Джон Бердетт - Бангкокская татуировка

• Название: Бангкокская татуировка
• Автор: Джон Бердетт
• Издательство: АСТ, АСТ Москва
• Жанр: Триллер
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-056544-3, 978-5-403-00594-4

Бангкок.

Город-мечта. Город-западня…

Тропический рай, негласно считающийся мировой столицей проституции и наркоторговли.

Здесь полиция состоит на содержании у боссов мафии и хозяев дорогих борделей, а преступления чаше всего так и остаются нераскрытыми.

Однако детектив Сончай, бывший уличный бандит, ставший крутым копом, привык добиваться своего. Тем более — теперь, когда на кону стоит не только его профессиональная репутация, но и жизнь его хорошей знакомой Чаньи — самой красивой и элегантной из «ночных бабочек» Бангкока, которую обвиняют в убийстве сотрудника спецслужб США. Против Чаньи — все улики.

А единственная зацепка Сончая — описание татуировки, которую убийца зачем-то срезал с тела жертвы…

---

Как я уже говорил, такие рассуждения не всем по душе. По зрелом размышлении, мне, пожалуй, ближе Пайсит. Но и в словах достойного Фра тоже что-то есть. Сделайте всего два шажка в божественном искусстве буддийской медитации — и окажетесь на неизвестной планете. Нужды и страхи, которые казались сутью вашего существа, оборачиваются не более чем сбоями программного обеспечения (даже неизбежность смерти предстаете иной точки зрения). Вы не обнаружите там никакого смысла. Но где же он? Ох!

Однако вернемся к нашему расследованию.

Как-то великий Шерлок Холмс задался вопросом: «Где умный человек спрячет лист дерева?» Конечно же в лесу! Где умный сыщик примется искать одаренного художника нательной живописи с талантом мастера акварели в традициях школы дзэн-буддизма? Уж конечно не в Сонгай-Колоке. Тридцать девятая сой или Сукумвит — более реальное предположение. Там все клубы принадлежат японцам. И поскольку мы все еще пользуемся свободой слова, то на дверях можно зачастую встретить объявления, отражающие политику менеджеров — не пускать никого, кроме японцев. Я надел свой лучший выходной костюм (часы показывали половину десятого вечера пятницы) и пошел по улице, пока не оказался в украшенном бархатцами искусно спланированном храме Будды. Там я воздел руки в благочестивом приветствии и молча попросил наставить меня.

Стараясь сосредоточиться, я несколько раз прошел по улице туда-сюда и, абсолютно ничем не руководствуясь (молчаливая интуиция всегда самый надежный источник информации), постучал в красную дверь. Заскрипела задвижка, и на пороге появилась разодетая мамасан. Я объяснил, почему в ее интересах и интересах ее хозяина впустить меня внутрь. Она склонилась к тому, чтобы согласиться со мной.

И вот я уже в излюбленном в заведении сексиндустрии антураже; смахивает на мрачное подземелье маркиза де Сада, но рядом горный хребет из папье-маше с пластмассовыми цепями, как у Уолта Диснея, костюмы, как у гейш (если честно, наши девушки не умеют их носить — забывают о некоторых ограничениях), а шлюхи — из Исаана. Меня сразу провели в глубину зала, откуда я украдкой бросал взгляды на клиентов и девушек в разных стадиях любовного самообнажения.

Прикованная к скале из папье-маше проститутка (неподалеку в норе притаился дракон) была абсолютно голой и старалась выглядеть не слишком скучающей, когда ее хлестали кнутом и капали на грудь расплавленным воском. В ее лице не обнаружилось никакой развращенности. Она улыбнулась мне (завтра с точно такой же счастливой улыбкой девушка будет торговать на улице манго), глаза спрашивали, не хочу ли я ее. Я уже собрался покачать головой, но тут заметил змейку вокруг ее пупка. Тусклое освещение клуба не позволяло оценить по достоинству великолепную работу, и пришлось попросить света. Я был явно не первым, кто обратился с подобной просьбой, потому что в руках у мамасан немедленно появился фонарь («хитачи» на аккумуляторах). При ближайшем рассмотрении и без увеличительного стекла стало ясно, что мои сыщицкие подозрения оправдались. Чешуйки отливали разнообразнейшими оттенками зеленого, темно-синий раздвоенный язык лизал пупок, спинку дракона украшали искусно нарисованные крылышки. Не огромные и неуклюжие, какими обычно снабжают чудовище, сраженное святым Георгием, а изящные, бесплотные движители из восточного мифа. Я решил, что попал куда нужно, и потребовал, чтобы девицу немедленно освободили от цепей.

Как только подтвердил, что готов платить, девушка, которую, как оказалось, звали Дао, без посторонней помощи выскользнула из оков. Она не испытала ни малейшей потребности одеться, и вскоре мы вместе сидели на обитой скамье в глубине клуба неподалеку от таких же скамей, где беспрестанно шевелились тела. Я знал, что мамасан будет спокойнее, если стану вести допрос, хотя бы изображая любовные ласки, а Дао избавила меня от профессиональной сдержанности, положив мою правую ладонь на свою левую грудь, с которой я аккуратно снимал застывшие хлопья воска. Девушка пощупала мой член, желая убедиться, что ее тело, как обычно, оказывает необходимое коммерческое воздействие (результат оставляю без комментариев), а я в это время романтически шептал ей в правое ухо: «Где в Таиланде можно сделать такую превосходную татуировку?»

Дао признательно улыбнулась, словно я похвалил ее новое платье, и продемонстрировала другие татуировки. Но для этого ей пришлось встать на скамью на колени и повернуться ко мне задом. Я увидел двух драконов, нарисованных с изрядной долей юмора и настолько воздушных, что они казались легче облаков, — настоящий шедевр нательной живописи. Если бы я захотел выколоть на себе драконов, ведущих битву за обладание моими половыми органами, то, безусловно, предпочел бы таких же. Эти бились не на жизнь, а на смерть, отстаивая свое право на темный мысок на теле девушки.

— Потрясающе! — восхитился я, и она положила мою руку себе на влагалище, а на случай, если до меня не дошло, еще и сообщила об этом. — А как насчет татуировок?

— Поласкай меня там и скажи, чего тебе хочется. Я гораздо лучше работаю, когда возбуждена.

Когда происходит подобный контакт (чего уж греха таить), во все участки нервной системы мужчины поступает первозданный сигнал. Требуется очень большая изворотливость, чтобы оторвать сознание от промежности и направить ход мысли чуть выше по позвоночному столбу.

— Все в порядке, можешь трахнуть меня прямо здесь. Босс — богатый японец, откупается от полиции, мы можем делать все, что угодно.

— Все-таки как насчет татуировки?

— Поговорим за делом. Я вся горю.

— Не могу — стесняюсь.

— Тогда отведи меня куда-нибудь.

— У меня не стоит.

— А там что? Палка — не согнуть?

— Это я придуриваюсь.

Разочарованно:

— О!

— Просто сделаем вид. Этого вполне достаточно.

— Что тебя заводит?

— Поговори со мной о татуировках. Заплачу, как если бы у нас все получилось.

— О татуировках? М-м-м… Ты же даже не японец. Один клиент заставил меня их сделать, — прошептала Дао, не забывая по-кошачьи тереться о меня бедрами, от чего я получал истинное удовольствие. — Он, разумеется, был японцем. Сказал, что ему нравится мое тело, но без татуировок я какая-то слишком голая. Пообещал, что будет желать меня намного сильнее и платить вдвое больше, если я соглашусь сделать татуировки, и я ответила: «Да». Так все и получилось: без татуировок он кончал за две минуты и уходил, а с ними никак не мог насытиться. Если уставал, просил подняться, смотрел на них, и у него снова вставит. Утверждал, будто мои татуировки — самые красивые из всех, что он видел за пределами Японии. Тот тип, что их наколол, — настоящий мастер.

— Как его имя?

— Тебе понравились драконы, лижущие сзади мое влагалище?

— Очень.

— На них потребовалась уйма времени. Он приходил каждый день в течение целой недели. Сначала сделал что-то вроде наброска, а потом раскрасил. Ему приходилось быть очень осторожным. Ну понимаешь, чтобы не занести инфекцию.

— Было больно?

— Не очень. Мастер тату пользовался длинными бамбуковыми японскими иглами. У них есть какое-то особенное название. Я боялась, но он был очень нежен. Каким-то странным образом меня возбуждал.

— Как его звали?

— Клиента?

— Нет, художника.

— Не могу припомнить. Иши или Икиши. Или Витакиши. А может быть, Ямамото — забыла. Скажи мне какую-нибудь непристойность, а то я теряю сосредоточенность.

— Как фамилия клиента?

— Толи Хонда, толи Тошиба.

— Понятно, не хочешь ответить.

— Таковы правила. Так ты будешь выражаться?

Выражаться? Странная просьба. Благодаря профессии я не имел возможности отточить это мастерство. И вообще, со времени инкарнаций в буддийском университете Наланда секс творил со мной странные вещи. При всем моем уважении, фаранг, должен тебе заметить, что вы, белые, зря потратили две тысячи лет, занимаясь несусветной чушью, когда пытались подавить половое влечение. Смысл воздержания от вступления в брак вовсе не в этом. Нет, сэр, au contraire, — в сублимации. Разжечь огонь, довести до невыносимого жара, и пусть пар из котла ударит в чакры и поднимется в голову до соцветия лотоса с тысячью лепестками. В такие мгновения я всегда вспоминал о математике. Разумеется, о буддийской математике. В Наланде мне потребовалось всего пять коротких жизней, чтобы возвыситься от выносящего помои неприкасаемого до любимого ученика настоятеля. Когда орды Великого Могола ломились в ворота и истребляли монахов по всей Индии, пятеро из нас безмятежно трудились над восстановлением у себя ноля в доведийской[54] традиции в роли числового символа нирваны (числа ом, если это что-нибудь говорит). В таком качестве ноль представляет собой не только Ничто (невелико открытие, украденное у нас арабами, за которое они еще требуют к себе уважения), но также Все и любую величину между двумя этими крайностями. Мое открытие состояло в том, что, заключенное в уравнении, это число постоянно меняет значение и таким образом со скоростью мысли решает задачу и вновь ее воздвигает. От трансцендентной математики мало пользы при подсчете семейного бюджета, но она остается сутью всего изреченного.