Игорь Смолич - История Русской Церкви. 1700–1917 гг.

• Название: История Русской Церкви. 1700–1917 гг.
• Автор: Игорь Смолич
• Издательство: Издательство Спасо–Преображенского Валаамского монастыря
• Жанр: Религия
• ISBN: ISBN 5–7302–0794–8

---

Для Феофана эти годы были заполнены педагогической работой и заботами по управлению Академией. Это было время его всестороннего развития [178]. В разгаре своей деятельности он в конце 1715 г. был вызван в столицу, куда, однако, из–за болезни смог явиться лишь 14 октября 1716 г. Начался второй период его жизни, когда он стал близким человеком и одним из главных сотрудников царя. Феофан, разумеется, понимал, что теперь перед ним открывалась дорога к архиерейскому сану, но очень скоро ему стало понятно и то, как много препятствий было на этом пути. Нельзя сказать с уверенностью, сразу ли разглядел Стефан Яворский в новоприбывшем тридцатилетнем иеромонахе своего возможного соперника. Одно было ясно: при тогдашнем охлаждении отношений между Петром и Стефаном Феофан был вызван в Петербург не только ради проповедей. К счастью для Стефана, у него было оружие против Прокоповича, которое он, в случае надобности, мог пустить в ход, — протестантские элементы в «Догматике» Феофана, с содержанием которой Стефан был, конечно, знаком. Феофана же более всего интересовал вопрос, каким образом быстрее и проще занять позицию настолько прочную, чтобы она могла служить защитой от всякого рода превратностей. Ни его ученость, ни богословские труды не давали такой гарантии, ее давало только одно — деятельное участие в государственных преобразованиях Петра, которые царь проводил с полной убежденностью, но против воли большинства окружающих. Поэтому неудивительно, что весь свой талант проповедника Феофан направил на защиту государственных реформ. Искусно увязывая принципиальные и личные моменты, он умел повернуть дело так, что всегда получал одобрение Петра. Феофан был одним из немногих современников Петра, знавших, что и каким образом хотел сделать царь. Надо отдать должное тонкому чутью Феофана: он понимал Петра с полуслова, в известном смысле он даже забегал вперед, создавая таким образом у Петра твердую уверенность, что перед ним человек, на которого можно положиться. Все это послужило причиной того, что Феофан получил задание разработать план реорганизации церковного управления. Характерны его проповеди этих предсинодальных лет: в них мало заботы о религиозных нуждах верующих, перед нами мирской оратор, который с исторической, юридической и богословской точек зрения разъясняет и обосновывает практику реформ. Феофан понимал, что в полном объеме реформы можно провести только силой, и только при условии полного подчинения всех одной воле царя. В речах Феофана, как церковных, так и светских, да и во всей его публицистике и других писаниях, мы найдем мысль о служении абсолютизму. Никто ни до, ни после него не положил столько сил на обоснование этой идеи, как Феофан. Она явилась и стержневым мотивом его «Духовного регламента», потому что отношения между Церковью и государством для Феофана были мыслимы только как подчинение и служение Церкви государству. При его религиозных убеждениях, сложившихся под сильным влиянием протестантской идеи канонического территориализма (Landeskirche), такие взгляды не заключали в себе ничего противоестественного; другого выхода он не видел, потому что только при таких отношениях между Церковью и государством Церковь могла помочь преобразовательному делу Петра.

Мы полагаем, что точка зрения Феофана, оформившаяся в русле современной ему западной науки о государстве, была искренней, а не только выражением покорности Петру. Уже в одной из своих первых проповедей, произнесенных им по прибытии в Петербург, по случаю рождения царевича Петра Петровича (28 ноября 1716 г.), Прокопович в присутствии Петра доказывал преимущества абсолютной монархии и ее необходимость и целесообразность в светских и церковных делах (отдельным изданием эта «предика» вышла под заглавием «Надежда на добрых и долгих лет российской монархии»). Говорил он и о реформах царя, всячески превознося их. Особую радость царю Феофан доставил своей проповедью в день тезоименитства Екатерины Алексеевны 24 ноября 1717 г. С проповедью 28 ноября 1716 г. внутренне связана и его ставшая знаменитой речь 6 апреля 1718 г. «О власти и чести царской», где он еще резче сформулировал свои воззрения [179].

Проповеди Феофана принесли свои плоды, и Петр отдал ему освободившуюся Псковскую епархию, несмотря на протесты Стефана, обвинявшего Феофана в том, что он заражен «язвой кальвинскою» [180]. 2 июня 1718 г. Феофан был рукоположен в епископа Псковского. Эту кафедру он сохранял вплоть до смерти Петра. Жил Феофан большей частью в Петербурге, помогая Петру в деле церковного управления. Когда в 1718 г. царь впервые высказался о необходимости введения коллегиального руководства Церковью, было ясно, что только Феофану Прокоповичу можно было поручить разработку основ будущей системы.

§ 3. «Духовный Регламент» и учреждение Святейшего Синода

а) После смерти последнего патриарха Петр поначалу довольствовался временными мерами, и только с 1718 г., когда победа над шведами стала уже несомненна, он интенсивно занялся реорганизацией государственного и церковного управления. По убеждению Петра, обе эти проблемы были одинаково важны и должны были решаться вместе, причем центральным государственным инстанциям следовало поручить контроль и над Церковью. Такая установка недвусмысленно выражена уже в указе от 2 марта 1717 г., в котором говорится, что «духовный чин» должен подчиняться Правительствующему Сенату. Политика Сената вскоре поставила местоблюстителя патриаршего престола в зависимое положение. После учреждения коллегий (1718–1720), подотчетных Сенату, и реформ местной администрации (1719) определилась новая структура государственного аппарата. Теперь настало время приспособить церковное руководство к государственному механизму, включив первое во второй. Необходимость коллегиального принципа управления Церковью представлялась царю таким же самоочевидным делом, как и подчинение Церкви его царской воле. Тем не менее Петру было ясно, что введение этого порядка выглядело решительным переворотом в глазах духовенства и народа, и потому он желал дать своей реформе мотивированное и доходчивое обоснование [181].

Конфликт с престолонаследником явился последним поводом к решительным мерам, предпринятым Петром против оппозиции духовенства, которая выявилась в ходе судебного процесса. На первых порах для Петра было важно создать высшее управление Церкви, чтобы затем заняться повышением образовательного уровня духовенства. Но важно было и то, чтобы именно теперь, в мирное время, когда Петр приступал к осуществлению своей программы реформ, духовенство работало на государство. Поэтому Петр решил не просто реформировать церковное управление посредством официального указа, но, сверх того, еще подкрепить его подробным обоснованием [182].

Когда мысль об отмене патриаршества у Петра окончательно созрела и настало время издать законодательный акт, который разъяснял бы и оправдывал это нововведение, то единственным, кому Петр мог доверить это щекотливое и ответственное дело, оказался молодой Псковский архиепископ Феофан Прокопович [183]. Феофан был безусловно самым образованным человеком в окружении Петра, а может быть, даже самым образованным русским человеком XVIII в. с универсальными интересами и познаниями в области истории, богословия, философии и языкознания [184].[ ]Феофан был европейцем, он «разделял и исповедовал типическую доктрину века, повторял Пуффендорфа, Гроция, Гоббса… Феофан почти веровал в абсолютность государства… Феофан не то что примыкает, он принадлежит к протестантской схоластике XVII века… Не будь на Феофановых «трактатах» имени русского епископа, их автора всего естественнее было бы угадывать в среде профессоров какого–нибудь протестантского богословского факультета. Все здесь пронизано западным духом, воздухом Реформации», — пишет один русский богослов [185]. Петру было важно не только то, что Феофан обладал всеми этими знаниями, была еще одна веская причина доверить именно ему обоснование намеченной перестройки церковного управления: Петр был убежден в преданности Феофана своим реформам. Феофан понимал это и выполнил порученное, не жалея ни сил, ни времени, вложив в дело всего себя. Он был преданным приверженцем петровских реформ и официальным апологетом правительственных мер, что проявлялось неоднократно, особенно же в его трактате «Правда воли монаршей». Взгляды Феофана на взаимоотношения между государством и Церковью целиком совпадали со взглядами Петра: оба искали подходящий образец в церковных установлениях Пруссии и других протестантских стран [186].

Для царя было естественно поручить написание «Духовного регламента» Феофану, так же как для Феофана было естественно ждать такого поручения [187]. Конечно, Петр дал Феофану некоторые директивы, но в целом содержание «Регламента» отражает церковно–политические воззрения Феофана, тогда как в стиле виден его ничем не стесненный темперамент. «Регламент» был задуман не только как комментарий к закону, но должен был сам заключать в себе основной закон церковного управления. Однако эта цель была достигнута лишь частично и далеко не лучшим образом, так как в написанном тексте нет четких юридических определений даже структуры и полномочий руководящих органов [188]. Зато в нем есть элементы, сообщающие ему характер политического трактата, автор которого не может скрыть своих личных взглядов (можно сказать, и взглядов Петра) и своего отношения к различным явлениям церковной жизни прошлого XVII и начавшегося XVIII столетия. Местами «Регламент» превращается в обвинительную проповедь или сатиру. «В «Регламенте» много желчи. Это книга злая и злобная» [189]. Аргументация автора сугубо рационалистична. У него нет никакого сакрального понятия о Церкви как Теле Христовом. Доводы в пользу коллегиальной системы не могут скрыть того факта, что основной смысл «Регламента» заключается не столько в отмене патриаршества, сколько в революционной перестройке отношений между государством и Церковью. С выходом «Духовного регламента» Русская Церковь становится составной частью государственного устройства, а Святейший Синод — государственным учреждением. Русская Церковь теряет тесную связь с вселенским православием, с которым теперь ее соединяют лишь догматы и обряд. Русский правовед А. Д. Градовский определяет это так: Святейший Правительствующий Синод, называвшийся ранее Духовной коллегией, был учрежден государственным актом, а не церковным — «Духовным регламентом»… По взгляду «Регламента», Синод должен был быть государственным установлением, зависящим от светской власти» [190].