Артур Кларк - Сад Рамы

• Название: Сад Рамы
• Автор: Артур Кларк
• Издательство: «Мир»
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1995

Рама-2, набрав скорость, удаляется от Солнечной системы, унося в себе неразгаданные тайны и трех пассажиров...

---

Световая линия связывала Солнце и Сириус, отмечая путь, который Уэйкфилды совершили, путешествуя к Узлу и обратно. Другая тоненькая световая линия тянулась от Солнечной системы, обозначая траекторию Рамы III после того, как космический корабль принял на борт людей-колонистов на орбите Марса; заканчивалась она большим мерцающим красным огоньком, находившимся сейчас примерно на одной трети пути между Солнцем и звездой Тау Кита.

– Насколько я понимаю, идея возведения этого монумента принадлежит твоему отцу, – проговорила Эпонина, когда обе женщины остановились около небесной сферы.

– Да, – сказала Элли. – Созидательная фантазия отца всегда пробуждается, если речь заходит о физике и электронике.

Эпонина глядела на мерцающий красный огонек.

– А его не тревожит, что мы направляемся в другую сторону – не к Сириусу и не к Узлу?

Элли пожала плечами.

– Не знаю, – призналась она. – Мы нечасто разговариваем об этом... Однажды он сказал, что никто из нас не сможет понять намерения и дела внеземлян.

Эпонина оглядела площадь.

– Погляди на этих людей – все куда-то торопятся, и никто даже не пытается остановиться на этом месте. А я проверяю наше положение не реже, чем раз в неделю. – Неожиданно она сделалась очень серьезной. – С тех пор как оказалось, что я заражена RV-41, мне почему-то вдруг захотелось точно знать, где именно я нахожусь во Вселенной... Интересно, не выражает ли все это отчасти мой страх перед смертью?

После долгого молчания Эпонина обняла Элли за плечи.

– А вы не спрашивали Орла о смерти? – проговорила она.

– Нет, – тихо ответила Элли. – Мне было всего лишь четыре года, когда мы оставили Узел, и я, безусловно, не имела никакого представления о смерти.

– Была ребенком и думала как все дети... – сказала себе самой Эпонина и усмехнулась. – А о чем вы разговаривали с Орлом?

– Я не помню. Патрик рассказывал мне, что Орлу особенно нравилось смотреть, как мы играем со своими игрушками.

– Действительно? – произнесла Эпонина. – Удивительно. Судя по описанию твоей матери, я полагала, что Орел – существо чересчур серьезное, чтобы интересоваться детскими играми.

– Я отчетливо вижу его до сих пор своим умственным взором, – сказала Элли, – хотя была тогда такой маленькой. Только не могу вспомнить голос.

– А он тебе никогда не снился? – спросила Эпонина через несколько секунд.

– О да, много раз. Однажды он стоял на вершине огромного дерева и глядел на меня сверху – с облаков.

Эпонина вновь рассмеялась. И торопливо глянула на часы.

– О Боже, – проговорила она. – Я опоздала на прием. Когда ты должна быть в госпитале?

– В семь часов.

– Тогда поспешим.

Когда Эпонина явилась в кабинет доктора Тернера на обязательную проверку, проводившуюся раз в две недели, дежурная Тиассо отвела ее в лабораторию, взяла пробы мочи и крови, а потом попросила сесть. Биот объяснил Эпонине, что доктор опаздывает.

В приемной сидел темнокожий человек с проницательными глазами и дружелюбной улыбкой.

– Привет, – сказал он, когда их взгляды встретились. – Меня зовут Амаду Диаба. Я фармаколог.

Эпонина представилась и подумала, что уже видела этого человека.

– Великий день, правда? – спросил мужчина после недолгого молчания. Как здорово, что можно снять эту проклятую повязку.

Эпонина теперь вспомнила Амаду. Она видела его раз или два на встречах носителей RV-41. Эпонина слыхала, что Амаду заработал свой ретровирус при переливании крови в первые дни существования колонии. «Сколько же нас всего? – подумала Эпонина. – Девяносто три. Или девяносто четыре? Пятеро заболели через переливание крови...»

– Похоже, добрые новости всегда ходят парами, – проговорил Амаду. Заявление Мышкина обнародовали за несколько часов перед появлением ногастиков.

Эпонина вопросительно поглядела на него.

– О чем это ты?

– Ты еще не слыхала о ногастиках? – спросил Амаду с легкой усмешкой. Где же тебя носило?

Помедлив несколько секунд, Амаду пустился в объяснения.

– Исследовательская бригада возле стены второго поселения как раз расширяла проделанное ими отверстие. И сегодня из него выбрались шестеро странных существ. Эти ногастики, как их окрестил телерепортер, очевидно, и есть жители другого поселения. Они похожи на волосатый мяч для гольфа, снабженный шестью длинными членистыми ногами. Они такие быстрые... целый час сновали вокруг людей, биотов и оборудования. А потом исчезли в той же дыре.

Эпонина собиралась задать какие-то вопросы о ногастиках, когда из кабинета появился мистер Тернер.

– Мистер Диаба и мисс Эпонина, – произнес он. – У меня для каждого из вас есть подробное сообщение. Кто хочет быть первым?

Дивные синие глаза доктора ничуть не переменились.

– Мистер Диаба пришел раньше меня, – ответила Эпонина. – Поэтому...

– Леди всегда проходят первыми, – перебил ее Амаду. – В Новом Эдеме тоже.

Эпонина вошла в кабинет доктора Тернера.

– Пока все в порядке, – проговорил доктор, когда они остались одни. Вирус не исчез из вашего организма, однако сердечные мышцы не обнаруживают ни малейшего следа поражения. Я не представляю, почему так происходит, но в ряде случаев болезнь прогрессирует медленнее, чем в других...

«Как же так получается, мой милый доктор, – думала Эпонина, – что ты столь пристально следишь за моим здоровьем, но ни разу не обратил внимания на то, какими глазами я смотрю на тебя?»

– Но мы будем продолжать регулярное лечение иммунной системы. Медикаменты не вызывают серьезных побочных эффектов, и, возможно, они отчасти сдерживают разрушительную активность вируса... Ну а как вы себя чувствуете?

В приемную они вышли вместе. Доктор Тернер описал Эпонине симптомы, которые проявятся, если вирус перейдет к следующей стадии развития. И пока очи разговаривали, дверь открылась, в комнату вошла Элли Уэйкфилд. Доктор Тернер не заметил ее, но буквально через мгновение исправил ошибку.

– Чем я могу помочь вам, молодая леди? – обратился он к Элли.

– У меня вопрос к Эпонине, – почтительно ответила Элли, – но если я не-вовремя, могу подождать снаружи.

Доктор Тернер покачал головой, а потом, путаясь, закончил беседу с Эпониной. Она сперва не поняла, что случилось, но, выходя вместе с Элли, заметила взгляд, брошенный доктором на ее студентку. «Три года, – подумала Эпонина, – я мечтала увидеть эти глаза такими. И уже не думала, что он способен на это. А Элли, благословенная, ничего и не заметила».

День вышел долгим, и Эпонина, направляясь от станции к своей квартире в Хаконе, ощущала крайнюю усталость. Эмоциональное облегчение, которое она получила, избавившись от повязки, уже миновало. Его сменило легкое уныние. Эпонина все пыталась изгнать из сердца ревность к Элли Уэйкфилд.

Она остановилась перед дверью своей квартиры. Широкая красная полоса на двери свидетельствовала – здесь живет носитель RV-41. Мысленно произнося благодарность судье Мышкину, Эпонина аккуратно отодрала полосу. На двери остался контур. «Завтра закрашу», – подумала она. Оказавшись дома, Эпонина плюхнулась в мягкое кресло и потянулась за табаком. Взяв сигарету в рот, она предвкушала удовольствие. «Я никогда не курю перед студентами, чтобы не подавать им плохого примера. Я курю только здесь – дома. Когда мне одиноко».

Эпонина редко выходила вечерами в поселок. Обитатели Хаконе недвусмысленно дали ей понять, что не желают видеть в своей среде таких, как она; целых две делегации просили ее оставить деревню, и на двери квартиры несколько раз появлялись довольно непристойные и угрожающие записки. Но Эпонина упрямо отказалась съезжать. Кимберли Гендерсон редко бывала здесь, поэтому в распоряжении Эпонины оказалась куда большая жилплощадь, чем полагалось по норме. К тому же носителю RV-41 нигде в колонии радоваться не будут.

Эпонина уснула в своем кресле, ей снились поля, заросшие желтыми цветами. И она совершенно не слышала стука, хотя он был очень громким. Эпонина поглядела на часы – уже одиннадцать. Она отворила дверь и увидела перед собой Кимберли Гендерсон.

– Ой, Эп, я так рада, что ты дома. Мне просто до отчаяния надо с кем-то переговорить... с человеком, которому я могу доверять.

Трясущейся рукой Кимберли зажгла сигарету и немедленно разразилась монологом.

– Да-да, знаю, – сказала она, заметив осуждение в глазах Эпонины. – Ты права, я нанюхалась... Мне было необходимо... Добрый старый кокомо... лучше уж химия наделит тебя уверенностью, чем видеть в себе кусок дерьма. – Кимберли неистово затянулась и короткими вздохами выдохнула дым. – Этот паршивый козел на этот раз пошел до конца... Эп, он выгнал меня... Проклятый сукин сын – решил, что вправе делать все, что захочет... А я-то мирилась со всеми его увлечениями, даже позволяла ему брать в постель молодых девиц, чтобы вдвоем мы могли лучше развлечь его... но все-таки я была «ичибан» [первая, единственная (яп.) ], номером первым, во всяком случае, так считала...