Георгий Федотов - Стихи духовные

• Название: Стихи духовные
• Автор: Георгий Федотов
• Жанр: Религия

Книга выдающегося русского историка и мыслителя Георгия Петровича Федотова (1886-1951) «Стихи духовные» занимает особое положение в научной литературе о русских духовных стихах - своеобразном жанре устного творчества, возникшем в результате народной переработки текстов высокой христианской культуры. Предмет книги много шире, чем тот материал, на котором она основана. Это исключительное по тщательности исследование содержательной, мировоззренческой стороны духовных стихов дает полную картину русской версии православия.

Г. П. Федотов Стихи духовные

(Русская народная вера по духовным стихам)

/ Вступ. ст. Н.И. Толстого; Послесл. С.Е. Никитиной; Подготовка текста и коммент. А.Л. Топоркова. - М.: Прогресс, Гнозис, 1991. - (Традиционная духовная культура славян / Из истории изучения). - 192 с.

http://philologos.narod.ru/fedotov/stihi.htm

OCR - Анна Богданович, Светлана Белякова, Web-редакция - Альбина Максимова, 2005

---

Несколько слов о новой серии и книге Г. П. Федотова «Стихи духовные» (Н.И.Толстой) С. 5-9

Проблема самопознания, сначала этнического, а затем и национального, всегда волновала и продолжает волновать человечество. В разное время она ставилась то острее, то спокойнее, то выступала на первый план, то становилась в один ряд с другими вопросами политической, экономической и социальной жизни. Но эта проблема была неизбежна, и она же оказывалась одним из источников духа и деятельности народной.

Тяга к самопознанию, историческому и этнографическому, проявилась у русского народа очень рано, когда он только возникал, начинался в двуедином процессе выделения древних руссов из общеславянского этнического монолита, с одной стороны, и преодоления узколокального племенного членения - с другой. Полное название «Повести временных лет» («откуду есть пошла руская земля... и откуду руская земля стала есть»), как и самый текст Повести, свидетельствует о том, что самопознание есть первый и необходимый акт самосознания. Это самосознание мы находим и позже во многих произведениях древнерусской литературы вплоть до «Истории государства Российского» Н.М. Карамзина и трудов С.М. Соловьева и В.О. Ключевского. От Н.Я. Данилевского, через В.И. Ламанского, А.А. Шахматова к Н.С. Трубецкому, с которым был близок Г.П. Федотов, идет особая ветвь исторического восприятия русского или российского самосознания, выразившегося в конце 20-х - начале 30-х годов нашего века в программе евразийского движения. Вышедшая в Париже более полувека тому назад небольшая книга Н.С. Трубецкого, содержащая оценку и видение прошлого и будущего России, называлась «К проблеме русского самопознания». К самопознанию с первых страниц своей книги о духовном стихе призывает нас и Г.П. Федотов. Он пишет: «Снова и снова мы убеждаемся, как мало мы знаем наш народ, как односторонни и поверхностны наши суждения о нем» (наст. изд., с. 11). А тем не менее существует богатая, вполне достоверная и заслуживающая полного доверия литература о русском народе, о всех восточнославянских этносах (т.е. о великороссах, украинцах-малороссах или русинах и белорусах) и о других славянских народах. Фольклорно-этнографический интерес к русскому народу и народам Российской империи породил еще в XVIII веке серию записей, сборников и книг, среди которых можно упомянуть дважды публиковавшийся в наше время сборник Кирши Данилова и никогда не переиздававшийся словарь М.Д. Чулкова «Абевега русских суеверий». К середине XIX в. изучение русской народной религии, народного мировоззрения, мифологии и фольклора оказалось уже столь глубоким и разносторонним, что А.Н. Афанасьев смог осуществить свой обобщающий труд «Поэтические воззрения славян на природу» (т. I-III. М., 1865-1869). К сожалению, это исследование, несмотря на ряд попыток, в полном объеме до сих пор не переиздано.

А.Н. Афанасьев, как известно, был одним из самых ярких представителей филологической школы, оригинально развивавшей идеи братьев Гримм. Его сподвижники Ф.И. Буслаев, О.Ф. Миллер, И.А. Худяков, И.Г. Прыжов и другие ученые, принадлежавшие к мифологической школе, заложили прочные основы русской фольклористики и мифологии как науки. Быстрая смена фольклористических школ - за мифологической последовала историческая (Вс. Миллер и др.), затем школа заимствования (или школа Т. Бенфея), сравнительно-историческая (А.Н. Веселовский), географическая («финская») школа - не означала, как это могло показаться современникам, их несовместимости, антагонизма и тем более взаимоисключаемости. Скорее всего, она свидетельствовала об окончательном становлении фольклористики как науки и о том, что в ту пору учеными еще не было достигнуто понимания народного творчества как сложного единства многих жанров, различных по происхождению, функционированию и по реакции на внутрисистемные и внесистемные отношения и воздействия. Другими словами, еще предполагалось, что выявленные для определенного жанра особенности и закономерности развития и бытования могут быть легко применимы к другим жанрам, ко всему народному творчеству в целом. И это было неверно. К примеру, мифологические воззрения ярко проступают в славянских народных верованиях, загадках, некоторых сказках, обрядовых песнях, но их трудно обнаружить в народной лирической поэзии, исторических песнях, некоторых былинах, исторических преданиях. В то же время последние три жанра дают ценный материал для исследований в духе исторической школы, а верования, загадки и многие сказки не содержат никаких сведений об истории народа. Сказки-новеллы, сказки-анекдоты, легенды, отдельные балладные и былинные сюжеты, пословицы и поговорки легко заимствуются, и поэтому методы Бенфея к ним вполне применимы. Таким образом, жанры фольклора и даже группы текстов внутри жанра различаются, распадаются на проницаемые и непроницаемые, т.е. способные к заимствованию и малоспособные (неспособные) к заимствованию. К последним, к примеру, относится обрядовый песенный репертуар, отчасти былины, некоторые малые жанры типа частушки и т.п.

Перечисленные пять школ, сменявшие друг друга в истории фольклористики, - мифологическая, историческая, заимствования, сравнительно-историческая и географическая - неоднородны по своей направленности. Первые три стремились к выяснению происхождения фольклора, его идейного и реального «первотолчка» (фольклор вышел из мифологических представлений, из представлений об исторических событиях, из чужого источника), в то время как последние две были сосредоточены прежде всего на методе исследования: сравнение ведет к определению корня, общего происхождения, география уточняет сравнение, локализует его. В первой трети XX в. в России и за рубежом появились еще две школы, для которых метод оказался определяющим фактором: синхронистическая школа и структуральная школа. Они тесно связаны друг и другом, и вторая прямо вытекает из первой. «Синхронисты», одним из ярких представителей которых был Д.К. Зеленин, считали, что выяснению исторических корней фольклора и мифологии и их отдельных фрагментов и жанров должны предшествовать тщательный сбор, классификация и описание современного фольклорного и мифологического материала, систематизация сведений о современных фактах. И лишь затем путем ретроспекции («пятясь назад») можно устанавливать историческое происхождение, реконструировать древнейшее состояние народного творчества и языческих религиозных представлений. Говоря современным языком, Д.К. Зеленин и некоторые его современники (П.Г. Богатырев, отчасти В.Я. Пропп и др.) призывали к тому, чтобы типологический подход и анализ предшествовал сравнительно-историческому, генетическому. «Синхронисты», безусловно, испытали прямое или косвенное влияние Фердинанда де Соссюра; ими, собственно говоря, и был подготовлен в славянской фольклористике и мифологии переход на позиции структуралистской школы (тот же П.Г. Богатырев, Р.О. Якобсон, В.Н. Топоров, В.В. Иванов, Е.М. Мелетинский, С.Ю. Неклюдов и др.), ставящей своей первоочередной задачей определение и выявление системных отношений на всех уровнях фольклорных и мифологических единиц, категорий и текстов.

Доструктуралистский период в развитии нашей фольклористики и мифологии оказался малоизвестным, малоизученным и малопопулярным. Он совпал с тяжелыми предреволюционными, военными и революционными годами, годами общественно-политической ломки и «великих строек» новой жизни, когда нередко от имени народа стиралось почти все, что несло на себе печать народного духа, народной религии и культуры. А между тем, этот период был «серебряным веком» русской этнографической и фольклористической научной мысли и научного творчества, сыгравшим такую же роль в русском национальном самопознании, какую сыграл серебряный век в русской литературе.

* * *

Коллектив издательства «Гнозис» поступил рассудительно и мудро, решив предпринять издание серии трудов русских этнографов и фольклористов первой трети нашего века, снабжая эти издания научными комментариями и дополняя или перемежая их трудами современных русских филологов на близкие темы. Многие работы Д.К. Зеленина, Е.Н. Елеонской, Н.Ф. Познанского стали библиографической редкостью, остались в рукописях или в корректурных листах и не известны или почти не известны ни в нашей стране, ни за границей. Еще менее известны труды русских филологов, выходившие в эмигрантских изданиях в 20-е и 30-е годы. К их числу таких книг и принадлежит книга теперь уже, слава Богу, хорошо известного автора Георгия Петровича Федотова{1}. Правда, с творчеством его мы сейчас лишь начинаем знакомиться, и нам предстоит еще много приятных минут и часов при чтении его богословских, культурологических и историософских работ. Книга «Стихи духовные» и по своему содержанию, и по времени выхода в свет, и по общему смыслу авторских рассуждений тесно связана с книгой того же автора «Святые Древней Руси», она как бы продолжает ее. Неслучайно в «Стихах духовных» есть разделы «Ангелы и святые» и «Святость» и почти половину ее занимает глава «Небесные силы». Тем не менее читатель легко убедится, что эта книга Г.П. Федотова имеет отдельную и особую задачу: определить систему, категории и элементы русского народного богословия по одному, четко очерченному и в то же время достаточно богатому источнику - духовным стихам. Автор признает, что есть источники и другого рода (обряды, поверия, запреты, легенды, заговоры), но считает обращение к ним делом будущего, задачей второго этапа работы, которая может быть выполнена другим автором или авторами. Ему хорошо известны все предшествующие работы по духовным стихам (А.Н. Веселовского, А.И. Кирпичникова, В.Н. Мочульского, А.В. Маркова, В.П. Адриановой-Перетц и др.), известны проблемы, связанные с книжным происхождением духовного стиха, и тем не менее Г.П. Федотов, по нашему мнению, вполне оправданно, сознательно идет на риск и смотрит на свою книгу как «на первый черновой очерк» (наст. изд., с. 18). «Точному, но неосуществимому индивидуализирующему методу», т.е. рассмотрению каждого духовного стиха в отдельности (подобно анализу стиха об Алексее человеке Божием В.П. Адриановой-Перетц), автор предпочитает «другой, суммарный, научно менее тщательный, но единственно возможный» (наст. изд., с. 18). «Суммарный» подход к материалу духовных стихов оправдан еще и потому, что в этом жанре, как и в церковных канонических и неканонических текстах, особое значение приобретает проблема «своего и чужого». Все, что относится к православному христианству, оказывается в результате тысячелетней практики «своим». По справедливому замечанию автора, «и заимствуя, певец делает свой выбор: беря одно, он опускает другое» (наст. изд., с. 18). Автор с полным правом мог заявить и следующее: «До сих пор никто еще не подходил к изучению русских духовных стихов с интересующей нас точки зрения. Три четверти века исследовательской работы были посвящены почти исключительно выяснению сюжетного материала стихов и их книжных источников. Религиозное содержание их, как, впрочем, и чисто художественный анализ, - остались вне поля зрения русской историко-литературной школы» (наст. изд., с. 16-17).