Джон Уитборн - Рим, папы и призраки

• Название: Рим, папы и призраки
• Автор: Джон Уитборн
• Жанр: Научная Фантастика

Действие популярного романа-фэнтэзи разворачивается в Италии эпохи Возрождения.

---

– СО-ЛО-ВО! - кричал он снова и снова, подлаживаясь под звяканье. СО-ЛО-ВО! - Невзирая на расстояние, голос доносился чисто и ясно.

Без всяких приказов экипаж поднял весла и тем самым произвел себя в зрители, пустив галеру на волю волн.

Будучи пленником своей профессиональной репутации, адмирал сохранял спокойствие. Раскачиваясь в капитанском кресле, он окликнул венецианца, уверенный, что в охватившем натуру покое даже его негромкий голос будет услышан.

– Ну что ж, привет, - сказал он. - Чем я еще могу тебе помочь?

После долгой паузы венецианец ответил.

– МОИ КНИИИИГИ! - взвыл он наконец.

Солово предвидел это и махнул боцману, чтобы тот выбросил за борт бочонок с трофеями - путем, проделанным их прежним владельцем.

Но еще не утих всплеск, как венецианец напомнил:

– И "РАЗМЫШЛЕНИЯ" МАРКА АВРЕЛИЯ…

Адмирал скривился. Эта книга разговаривала с ним на уровне, который Солово и не подозревал в себе. Ему весьма хотелось сохранить и прочесть ее.

– Да будет так, - проговорил он невозмутимо, перебрасывая через поручень томик, извлеченный из потайного места.

Тишина возвратилась. Солово смотрел, как венецианец наслаждается посмертным триумфом, и, чтобы испортить ему удовольствие, продолжил разговор:

– Ну, что еще?

После очередной долгой паузы донеслось:

– А ТЕПЕРЬ ИДИ КО МНЕ, ПОПЛАВАЕМ ВМЕСТЕ.

Экипаж обернулся к адмиралу. Реакция Солово определит его положение в Зале Славы пиратов Средиземноморья.

– Но я не умею плавать, - ответил адмирал, ничего не скрывая.

В этом позора не было. Моряки того времени в основном не стремились научиться способу продлевать собственную агонию, если Отец-Океан затребует их к себе. "Неплохой аргумент", - рассудил экипаж, дружно поворачиваясь к венецианцу.

– СПРАВИШЬСЯ… СТАВ ПОКОЙНИКОМ, ТЫ ОБРЕТЕШЬ ИЗВЕСТНУЮ ВЛАСТЬ НАД ВОДАМИ.

Его спутники еще пережевывали этот аргумент, когда Солово парировал:

– Ты рассуждаешь не как умный человек.

– БЛАГОДАРЯ ТВОИМ ЗАБОТАМ, - последовал ответ, - Я БОЛЕЕ НЕ ЧЕЛОВЕК.

На подобный тезис возразить было нечем, и адмирал опустился в кресло.

В дно галеры забарабанила не одна пара рук. В отличие от предыдущих случаев венецианец оставался вполне видимым. Похоже было, что он заручился помощью.

– ПОРА, - донесся зов. - ИДИ КО МНЕ.

Стук по корпусу сделался громче и уже грозил разнести судно в щепки. Солово понял, что выбирать приходится между мстительным призраком и перепуганным экипажем: жизнь его была кончена, оставалось только красиво уйти. Когда он встал и щелкнул пальцами венецианцу, кивки и бормотанье экипажа донесли до него одобрение подобной стойкости перед лицом предельного отчаяния.

Море словно вскипело. Вокруг галеры вода ожила - странный случай словоупотребления, - вынеся к поверхности трупы.

– ОНИ ВЫДЕРЖАТ ТВОЙ ВЕС, АДМИРАЛ, - вскричал венецианец, - ИДИ КО МНЕ.

Солово одолел последнюю спазму слабости, заставившую его обернуться и поискать взглядом поддержки у экипажа. Но было ясно - на это рассчитывать не приходится: истый первобытный ужас перевешивал изобретенные позже понятия верности и отваги. Делать нечего: адмирал был вновь один. Он перепрыгнул через поручень.

Мертвецы погружались в воду и раскачивались, но, как было ему обещано, Солово сумел проложить по ним путь. Игнорируя совершенно немертвые взгляды пустых глазниц, адмирал направился к венецианцу. Подойдя ближе, он заметил, что три дня, проведенные в компании морского царя Нептуна и его рыбешек, прискорбным образом сказались на теле покойного.

– Привет, Солово, - донеслось из объеденных губ.

– С новым свиданием, господин венецианец, - отозвался Солово, зажимая платком нос. Некогда изысканный кавалер теперь не годился в приятные собеседники.

– Ты и не поверишь, сколько там нашего брата, - заметил между делом венецианец, показывая на плавучий ковер из своих камрадов. - И многих туда отправили подобные тебе. Быть может, именно этот факт объясняет столь единодушную поддержку моего предприятия. Даже море блюдет моральный кодекс, а к небесам возносится паром.

– Ну кто бы мог подумать, - ответил с сарказмом адмирал.

Человек и восставший труп со взаимной неприязнью разглядывали друг друга. Наконец, венецианец оставил свой проржавевший буй, отчего колокол звякнул, и потянулся к горлу Солово. Тот не стал оказывать сопротивления, и распухшая, пропитанная водой плоть пальцев покойника легко охватила всю шею адмирала.

Пребывая с глазу на глаз с собственной Немезидой [богиня возмездия, олицетворение кары и рока] (правда, ее глаза уже жили самостоятельной жизнью в желудке какой-то рыбы), Солово терпеливо ожидал удушающего движения и того, что последует за ним. Спустя некоторое время он заметил, что боль и смерть излишне запаздывают. Венецианец проявлял известную нерешительность и не торопился с выполнением последнего желания.

Наконец зеленые уста отвернулись, и вместе с соленым дыханием в лицо адмирала дунули слова: "Никогда не позволяй себе потерять равновесие, процитировал мертвец. - Когда тебя терзает порыв, убедись, что он воплотится в правосудии… воздержаться от повторения - вот высшая месть".

– "Размышления"? - прохрипел Солово.

Венецианец согласно кивнул нетвердой головой.

– Божественного Марка Аврелия, - подтвердил он. - Свет, направлявший всю мою жизнь… Ты отнял и то и другое. Книгу ты вернул, но жизнь…

Адмирал промолчал - в основном потому, что говорить было чересчур больно.

– Его стоическая философия определила каждую мою мысль и поступок… вплоть до последнего, когда я хладнокровно сошел с поручней по твоему требованию.

Солово показалось, что тугая хватка чуть отпустила гортань, однако надеяться он не смел.

– При жизни ты не смел лишить меня веры, - размышлял венецианец, зачем же даровать тебе такую победу после смерти?

– Действительно, почему? - прошипел Солово.

Венецианец снова кивнул.

– Я не стану тебя убивать, - проговорил он.

Не испытывая особенно большой радости, адмирал тщетно ожидал, пока рука отпустит его.

– Я возьму у тебя меньше, чем ты задолжал мне, - промолвил венецианец. - Я заберу у тебя энергию, чтобы поддержать себя в полуживом состоянии, и тем обреку тебя на подобную участь. В этом я усматриваю справедливую, но облегченную месть, достойную истинного стоика.

С этими словами он припал к губам Солово с непристойным французским поцелуем. Почувствовав непередаваемую тошноту, адмирал ощутил, как что-то теряет… и обрел покой.

Венецианец выпустил его и отступил назад. Он казался бодрым и энергичным.

– У тебя хорошая жизненная сила. Она поддержит меня, пока в конце концов плоть и сухожилия не распадутся. У меня будет время перечитать мои книги!

Солово ощутил, что стоит на ногах, и удивился, почему ему все так безразлично.

– Что касается тебя, - ответил мертвец на невысказанный вопрос, - я оставил в тебе достаточно сил для поддержания жизни… хотя бы какой-то. Я был к тебе милостив.

– Благодарю, - вежливо произнес Солово.

Венецианец улыбнулся, и это было хуже всего.

– Ты уже переменился, - заключил он. - Экая сухость! Я проклинаю тебя, а ты благодаришь! - И сказав так, он опустился в волны.

Адмирал торопливо зашагал назад к кораблю, не зная, сколь долго продержится мост из бывших в употреблении тел. Он с кротостью дожидался воссоединения со своим экипажем и уже издали одарил всех тигриной улыбкой. Их предательство более не смущало его, и Солово радовался предстоящим переменам, которые произведет ножом, петлей и пулей. И он был куда менее встревожен или смущен собственным легкомыслием и чувствами, чем когда-либо прежде. Быть может, это был мир, воцарившийся в пустыне, однако впервые его ум обрел покой.

"Месть? - думал он, перебираясь через борт, пока утопленники отправлялись на подобающее им место. - Проклятие? Я заплатил за него добрые деньги!"

После обстоятельного и приятного разговора о Платоне и эффективности заклинаний, предписываемых богом Гермесом Трисмегистом [трижды величайший - эпитет Гермеса в эллинистическом Египте] в своем главном труде "Corpus Hereticum", старший из двух фемистов отметил, что пора обратиться к мирским делам.

Младший из братьев, рыцарь Родосского ордена св.Иоанна в соответствующем одеянии и при оружии, обнаруживал признаки усталости, явившись на эту беседу сразу после долгого путешествия. Однако, невзирая на все, он прямо сидел в резном кресле, ожидая знака начать подготовленный доклад.

Второй мужчина, постарше первого, облаченный с равным великолепием в академический плащ Гемистианской платоновской школы, встал и пересек комнату. Там он удостоверился в отсутствии чужих ушей, а потом закрыл дверь и задвинул засов. Только после этого мановением древней, унизанной кольцами руки он велел своему гостю говорить. Даже в своей греческой цитадели в Мистре Феме по-разному доверял своим почитателям.