максим Теплый - Остров Сердце

• Название: Остров Сердце
• Автор: Максим Теплый
• Издательство: Самиздат
• Жанр: Политический детектив

Продолжение романа «Казнить Шарпея». Боевик здесь второстепенен. А что первостепенно – поймете сами.

---

– Смирно!!! – свирепо гаркнул министр. – Тебе, полковник, молодая российская демократия доверие оказывает! Ты что, умнее всех?!

– Никак нет, товарищ генерал-лейтенант! Прошу вашего письменного предписания на убытие в Чечено-Ингушскую Советскую социалистическую республику.

– Надо предписание, – нехотя признал министр. – Ваших слов мало…

– Развели бюрократию! – беззлобно отозвался вице-премьер. – Мы ее скоро под корень изничтожим! Дай ему бумажку, время не ждет!

Оказавшись в ближайшем окружении Дудаева, Глухов скоро перестал понимать, что происходит. В России о нем попросту забыли. Но он продолжал выполнять приказ и оставался военным советником мятежного Джохара. В частности, был одним из разработчиков плана обороны Грозного от российских войск в новогодние дни 1995 года.

Накануне той первой войны он пытался связаться с Москвой и понять, как себя вести. В министерстве обороны помощник министра сначала послал его на три буквы, потом обозвал пособником бандитов и потребовал прибыть в Москву, чтобы пойти под трибунал, а лучше застрелиться по дороге.

Дудаев эту ситуацию разъяснял Глухову со ссылкой на людей, близких к Ельцину.

– У них в Москве правая рука не знает, что делает левая. Одни – за войну с нами, другие против. Березовский мне прямо говорил: "Дайте им по мозгам, чтобы пропала охота воевать!". А он ведь имеет прямое поручение Ельцина заниматься Чечней! И еще, в Грозном сейчас известный правозащитник – человек, очень близкий к российскому президенту. Он тоже мне советует стоять на своем… Так что войну против нас затеяли враги Ельцина… А тот хочет, чтобы Чечня была свободной!

… Глухов лично поджег из гранатомета один танк, в ураганной перестрелке положил немало русских бойцов, а потом и сам получил тяжелое проникающее ранение живота. Бойцы Шамиля Басаева увезли его в госпиталь, в Гудермес, где главврач местной больницы, высокий седой мужик, который за годы чеченской войны стал чуть ли не лучшим в России специалистом по огнестрельным ранениям, Глухова успешно прооперировал.

Дальше было долгое лечение в Турции, а когда начались переговоры о заключении Хасавюртовского мира, о Глухове неожиданно вспомнил вездесущий Борис Рувимович. Березовский попросил Глухова быть военным экспертом на переговорах, шепнув в кулуарах:

– Вы делаете важную для новой России работу. Нам нужен мир с Чечней любой ценой! Помогайте им и считайте, что это поручение российского руководства…

Когда началась вторая чеченская, Глухов уже находился в розыске как государственный преступник, изменивший присяге и перешедший на сторону террористов. Никого из тех, кто отдавал ему приказы помогать чеченским властям, в большой политике не осталось.

Бывший всемогущий вице-премьер тихо спился и служил клерком в Центральной избирательной комиссии.

Бравый министр обороны скрылся где-то в Подмосковье на даче и в публичную политику нос не казал: знал, что оторвут вместе с головой.

А Борис Рувимович и вовсе дернул в Лондон, поскольку российские власти требовали его выдачи за экономические и иные преступления… О нем вспоминали в основном журналисты, чтобы порассуждать об удивительных выкрутасах людей, некогда попавших в большую политику.

…Три месяца назад люди Березовского отыскали Глухова недалеко от Назрани, где он зализывал рану, не помня, которую по счету. К этому времени он превратился в боевую машину: не спать мог сутками, а воевать был готов в любую секунду, не очень задумываясь – с кем и зачем. Удивлялся только, что смерть до сих пор не достала его, хотя он особо и не прятался.

Бывший советский офицер Максим Глухов давно перешел грань, разделяющую добро и зло. После танка, сожженного в январе 1995-го, Глухов все время сходился в бою с российскими солдатами и офицерами, размышляя про себя, чья возьмет на этот раз. Ему везло, но с каждым удачным выстрелом душа вымерзала все глубже. Почти до дна.

Эмиссар передал ему пламенные слова Березовского: давай попробуем последний раз, Максим! Не щипком, не укусом за щиколотку, а по-настоящему – по всем фронтам! Будут скоординированные спецоперации. Будет настоящая война и много крови! Но другого выхода нет: либо мы их, либо они нас! Шарахнем по этой власти из всех стволов, и самая яркая роль – твоя, полковник Глухов.

Если победим, разнесем эту ненавистную страну в клочья, значит, пробьет наш час – за все отыграемся! И место тебе, Максим, в новой жизни найдется достойное! И всем твоим страданиям наступит конец! Ты ранами своими заслужил счастливую жизнь!… А проиграем, деньги для тебя в Лондоне уже лежат. И документы на другое имя. Выживешь – забирай полмиллиона и устраивай жизнь, как знаешь. Ну, а погибнешь – все лучше, чем по лесам да пещерам скитаться и пулю выискивать!

– …Так-то вот, – Глухов закончил повествование и ждал реакции собеседника, но Беркас молчал. – Ну ладно, до меня тебе дела нету. Жаль, конечно. Но понятно. А твоя жизнь тебе тоже без разницы? Как ты в этот расклад попал – догадываешься?

Каленин нескладно двинул плечами, давая понять, что ответа не знает.

– Что ж не спросишь? А?!

Каленин снова пожал плечами, чем, видать, еще больше разозлил бывшего полковника. Тот рявкнул:

– Да хоть бы и спросил!! Никто мне не сказал, чем ты такую геройскую и почетную смерть заслужил! Не сочли необходимым разъяснить!!! Убей, мол, и все, тебе-то что – одним больше, одним меньше!

Глухов жахнул кулаком по столу, отчего Беркас Сергеевич непроизвольно дернулся всем телом.

– Нет, Каленин!!! Я еще до высадки решил, что не стану тебя казнить. Сначала объясни мне, да внятно, за что такая честь! Так бы помер в постели лет так через тридцать от какой-нибудь кисты в пищеводе… А тут гляди-ка – от рук террористов, защищая людей… В жертву себя принес! О такой смерти только мечтать можно! Не каждому дается!

Глухов неожиданно налился злобой и краснотой.

– Молчишь? Знаешь, в чем твоя проблема? У тебя жизненное благополучие на лбу написано. И весь ты такой правильный, аккуратный… Помирать приехал, а стрелки на брюках – хоть пальцы режь! Очень благородный, да? Не побоялся за людей вступиться, детишек вывезти хочешь… Героя из себя гнешь от сытости?

– Мне, ей-Богу, не до геройства, – тихо ответил Каленин и подумал, что точно так же ненавидит его тот грамотей-участковый. "Почему? – думал Беркас. – Разве справедливо убивать за то, что у человека в жизни все нормально складывается?! Да и что значит нормально? Сына два года не видел, бывшая жена его в Чехию увезла…Ася там в Москве, наверное, с ума сходит от неизвестности. Не предупредил… Зачем я сюда поехал?!…Это же псих! Ему на курок нажать, что высморкаться…".

Тут Каленин обнаружил, что Глухов умолк и рассматривает что-то через окно в бинокль. Полковник оглянулся и объявил уже спокойным, будничным тоном:

– Вон, выловили из воды твою милицию. Похоже, один живой.

Он осторожно потер ладонью лоб, бордовую шею и поморщился:

– Обещали сметаны принести, говорят, помогает от ожога… Где эта чертова сметана, я спрашиваю?!

Глухов недовольно огляделся вокруг, сметаны не увидел и продолжил:

– Я думаю, так: ты, Каленин, где-то свое высокомерие проявил! Полез не в свое дело, в правдолюбца заигрался! Или, сам того не зная, свой любопытный нос так глубоко сунул, что серьезные люди на тебя рассердились и выписали билет в одну сторону! А еще ты, наверное, часто умничаешь, а это мало кому нравится. Так?

– Я не знаю… Я с вами не умничал, – тихо отозвался Беркас. – И не лезу никуда… Вот разговариваю, а у самого руки от страха трясутся… Вам Дибаев меня… заказал?

– Дибаев? – переспросил Глухов. – Не знаю такого… Да черт с ними! Вот ты смотришь на меня и думаешь: ну и тварь этот Глухов! Людей убивает, женщин и детей заложниками сделал…Что молчишь? Знаю же, что так и думаешь! Ты же не просто так приехал! Если бы ты умирать явился, я бы понял и простил тебе твое высокомерие! Но ты еще и судить меня хочешь!!! – Глухов распалялся и, казалось, терял контроль над собой. – А кто ты такой, чтобы меня судить?! Что ты знаешь про меня, про них вот, – Глухов кивнул в сторону окна, в которое были видны его бойцы, – чтобы судью из себя корчить?! С чего ты взял, что все в этой жизни понял? А?

Каленин старался не смотреть в глаза бешеному полковнику. Он вдруг вспомнил, что в детстве мама учила его никогда не смотреть в глаза собаке, если она демонстрирует готовность напасть. А Глухов искал его взгляда, он явно хотел сказать что-то для себя важное, и чтобы Каленин обязательно почувствовал значимость его слов и мыслей.

– Хочешь, докажу, что нет у тебя никаких причин для высокомерия? – заводился Глухов. – И что судья из тебя никудышный? Хочешь?!

– Хочу! – торопливо согласился Каленин, боясь вызвать новый прилив гнева у собеседника.

– Вот смотри, сейчас тебя отведут на берег и расстреляют…

Каленин испуганно вскинул глаза. Глухов криво улыбался.