Махмуд Теймур - Живи, Египет!

• Название: Живи, Египет!
• Автор: Махмуд Теймур
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Современная проза
• Год: 1973

Сборник представляет лучшие образцы современной новеллистики Арабской Республики Египет. В нем объединены произведения писателей разных поколений и литературных направлений. Здесь и литераторы старшего поколения, уже известные советскому читателю, — Тауфик аль-Хаким, Нагиб Махфуз, Юсуф Идрис, — и молодые египетские новеллисты, творчество которых еще неизвестно в нашей стране.

При всем разнообразии рассказов авторов объединяет острый интерес к событиям сегодняшнего дня, к насущным проблемам своей страны. Их герои — крестьяне и мелкие чиновники, жители беднейших кварталов Каира и солдаты, защищающие свободу арабской земли.

Сочный язык, уходящий корнями в живую народную речь, психологическая глубина каждого образа позволяют писателям изобразить египетский народный характер во всей его многогранности и тесной связи с породившей его действительностью.

Все рассказы впервые публикуются на русском языке.

---

Он взглянул на жену, которая вышивала скатерть, и увидел, что она улыбается. Тогда он сказал, тоже с улыбкой:

— Это ведь только на время урока закона божия.

— А почему так, папа?

— Потому что у тебя одна вера, а у нее — другая.

— Как это?

— Ты мусульманка, а она христианка.

— Почему, папа?

— Ты еще маленькая, поймешь, когда вырастешь.

— Я уже большая.

— Нет, детка, ты еще маленькая.

— А почему я мусульманка?

Нужно было проявить терпение и осторожность, чтобы не подорвать с первого же шага современные методы воспитания.

— У тебя папа мусульманин, мама мусульманка, поэтому и ты мусульманка тоже.

— А Надия?

— У нее папа христианин и мама христианка. Поэтому и она христианка.

— Это оттого, что ее папа носит очки?

— Нет, очки тут ни при чем. Просто ее дедушка тоже был христианин.

Он решил перечислять предков до бесконечности, пока дочери это не прискучит и она не заговорит о другом. Но она спросила:

— А что лучше, быть мусульманкой или христианкой?

Подумав немного, он ответил:

— И то и другое хорошо.

— Но ведь все равно что-то лучше!

— И та и другая религия хороша.

— Может, и мне стать христианкой, чтобы нам с Надией никогда не разлучаться?

— Нет, доченька, это невозможно. Каждый должен сохранять веру своих родителей.

— Но почему?

Воистину, современное воспитание — нелегкая штука!

— Ты не хочешь дождаться, пока вырастешь? — ответил он вопросом.

— Нет, папа.

— Хорошо. А знаешь ты, что такое мода? Так вот, кто следует одной моде, а кто предпочитает другую. Быть мусульманкой — самая последняя мода. Поэтому ты должна оставаться мусульманкой.

— Значит, Надия старомодная?

Будь ты неладна вместе со своей Надией! Видно, он все же допустил ошибку, несмотря на всяческую осторожность. Теперь придется выпутываться.

— Это дело вкуса, но каждый должен исповедовать веру родителей.

— Можно я ей скажу, что она старомодная, а я следую новой моде?

Он поспешно ее перебил:

— Каждая вера хороша. И мусульмане и христиане веруют в бога.

— Но почему они веруют в разных комнатах?

— Потому что каждый верует по-своему.

— Как по-своему?

— Это ты узнаешь в будущем году или еще через год. Сейчас довольно с тебя знать, что мусульмане веруют в бога и христиане тоже веруют в бога.

— А кто такой бог, папа?

Он несколько растерялся. Долго думал. Потом спросил, пытаясь сохранить спокойствие:

— А что говорила про это учительница в школе?

— Она прочитала суру[9] и мы выучили молитву, но я ничего не поняла. Кто такой бог, папа?

Подумав еще, он с улыбкой сказал уклончиво:

— Это творец всего в мире.

— Всего-всего?

— Да, всего-всего.

— А что значит творец?

— Это значит, что он все сделал.

— Как сделал?

— Своей всемогущей волей.

— А где он живет?

— Повсюду в мире.

— А когда мира не было, где он жил?

— Высоко, наверху…

— На небе?

— Да.

— Мне хочется на него посмотреть.

— Это невозможно.

— Даже по телевизору?

— Даже по телевизору.

— И никто его не видел?

— Никто.

— Так почему же ты знаешь, что он наверху?

— Потому что это так и есть.

— А кто первый узнал, что он наверху?

— Пророки.

— Пророки?

— Да, пророк Мухаммед, например.

— А как он это узнал, папа?

— Благодаря своей особой силе.

— У него было очень сильное зрение?

— Да.

— Почему, папа?

— Потому что аллах сделал его таким.

— Но почему все-таки?

Теряя последние остатки терпения, он ответил:

— Потому что он может сделать все, что захочет.

— А какой он?

— Очень могучий, очень сильный, все может.

— Как ты, да, папа?

Он еле сдержал смех.

— Ему нет равных.

— А зачем он живет наверху?

— Земля для него мала. Но он видит все.

Она задумалась ненадолго, потом сказала:

— Но Надия говорит, что он жил на земле.

— Это потому, что он знает все, что происходит на земле, так, словно живет здесь.

— А она говорит, что люди убили его.

— Но он вечно жив и никогда не умирает.

— А Надия говорит, что его убили.

— Нет, малышка, они думали, будто убили его, но он не умер, он жив.

— А дедушка мой тоже жив?

— Нет, дедушка умер.

— Его люди убили?

— Нет, он сам умер.

— Отчего?

— Заболел, оттого и умер.

— А сестренка моя тоже умрет, потому что болеет?

Он нахмурил брови, заметив негодующий жест жены.

— Нет, она выздоровеет, бог даст.

— А дедушка почему умер?

— Он был больной и старенький.

— А ты тоже болел и тоже старенький, почему же ты не умер?

Мать прикрикнула на нее, и девочка, растерявшись, переводила взгляд с матери на отца.

— Мы умрем, когда на то будет воля бога, когда он захочет этого, — нашелся наконец отец.

— А почему он захочет, чтобы мы умерли?

— На все его воля.

— А смерть — это хорошо?

— Нет, детка.

— Так зачем же бог делает нехорошее?

— Раз богу угодно, люди должны умирать.

— Но ты же сам сказал, что это нехорошо.

— Я ошибся, малышка.

— А почему мама рассердилась, когда я сказала, что ты умрешь?

— Потому что бог еще не хочет этого.

— А когда захочет?

— Он посылает нас в этот мир, а потом забирает отсюда.

— Зачем же?

— Чтобы мы здесь делали добро, пока не уйдем.

— А почему бы нам не остаться?

— Если люди не будут покидать землю, им не хватит места.

— А все хорошее мы оставим здесь?

— Мы уйдем в еще более хорошее место.

— Куда?

— Наверх.

— К богу?

— Да.

— И увидим его?

— Да.

— А это хорошо?

— Конечно.

— Потому и нужно, чтоб мы уходили?

— Но мы еще не сделали все добро, на какое способны.

— А дедушка сделал?

— Да.

— А что он сделал?

— Построил дом и посадил сад.

— А мой двоюродный брат Туту что сделал?

Отец в отчаянии бросил взгляд на мать, взывая о помощи. Потом сказал:

— Он тоже построил маленький домик, прежде чем уйти.

— А Лулу, соседский мальчишка, бьет меня и никакого добра не делает.

— Он сорванец.

— И он не умрет?

— Умрет, когда будет угодно богу.

— Хотя он никакого добра не сделал?

— Все умирают. Но кто делал добро, приходит к богу, а кто делал зло, будет гореть в огне.

Она вздохнула, помолчала немного. А он почувствовал, что совершенно измучен. Его беспокоило, правильно ли он отвечал ей. Все эти вопросы подняли тьму сомнений со дна его души. Но тут девочка снова сказала:

— Я хочу быть всегда с Надией.

Он взглянул на нее в недоумении, и она объяснила:

— Даже на уроке закона божия.

Он громко расхохотался. Рассмеялась и мать. Зевая, он проговорил:

— Не думал я, что можно обсуждать такие вопросы с детьми.

Жена отозвалась:

— Когда дочка вырастет, сможешь высказать ей все свои сомнения.

Он быстро обернулся к жене, стараясь понять, всерьез или в шутку сказала она это, но увидел, что она снова занялась вышиванием.

Фокусник украл тарелку

Перевод Н. Мартиросовой

— Не пора ли и тебе заняться делом, — сказала мне как-то мать. И, сунув руку в карман, добавила: — Вот пиастр, поди купи бобов. Да не играй с мальчишками на дороге и смотри под машину не попади!

Я взял тарелку, обулся и, напевая, вышел за дверь. Перед лавкой, где продавались бобы, толпился народ. Пришлось долго стоять в очереди, но вот наконец я протиснулся к мраморному прилавку и крикнул тоненьким голоском:

— Дяденька, дайте бобов на пиастр!

Он торопливо спросил:

— Каких бобов, вареных? С маслом или с топленым жиром?

Я не знал, что ответить, и он грубо крикнул:

— Ну-ка, отойди от прилавка!

Я смущенно попятился и вернулся домой с пустыми руками. Увидев меня, мать воскликнула:

— Да ты ни с чем явился?! Никак, рассыпал бобы или потерял пиастр, сорванец?

— Ты же не сказала мне, каких бобов купить, с маслом или с топленым жиром?!

— Вот наказание! А чем я тебя кормлю каждое утро?

— Не знаю.

— Ну и бестолочь! Ступай и скажи ему: с маслом.

Я снова побежал в лавку. В этот раз я сказал:

— Дяденька, дайте бобов с маслом на пиастр.

— С каким маслом, — спросил он недовольно, — хлопковым, кукурузным, оливковым?

Я растерялся и опять не знал, что ответить, а он прикрикнул:

— Не мешай, отойди от прилавка!

Обескураженный, я вернулся домой к матери. Она при виде меня в изумлении всплеснула руками: