Игорь Смолич - История Русской Церкви. 1700–1917 гг.

• Название: История Русской Церкви. 1700–1917 гг.
• Автор: Игорь Смолич
• Издательство: Издательство Спасо–Преображенского Валаамского монастыря
• Жанр: Религия
• ISBN: ISBN 5–7302–0794–8

---

§ 8. Святейший Синод и церковная политика правительства (1725–1817)

а) После внезапной кончины Петра I (28 января 1725 г.) наступил период внутренних неурядиц, продолжавшийся несколько десятилетий [481]. «Россия пережила несколько дворцовых переворотов; у власти стояли иногда люди, чуждые стране, по своим эгоистическим склонностям не достойные власти. Причины, обусловившие эту эпоху переворотов и временщиков, коренились, с одной стороны, в состоянии царской семьи, а с другой — в особенностях той среды, которая управляла делами… Как бы то ни было, состояние царствующего дома делало престолонаследие случайным и открывало широкую дорогу для всякого рода посторонних влияний на порядок преемства престола. Посторонние влияния особенно процветали благодаря тому, что на престоле были или женщины, или малолетние государи, — условия, благоприятные для развития фаворитизма и личных влияний при дворе и государстве» [482]. Эти события не могли не затронуть также Святейший Синод и церковную иерархию. Среди епископов были и сторонники, и противники петровской церковной реформы, которые становились на ту или иную сторону в борьбе придворных партий и фаворитов в зависимости от церковной политики последних. Введенная Петром I коллегиальная система церковного управления была чрезвычайно непопулярна среди иерархов. Даже сам автор «Духовного регламента» Феофан Прокопович, движимый властолюбием, поддался после смерти Петра I искушению полностью отречься от принципа коллегиальности, который он прежде отстаивал. Подавлявшиеся при жизни царя страсти и антипатии теперь вырвались наружу и при дворе, и в церковной иерархии, сделавшись главными мотивами действий в том числе и членов Святейшего Синода. Назначение в Синод стало прямо зависеть от отношений с тем или иным фаворитом. Оно обусловливалось также часто менявшимися взглядами монархов на роль духовенства в укреплении монаршей власти. Историк XVIII в. сталкивается с ярко выраженной церковной политикой императорской власти. Православная Церковь даже в положении государственного учреждения продолжала пользоваться огромным влиянием в обществе, которым никак нельзя было пренебрегать — тем более в весьма зыбких условиях постоянных перемен на престоле. Разумеется, характер церковной политики государей в большой мере зависел от их личной религиозности и духовного развития. Если Анна Иоанновна в силу своей ограниченности была уверена, что может чинить откровенные беззакония и насилия по отношению к Церкви, то Екатерина II умела осуществлять свои церковно–политические планы умно и дипломатично. Но результат в обоих случаях оказывался одним и тем же: государство приобретало все новые возможности манипулировать Церковью, превращая ее в свою прислужницу. В связи с этим следует принять во внимание, что за 37 лет после кончины Петра I до воцарения Екатерины II престол переходил из одних рук в другие не менее шести раз.

Ожидавшейся всеми перемены в церковно–политической ситуации при вступлении на престол дочери Петра I Елизаветы (1741–1761) не произошло. Церковная политика совершенно чуждого православию Петра III вызывала среди духовенства и верующих недоумение и беспокойство. И только когда кормило правления попало в умелые руки Екатерины II, государственная политика в отношении Церкви стабилизировалась. После смерти императрицы церковно–политическая система продолжала развиваться в намеченном ею направлении и в начале правления Александра I получила окончательное завершение в ходе общей реорганизации высших государственных органов. Воздействие церковной политики государства на Святейший Синод и церковную иерархию заслуживает подробного рассмотрения.

б) Еще при жизни Петра I внутри Святейшего Синода стали обнаруживаться противоречия. Неприязненные отношения между Феофаном Прокоповичем и Стефаном Яворским были вызваны их богословскими разногласиями. Советник Святейшего Синода архимандрит Феофилакт Лопатинский был близок со Стефаном Яворским и разделял его богословские воззрения. После смерти Стефана Яворского Петр I не стал назначать нового президента Синода, так что все дела вел вице–президент Феодосий Яновский, архиепископ Новгородский, — хотя скорее pro forma, чем de facto. Фактически наиболее влиятельный член Святейшего Синода — Феофан, принадлежавший к окружению Петра I, находился в остром конфликте со своим не менее властолюбивым, чем он сам, соперником Феодосием. Став епископом сравнительно поздно, Феодосий вел себя деспотично, расходовал церковные средства на свои личные потребности, окружив себя роскошью, резко критиковал умаление роли епископов и петровские указы о церковных вотчинах. Духовенство своей епархии он заставил принести присягу себе лично как архиерею. Когда по вступлении на престол Екатерины I при дворе стали раздаваться критические голоса против реформ Петра, Феодосий решил, что наступило время для решающего удара по своему сопернику, Феофану, и в Святейшем Синоде начался период непрекращавшихся интриг. Опираясь на консервативные настроения в иерархии, придворных кругах и правительстве, он использовал для нападок на Феофана иеромонаха Савватия, который сообщил Синоду, что в Псково–Печерском монастыре в небрежении хранятся иконы без серебряных окладов. Донос по такому в сущности пустячному поводу мог, однако, весьма повредить Феофану как епархиальному архиерею, поскольку его отношение к иконам уже давно возбуждало подозрения. Но обвинение в «ереси» рухнуло, как только выяснилось, что относительно икон распорядился архимандрит Маркелл Родышевский, судья псковского архиерейского дома. Феофан же, этот «типический наемник и авантюрист», хотя и «умный и ученый», жестоко отомстил своему сопернику, совершенно уничтожив его [483]. Князь М. Щербатов считал, что Феофан «был совершенно ослеплен тщеславием» и что его трактат «Правда воли монаршей» является «памятником лести и подобострастия» [484]. Феофану удалось не только опровергнуть выдвинутые против него Феодосием обвинения; в своем защитительном письме он дал подробное перечисление вышеназванных злоупотреблений Феодосия как епархиального архиерея, особо упомянув о его отрицательных высказываниях в адрес царствующей императрицы и ее фаворита А. Д. Меншикова. 27 апреля 1725 г. Феодосий был арестован. Когда против него начался процесс, то оказалось, что из–за его высокомерия у Феодосия не осталось друзей в Святейшем Синоде. 11 мая 1725 г. по указу императрицы он был сослан в Корельский монастырь, а 2 сентября этого же года последовал указ Святейшего Синода о лишении его епископского и священнического сана; 5 февраля 1726 г. Феодосий скончался в монастыре простым «чернецом Федосом» [485].

Феофан победил, однако поводов для триумфа было мало. За его назначением первым вице–президентом Святейшего Синода последовало назначение Феофилакта Лопатинского, архиепископа Тверского, члена Синода с 1723 г., вторым вице–президентом, который и возглавил оппозицию Феофану в Синоде. Вскоре она настолько усилилась, что стало возможным назначение в Синод Ростовского архиепископа Георгия Дашкова. Последний во всех отношениях являл собой полную противоположность Феофану: великоросс по происхождению, без какого бы то ни было образования, он был приверженцем старомосковской партии и противником петровских реформ. Он походил на Феофана лишь в одном: был, как и тот, ловким и неутомимым интриганом. Он поддерживал тесную связь с окружением первой супруги Петра I царицы Евдокии, прежде всего с Долгорукими, которые при Петре II оказались весьма близки ко двору. В начале своей карьеры Георгий Дашков приобрел расположение и доверие Петра I благодаря своему участию в подавлении восстания в Астрахани в 1706 г. В то время он был монахом астраханского Троицкого монастыря [486]. Став членом Святейшего Синода, Георгий Дашков тотчас начал борьбу против Феофана, положение которого заметно ухудшилось в связи с новыми назначениями в Синод. Сперва это был архимандрит Лев Юрлов — великоросс, как и Дашков, и друг последнего, который с мая месяца (1727 г. — Ред.) был епископом Воронежским. В июне того же года членом Святейшего Синода стал находившийся на покое бывший митрополит Крутицкий Игнатий Смола. В 1721 г. в наказание за почести и какие–то услуги, оказанные им монахине Елене (бывшей царице Евдокии), он был перемещен на Иркутскую кафедру, но затем по его просьбе ему разрешили удалиться в Нилову пустынь. Теперь же усилиями вновь окрепшей при Петре II старомосковской партии он был назначен митрополитом Коломенским и членом Святейшего Синода [487]. Для Феофана эти годы были критическими. Лишь своему незаурядному уму и чрезвычайной энергии он обязан тем, что смог пережить их и в конце концов, при императрице Анне Иоанновне, выйти победителем в этой борьбе.

Сначала его авторитет как ближайшего сподвижника Петра в деле реформ был сильно поколеблен критикой реформ при дворе Екатерины I [488]. Затем, после образования 8 февраля 1726 г. Верховного Тайного совета, и ухудшилось положение Святейшего Синода в целом: он превратился в подчиненный орган. В меморандуме Верховного Тайного совета от 16 марта 1726 г. в § 13 говорится, что в своих «ведениях» (т. е. уведомлениях) Сенату Синод должен сообщать только о текущих делах, по поводу которых уже имеются указы и заключения, а «о новых каких делах никаких указов Синоду самим не выдавать, но наперед обо всем Ее Императорскому Величеству доносить в Верховном Тайном совете, и что о сем постановится, о том Синоду объявить и первый указ о том отправить к ним за Ее Императорского Величества собственною рукою». Далее следуют указы о разделении Синода на апартаменты, что суживало его права и компетенцию [489]. Тем самым падало и значение первого вице–президента Святейшего Синода. Противники Феофана решили воспользоваться отсутствием у него поддержки в Верховном Тайном совете и вновь выдвинули старое обвинение по поводу икон. На этот раз к делу был привлечен архимандрит Маркелл Родышевский, который представил записку из 48 пунктов с обвинениями Феофана в ереси и протестантизме. Речь шла о том, что Феофан–де презирает православие, считает истинными только лютеранскую веру и Аугсбургское исповедание (Confessio Augustana), не почитает ни Божией Матери, ни святых, а иконы называет идолами; кроме того, он якобы в неприличных выражениях отзывался об императрице и ее фаворите Меншикове. В свою защиту Феофан написал целый трактат, в котором он опровергал пункт за пунктом эти обвинения [490]. Победа и на сей раз оказалась на стороне Феофана, а его противник был препровожден в Петропавловскую крепость.