Антонио Негри - Империя

• Название: Империя
• Автор: Антонио Негри
• Жанр: Философия

Книга, являющаяся совместной работой американского литературоведа и известного итальянского политического философа представляет собой всеобъемлющий анализ нового мирового порядка глобализации. По мнению авторов, наилучшим инструментом для его понимания является понятие «Империи», означающее универсальный порядок, не знающий границ и пределов. Анализируя механизмы эксплуатации и контроля, управляющие сегодняшним миром, авторы стремятся предложить альтернативную парадигму политического мышления, которая могла бы стать основой подлинно демократического глобального общества.

---

Вытекает ли эта ситуация непосредственно из капиталистической трансформации способа производства, появления постмодернистских тенденций в развитии культуры и процессов политического конституирования Империи? Пока мы не можем сделать такой вывод. Тем не менее, очевидно, что в новой ситуации стратегия сбалансированного и регулируемого участия, которая всегда была характерна для имперской и либеральной смешанной формы политического устройства, столкнулась со значительными затруднениями и решительным выражением своей автономии со стороны вовлеченных в анализируемый нами процесс субъектов — участников производства, будь то индивиды или коллективная рабочая сила. Представляется, что именно в области производства и регулирования субъективности и в разделении понятий политического и экономического субъекта мы можем обнаружить основу для будущих выступлений протеста, в которых заново будут поставлены вопросы принципов организации власти и равновесия сил — подлинной кризисной ситуации, а возможно даже и революции.

СПЕКТАКЛЬ ПОЛИТИЧЕСКОГО УСТРОЙСТВА

Однако пространство, открытое для борьбы, которое, казалось бы, появляется, моментально исчезает, когда мы обращаемся к новым механизмам, посредством которых осуществляется управление гибридными сетями участия[476]. На самом деле различные функции и органы гибридного строя соединяет то, что Ги Дебор назвал спектаклем, интегрированный и одновременно рассредоточенный аппарат образов и идей, производящий и регулирующий общественный дискурс и общественное мнение[477]. В обществе спектакля то, что раньше составляло сферу публичного, открытое пространство политического взаимодействия и участия, полностью исчезает. Спектакль уничтожает любую форму коллективной социальности, помещая, образно выражаясь, каждого индивида в его собственный автомобиль, перед его собственным телеэкраном и в то же время навязывая новую массовую социальность, единообразие действий и мыслей. В этом пространстве спектакля традиционные формы борьбы за принципы политического устройства становятся невозможными.

Распространенное убеждение, что средства массовой информации (и особенно телевидение) уничтожили политику, ложно лишь настолько, насколько оно основано на идеализированном представлении о том, что представляли собой демократический политический дискурс, обмен и участие в период, предшествовавший веку СМИ. Отличие манипулирования политикой при помощи СМИ в наше время от прежней ситуации является отличием не по существу, а по степени. Иными словами, в прошлом, без сомнения, существовали многочисленные способы формирования общественного мнения и общественного восприятия, но сегодняшние СМИ предоставляют несоизмеримо большие возможности для этого. Как отмечает Дебор, в обществе спектакля существует только то, что показывается, и ведущие СМИ имеют почти что монопольное право решать, что показывать людям. Этот закон спектакля господствует в сфере движимой СМИ электоральной политики; искусство манипулирования, появившееся первоначально в США, сегодня распространилось по всему миру. В электоральном дискурсе внимание практически полностью сосредоточено на том, как выглядят кандидаты, на определении наиболее удачного времени для выступлений и создании имиджа. Ведущие вещательные сети устраивают своего рода спектакль на "малой сцене", который отражается (и, несомненно, в определенной мере формирует) спектакль, устраиваемый кандидатами и политическими партиями, которые они представляют. Даже прозвучавший не так давно известный призыв обращать внимание не на имидж, а на основные положения программы и сущность избирательной кампании, сегодня кажется безнадежно наивным. Соответственно утверждения, что политики действуют подобно звездам шоу-бизнеса, а политические кампании развиваются по логике рекламных акций, — казавшиеся радикальными и скандальными тридцать лет назад, — сегодня считаются не требующими доказательств. Политический дискурс является продвижением определенного товара, а участие в политической жизни сведено к выбору между имиджами, выступающими в роли потребительских товаров.

Говоря, что спектакль включает манипулирование общественным мнением и политическими процессами при помощи СМИ, мы не утверждаем, что где-то за занавесом прячется маленький человечек, великий Волшебник Страны Оз, контролирующий все, что показывают, о чем думают и что делают. Не существует какой-то точки, из которой управляют спектаклем. Вместе с тем, спектакль развивается так, как будто эта точка существует. По словам Дебора, спектакль является одновременно диффузно рассеянным и интегрированным. Таким образом, многочисленные теории мирового заговора, образованного правительствами или какими-либо иными силами, распространившиеся в последние десятилетия, можно признать одновременно и истинными, и ложными. Как блестяще показал Фредерик Джеймисон на взятом из сегодняшнего дня материале кино, теории заговора являются грубым, но эффективным средством постижения механизмов функционирования подобной тотальности[478]. Политический спектакль разыгрывается таким образом, как будто СМИ, вооруженные силы, правительство, транснациональные корпорации, мировые финансовые институты и т. д. сознательно и открыто направляются из единого центра власти, хотя в действительности это не так.

Общество в этих условиях управляется при помощи старого испытанного средства. Еще Томас Гоббс отмечал, что для эффективного господства "страсть, на которую можно положиться, — это страх"[479]. По Гоббсу, страх скрепляет и обеспечивает общественный порядок, а в наше время страх является основным механизмом контроля в обществе, живущем по законам спектакля[480]. Хотя, на первый взгляд, кажется, что это общество основано на желании и удовольствии (желании получать блага и удовольствии от потребления), на самом деле, оно функционирует за счет распространения страха, иначе говоря, спектакль рождает формы желания и удовольствия, тесно связанные со страхом. В терминологии европейской философии раннего этапа современности распространение страха называлось суеверием. В самом деле, политика страха всегда осуществлялась посредством различных суеверий. Изменились только формы и механизмы суеверий, сеющие страх.

Безусловно, спектакль страха, объединяющий характерный для постсовременности гибридный строй и манипулирование общественным мнением и политикой при помощи СМИ, лишает почвы любые формы борьбы за принципы имперского устройства. Создается впечатление, что просто-напросто не остается места, силы для какого бы то ни было сопротивления, существует только суровая машина власти. Осознание власти спектакля и невозможности традиционных форм сопротивления представляется важным моментом, однако история на этом не заканчивается. По мере упадка прежних сфер и форм борьбы появляются новые, более значимые и действенные. Спектакль имперского порядка не поставлен раз и навсегда, на самом деле он открывает реальные возможности для решительного изменения сюжета и содержит новый революционный потенциал.

3.6 КАПИТАЛИСТИЧЕСКИЙ СУВЕРЕНИТЕТ, ИЛИ УПРАВЛЕНИЕ ОБЩЕСТВОМ КОНТРОЛЯ

До тех пор, пока общество основано на деньгах, нам всегда будет их не хватать.

Листовка, парижская забастовка, декабрь 1995 г.

Разрушение капиталистического способа производства изнутри и, следовательно, ликвидация заложенного в нем противоречия, само по себе означает prima facie переход к новому способу производства.

Карл Маркс

Соединение капитала и суверенитета может показаться весьма противоречивым. Суверенитет эпохи современности по сути своей основывается на трансценденции суверена — будь то Государь, государство, нация или даже Народ, — над обществом. Гоббс предложил осязаемую метафору суверенитета, утвердившуюся во всей общественно-политической мысли современности, — Левиафана, возвышающегося над обществом и массами. Суверен выступает как своего рода актив или резервный капитал власти, призванный разрешить или отсрочить кризис современности. Более того, свойственный современности суверенитет, как мы подробно рассмотрели, осуществляется посредством установления и сохранения четких границ между территориями, населением, различными социальными функциями и т. д. Таким образом, суверенитет является также добавочным регулятором социальных потоков и функций. Иными словами, суверенитет осуществляется посредством нанесения на социальное поле разделительных полос.

Капитал, напротив, действует на плане имманенции, посредством промежуточных звеньев и сети отношений господства, не опираясь на какой-либо всеобщий центр власти. В исторической перспективе капитал стремится к уничтожению традиционных социальных барьеров, распространяясь на новые территории и вовлекая в этот процесс все новые и новые слои населения. Пользуясь терминологией Делеза и Гваттари, капитал функционирует посредством общего дерегулирования потоков, всеобъемлющей детерриториализации, вновь соединяя затем эти дерегулированные и детерриториализованные потоки[481]. Функционирование капитала можно охарактеризовать как детерриториализующее и имманентное с точки зрения трех аспектов, о которых писал еще Маркс. Во-первых, в процессе первоначального накопления капитал отрывает различные группы населения от их определенным образом установленных и закрепленных мест проживания и приводит их в движение. Он устраняет сословия и создает "свободный пролетариат". Традиционные культуры и формы социальной организации уничтожаются в ходе этого неустанного шествия капитала по миру с тем, чтобы создать сети и пути распространения для одной единственной культурной и экономической системы производства и обращения. Во-вторых, капитал соединяет все формы стоимости, сводит их на одном, общем плане и приравнивает их к деньгам, всеобщему эквиваленту стоимости. Капитал стремится свести все прежние разновидности статуса, чины и привилегии к денежным отношениям, то есть к количественным и соизмеримым экономическим параметрам. В-третьих, законы функционирования капитала не являются чем-то изолированным и жестко установленным, стоящим над непосредственной деятельностью капитала и с высоты своего положения направляющим его, напротив, это исторически изменяющиеся законы, имманентные самому функционированию капитала: законы определения величины прибыли, нормы эксплуатации, реализации прибавочного продукта и т. д.