Генрих Эрлих - Генрих Эрлих Штрафбат везде штрафбат Вся трилогия о русском штрафнике Вермахта

• Название: Генрих Эрлих Штрафбат везде штрафбат Вся трилогия о русском штрафнике Вермахта
• Автор: Генрих Эрлих
• Издательство: Яуза-Пресс
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-9955-0250-0

---

— Вот что говорит мой опыт: когда нам удастся прорвать линию фронта… — он говорил «когда», а не «если», как о деле решенном. — … Мы вырвемся на оперативный простор и начнем быстро наступать.

Предшествующий рассказ Штульдреера сводился к детальному описанию прорыва французских позиций в 18–м году. Знал Юрген и о том, что вскоре после этого Штульдреер попал в плен. Выходило, что он пострадал от этого прорыва. По их батальонным канонам он мог считаться экспертом по прорывам. Его мнению можно было доверять. Они прорвут линию русских укреплений, их контрнаступление будет успешным. Такой неожиданный вывод сделал Юрген из рассказа старого ефрейтора. В те дни они верили в то, во что хотели верить — в грядущую победу.

После посещения Штульдреера из словосочетания чудо–оружие незаметно выпала вторая половинка. Чудо — вот на что они теперь надеялись, чудо — это было так реально. Юрген дошел до того, что стал прислушиваться к словам Граматке, который сыпал историческими примерами чудесных спасений. Все было в тему, с эффектными паузами, мелодраматическими отступлениями и патетическими восклицаниями. В 1688 году турки дошли до Вены и — откатились. Турки, русские — какая разница? Азиаты! Почти через сто лет русские (!) подступили к Берлину (!!), Даже вошли (!!!) в Берлин, величайший прусский король Фридрих II, Фридрих Великий, уже готовился принять яд от унижения поражением, но — о чудо! — умирает русская императрица Елизавета, на престол вступает император Петер, он наш, голштинский, ура, мы спасены, мир, победа!

И чудо не замедлило свершиться. 14 апреля вечером, когда опустилась тьма, Фрике объявил общее построение и сообщил на нем о смерти американского президента Рузвельта.

— Теперь, когда с лица земли исчез один из величайших преступников всех времен, наступил решающий поворот во всей войне! — воскликнул он.

Впрочем, эта была цитата из приказа фюрера. Фрике от волнения просто поспешил озвучить ее. Он передал полный текст приказа Вортенбергу, и тот прокричал его не менее взволнованным голосом.

— Берлин останется немецким. Вена снова будет немецкой, а Европа никогда не станет русской. Сплотитесь воедино! В этот час на вас, мои герои Восточного фронта, смотрит весь немецкий народ, надеясь, что ваша решимость, ваша преданность, ваше оружие и ваши командиры потопят большевистское наступление в крови. Судьба войны зависит от вас!

— Да! — кричали солдаты. — Хайль Гитлер!

Они совершенно не принимали во внимание, что всего три дня назад им официально объявили, что русские уже заняли Вену и Кёнигсберг, американцы — Геттинген и Ганновер, что бои идут под Нюрнбергом и в Тюрингском лесу. Судьба войны решалась под Берлином, на Одерском фронте, на их фронте. Все остальное были детали.

Западный фронт можно было вообще не принимать в расчет. После смерти Рузвельта военные действия на нем неизбежно должны были прекратиться.

Перемирие — сепаратный мир — совместная борьба с большевиками. Этот путь они прошли за три дня. Разговоры о сепаратном мире уже не рассматривались как государственная измена, о нем говорили все и вслух, даже подполковник Фрике в присутствии младших чинов. Фрике вернулся к ностальгическим воспоминаниям о 1918 годе.

— Когда большевики пришли к власти в России, они немедленно подписали с нами сепаратный мир в Бресте, да–да, Юрген, в хорошо вам знакомом Бресте. Благодаря этому мы получили возможность снять наши войска с Восточного фронта и перебросить их на Западный, получив тем сам численный перевес над противником. План великого Людендорфа включал прорыв массированной обороны противника и расчленение союзных войск, — англичан мы сбрасывали в море, а лягушатников отгоняли к Парижу. Теперь мы сделаем то же самое, но в обратном направлении. Мы заключим сепаратный мир с союзниками, англичанами и американцами, перебросим освободившиеся войска на Восточный фронт, прорвем оборону русских и погоним их — через Брест! — назад на азиатские просторы, войдем в Петербург и Москву и задушим большевизм в его логове. Это будет блестящим завершением войны!

На этот раз Юргену даже в голову не пришло спросить у Фрике, чем на самом деле закончилось наступление 1918–го года. Военная судьба переменчива. Не вышло тогда, тем вернее выйдет сейчас.

Прибытие дивизии «Нордланд» еще больше укрепило их надежды. Опытные викинги стоили десятка свежих дивизий. Общим голосованием постановили, что контрнаступление начнется 20 апреля, в день рождения фюрера, и что именно в этот день фюрер наконец отдаст приказ о применении нового чудо–оружия. Иначе просто быть не могло.

Качели дошли до верхней точки, застыли на мгновение и потихоньку, поначалу почти незаметно двинулись в обратный путь.

Первый тревожный звоночек прозвучал еще в памятный день 14 апреля. Русские предприняли атаку с южного плацдарма, продвинулись километра на три и сумели удержаться на новых позициях, несмотря на яростные контратаки немецких войск.

— Обычная разведка боем, — несколько пренебрежительно заметил Фрике, — русские прощупывают нашу оборону и оценивают нашу готовность перейти в контрнаступление. Обычные тактические ухищрения. Описаны в любом учебнике военного искусства.

Еще через день, с наступлением темноты, они были буквально оглушены ревом многочисленных громкоговорителей, установленных напротив их позиций. После бравурной музыки зазвучали пропагандистские речи на подозрительно правильном немецком языке. Говорившие представлялись членами комитета «Свободная Германия», созданного из немецких военнопленных.

— Предатели Зейдлица, — сквозь зубы сказал Фрике. — Эх, Зейдлиц, Зейдлиц… А какой генерал был!

Солдатская молва быстро превратила пропагандистов в «армию Зейдлица». Но качели тогда еще не сильно отошли от верхней точки, так что это было истолковано в их пользу — видно, плохи у русских дела с резервами, если они вынуждены привлекать части из немецких военнопленных. Каждый прислушивался к себе — стрелять в соотечественников не хотелось. Тем менее вероятно, что те будут стрелять в нас, следовал неопровержимый вывод. Они перейдут на нашу сторону при первой возможности, ведь это же наши немецкие парни!

Единственно, что напрягало, — так это урчание танковых двигателей, которое пробивалось даже сквозь грохот громкоговорителей. Русские перебрасывали танки и другую тяжелую технику на расширенный плацдарм. Танков, судя по не прекращающемуся всю ночь урчанию, было много.

Das war unerwartet nicht

Это не было неожиданным. То есть Юрген этого, конечно, не ожидал, не готовился внутренне, не прокручивал в голове возможные варианты и детали, он вообще об этом не думал. И тем не менее, когда это случилось, он нисколько не удивился.

Он сидел в укрытии на переднем скате холма, почти у самой вершины. Его обустроили артиллеристы для корректировщиков огня. Пока корректировать было нечего и артиллеристы не возражали, тогда Юрген по ночам располагался здесь для наблюдения. После отъезда Эльзы он назначил сам себя в полуночную смену, против правил без напарника, чтобы побыть одному, и каждую ночь приходил сюда, часто задерживаясь дольше положенного срока. Здесь был широкий обзор и хорошая слышимость. Он часами сидел и всматривался в русские позиции — не мелькнет ли огонек, не блеснет ли штык, не прокатится ли по земле подозрительная темная волна. А в ту ночь он еще и обеспокоенно вслушивался в урчание танковых моторов.

Из–за спины, с обратного ската холма, доносились еще одни непривычные звуки, это переговаривались солдаты. Юрген давно скомандовал отбой, но из всего отделения спать завалился один лишь Брейтгаупт, его ничем нельзя было пронять, он мог спать в любой ситуации. У всех остальных сна не было ни в одном глазу, они все больше заводили себя разговорами о грядущем контрнаступлении под канонаду пропагандистских залпов русских немцев.

Юрген чуть пригнулся, щелкнул зажигалкой, прикурил сигарету. Кто–то вошел в укрытие, опустился рядом на лавку.

— Привет, Юрка, — раздался голос из далекого детства.

— Привет, Ули, — сказал Юрген. Он глубоко затянулся, выпустил струйку дыма и только после этого спросил: — Как ты меня нашел?

— Спросил у твоих солдат, где фельдфебель Юрген Вольф. Они показали. И посоветовали по–дружески не беспокоить тебя, ты этого не любишь, можешь и в глаз дать, — с усмешкой сказал Ули.

— Наряд вне очереди, если попусту, — проворчал Юрген.

— Они сказали: два. А ты уже, оказывается, обер–фельдфебель. На какой ерунде можно было погореть! — рассмеялся он и, спохватившись, но все равно иронично: — Поздравляю!

— А ты — капитан?

— Майор.

— Наш обер–лейтенант так и подумал.

— Это такой высокий симпатичный парень?

— Он предлагал тебя расстрелять.

— Симпатичный парень, — повторил Ули.

— Как ты меня нашел? — еще раз задал свой вопрос Юрген.