Антон Макаренко - Том 5. Книга для родителей

• Название: Том 5. Книга для родителей
• Автор: Антон Макаренко
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1984

В пятый том настоящего издания входит известная работа А. С. Макаренко «Книга для родителей» и подготовительный материал к ней, которые раскрывают вопросы идейно-нравственного и трудового воспитания в семье. В приложении к тому включены также фрагменты из совместной работы А. С. Макаренко и Г. С. Макаренко «Детская беспризорность и борьба с ней».

http://ruslit.traumlibrary.net

---

Некрасовские матери, «подвижницы», оставляющие после себя у своих детей тягостные ощущения невысказанной любви, неоплаченного долга и неоправданной вины, не наши матери. Их подвиг вызывался к жизни не только их любовью, но главным образом общественным строем, самодурством, насилием, хамством властителей, пассивным и беспросветным рабством женщины. И дети их несли на себе то же проклятие истории, и в этом общем клубке несчастья изувеченная душа матери, беспомощная, горестная ее жизнь находили единственный выход только в подвиге.

Что общего в нашей жизни с этим материнским кошмаром? Наши матери граждане социалистической страны, их жизнь должна быть такой же полноценной и такой же радостной, как и жизнь отцов и детей. Нам не нужны люди, воспитанные на молчаливом подвиге матерей, обкормленные их бесконечным жертвоприношением, развращенные их рабством. Дети, воспитанные на жертве матери, сохранившие на всю жизнь «муку воспоминания», о которой говорит Н. А. Некрасов, могли жить только в обществе эксплуатации. И в этих муках, и во всей своей жизни они продолжали ту же симфонию страдания, о которой мы можем вспоминать только с отвращением.

И поэтому тем более мы должны протестовать против самоущербления (самоуничтожения) некоторых матерей, которое кое-где происходит на каком-то странном историческом разбеге. За неимением подходящих самодуров и поработителей эти наши матери сами их изготовляют из… собственных детей. Этот анахронический стиль в той или иной степени довольно сильно распространен, в особенности в интеллигентных семьях. «Все для детей» понимается здесь в каком-то избыточном формализме. «Все» заменяется «все, что попало»: и ценность материнской жизни, и материнское недомыслие, и материнская слепота. Все это — для детей!

В нашей стране люди не работают только ради денег или ради семейного благополучия. Наши люди работают для дела, а средства к жизни — это у нас производное от нашего участия в общем деле всей страны. У нас трудно представить себе человека, который интересами общественными, интересами своего долга и своего коллектива пожертвовал бы в угоду своему семейному благополучию. Такой человек представляется нам уголовным типом, не больше.

В нашем обществе труд и заработок уже не связаны в замкнутую цепь. Наша золотая цепь развернулась широко, через всю страну, и ее компоненты многочисленны и весьма почетны: революция, строительство социализма, счастье трудящихся, труд, долг, дело чести, доблести и геройства, разумная свободная культурная жизнь, заработок и радость труда и радость творчества…

В этой цепи труд — моральная категория, а не категория узкого финансового расчета.

Вглядитесь в эту существенную разницу между старой трудовой проблемой и новой. И проектируйте ее на вопросы воспитания. Раньше в зажиточных семьях к труду вообще не нужно было готовить, а нужно было готовить к той самой эквилибристике, благодаря которой так удачно обходилась десятая заповедь. В семье пролетарской к труду нужно было готовить как к особого вида проклятию, под черными небесами которого рядом стояли труд, нищета, голод и смерть. Труд был как неизбежное зло, только потому приемлемое, что более «совершенные» формы зла были уже гибельны.

Труд не мог быть тогда моральной категорией; несмотря на весь цинизм Ветхого завета, он все же не решался включить труд в число моральных законов.

В третьей заповеди господь бог беспокоится только об одном: «Пожалуйста, не работайте в субботу. В остальные дни, черт с вами, делайте, что угодно, день же седьмой, суббота, — господу богу твоему; будьте добры, не оскверняйте его вашими трудовыми запахами».

Евангелие еще меньше беспокоится о труде. Иисус недвусмысленно показал на птиц небесных и обращал внимание публики на то обстоятельство, что они не сеют, ни жнут, не собирают в житницы, а в то же время чувствуют себя прекрасно и шикарно одеваются. Всем ближним Иисус предлагал нечто, очень напоминающее украинскую поговорку: «Не трать, кумэ, сылы, та сидай на дно!» Будешь ты, кумэ, работать или не будешь, все равно нищий. А поэтому будем говорить прямо: блаженни нищие, яко для тех есть царство небесное!

Это было настолько неприлично, что батюшки пошли даже на мошенничество: прибавили слово «духом». Рекомендовать ближним нищету оказалось все-таки рискованным: кто же будет работать? Более поздние христианство все-таки приглашало трудиться, но сколько-нибудь серьезно улучшить этот моральный и догматический прорыв оно уже было не в состоянии. Так труд и остался категорией малосвященной, почти греховной, для господа бога малоприятной: «Вьенце смраду, як поцехе» («Больше вони, чем удовольствия»).

И уже совершенно откровенно верующим обещали, что на том свете, в раю, никакого труда не будет: сад, яблоки, бог, полный пансион и ангельские вечера самодеятельности.

Именно отсутствие труда было моральным идеалом и на том свете и на этом.

Иначе и быть не могло. Старый «добрый» бог в своем первом проекте мироздания, как известно, не помышлял даже о труде как необходимом элементе мира, а начал прямо с эдема — человеческое общество в его представлении было обществом нетрудовым. Только после небольшого конфликта с Евой он в припадке раздражения проклял людей, и одним из словес его проклятия был «труд»: в поте лица будешь добывать хлеб.

А вторым словом проклятия были «дети»: в болезнях будешь рожать детей.

Необходимо признать, что в первобытных баснях о мироздании человечество правильно высказалось о подневольном труде, труде исторических эпох эксплуатации.

Когда труд проклятие, когда труд только неизбежное зло, когда труд только средство к существованию, когда лучшей целью человеческой жизни является освобождение от труда и когда на наших глазах сотни и тысячи бездельников живут богаче и счастливее трудящихся, тогда возникает в человеческом обществе идея «беззаботного детства». Правильная идея — пусть хоть дети будут освобождены от проклятия!

Конечно, это только идея. В практике человеческой истории детская беззаботность не исключала и детского голода, и страшной детской смертности, и детской фабричной каторги. Но идея все-таки жила, и рядом с «ангельскими душами» она прекрасно выражала бессильную любовь матерей и лживую надежду проповедников.

Ну, а мы при чем? «Беззаботное детство» в первом государстве трудящихся какие идеи может выражать и какие рисовать перспективы в жизни будущих граждан этого государства?

Нужно прямо сказать: идея «беззаботного детства» чужда нашему обществу и может принести большой вред будущему.

Гражданином Советской страны может быть только трудящийся, в этом его честь, его радость и его человеческое достоинство. Трудовая забота — это не просто дорога к средствам существования, но это еще и этика, это философия нового мира, это мысль о единстве трудящихся, это мысль о новом счастливом человечестве. Как же мы можем воспитать этого будущего гражданина, если с малых лет не дадим ему возможности пережить опыта этой трудовой заботы и в ней выковать свой характер, свое отношение к миру, к людям, т. е. свою социалистическую нравственность?

Говорят: у наших детей должно быть радостное детство! Под «радостным» понимают часто именно «беззаботное».

Маленькая поправка: когда мы это говорим о детях, мы только выделяем эту мысль из общей мысли: наша жизнь — жизнь целиком радостная, счастливы должны быть и дети, и юноши, и взрослые, и старики. Мы не отгораживаем для детей обособленный уютный уголок в общем неуютном мире, да такой уголок и невозможен, мы это знаем по историческому опыту. Наши дети только потому счастливы, что они дети счастливых отцов, никакая иная комбинация невозможна.

И если мы счастливы в нашей трудовой заботе, в наших трудовых победах, в нашем росте и преодолениях, то какое мы имеем право выделять для детей противоположные принципы счастья: безделье, потребление, беззаботность?

Но какая же возможна «радость» на таких основаниях в Советском Союзе?

Счастья, принципиально отличного от нашего, мы не можем желать для наших детей. Мы можем искать отличия только в «технике» трудовой заботы: одна «техника» для нас, другая — для детей. Посильная трудовая нагрузка единственная форма радостного детства.

Подготовительные материалы к первому и последующим томам «Книги для родителей»

1. О книге для родителей (план)

Ее задача. Три-четыре тома.

План первого тома.

Трудность. Удача или неудача: сильный нажим; слабое прикосновение, деликатное. Можно ли давать метод? «Веткины» — дать результат «Вася» — жизнь ребенка «Алиментщик» — обида. «Половое воспитание» — теоремы. Прикосновение. «Ничего не видно». Мать и дочь… Вмешательство Тимка — рассказ о солидарности.