Пьер Монтэ - Египет Рамсесов

• Название: Египет Рамсесов
• Автор: Пьер Монтэ
• Издательство: Наука Главная редакция восточной литературы Тираж 50 000 экз.
• Жанр: История
• Год: 1989

Настоящая книга П. Монтэ была написана для широкой публики, однако она насыщена качественной информацией, несомненно интересной и специалистам. Хотелось бы подчеркнуть, что в отличие от большинства книг, издаваемых в научно-популярных сериях, она является результатом работы крупного египтолога-профессионала. Живое воображение, литературный дар, истинно французская легкость слога и мягкая ирония делают эту книгу увлекательным чтением, доступным читателям разного возраста и уровня образования.

---

V. Ночь

Супруги спали в отдельных комнатах, во всяком случае в состоятельных домах. Жил некогда фараон, у которого не было сыновей, и это его очень печалило. Он молился о наследнике своим богам, и те решили удовлетворить его просьбу. Фараон провел ночь с женой, и она понесла.[75] Безусловно, автор «Обреченного царевича» выразился бы иначе, если бы фараон обычно проводил свои ночи с женой. Кроме того, на острака (черепках) довольно часто встречаются изображения на женской половине дома,[76] где супруг отсутствует, а изображены только женщины да маленькие дети. На одной сцене женщина возлежит на ложе в прозрачном одеянии, на другой – сидит, занимаясь своим туалетом с помощью служанки, на третьей – кормит грудью младенца. Ложе – главный предмет обстановки спальни. Ножки ложа делались в виде бога Бэса, этого гримасничающего божества с юга, которое охраняло домашних от всяких неприятностей, например от падений. Туалетные принадлежности и скамеечки хранились под кроватью. Потолочные балки поддерживались стройными колоннами в виде стеблей папируса. Гирлянды естественных или искусственных растений обвивали колонны и поднимались до потолка. Комната супруга была обставлена так же, как и комната жены: ложе, табурет, скамеечка. Одежда и украшения хранились в ларцах.

Египтяне, и прежде всего сам фараон, придавали большое значение своим снам. Царевич Тутмос (будущий царь Тутмос IV) отправился на охоту, утомился и уснул в тени Сфинкса. Во сне он увидел этого Сфинкса, тот просил освободить его от тяжкого груза песка, а за это пообещал царевичу процветающее царство.[77] Тутмос не заставил просить себя дважды.

Фараоны считались со своими сновидениями даже в самых критических ситуациях. На пятом году правления Меренптаха бесчисленные орды «народов моря» (ливийцев, ликийцев, шерданов, ахейцев и племен турша) обрушились на Дельту. Фараон хотел двинуться против них, но во сне ему явился бог Птах и повелел остаться на месте, а послать войска только в земли, захваченные врагами.[78]

Когда сновидение бывало недостаточно ясным, фараон призывал толкователей снов. Иосиф превзошел самого себя, когда истолковал фараону сон о тучных и тощих коровах.[*15]

Один эфиопский царек – а Эфиопия была «вторым» Египтом – увидел во сне двух змей: одну справа, другую слева от себя. Толкователи решили, что царьку предназначено блестящее будущее, что он скоро завоюет весь Египет и будет увенчан короной с коршуном, символом Юга, и коброй, символом Севера.[79]

Простые египтяне, у которых не было толкователей снов, прибегали к помощи сонников. Образец такого текста сохранился на папирусе Честер-Битти III времен Рамессидов.[80] Текст разделен на две части. В первой описаны сны поклонников бога Хора, которые считались египетской элитой.[*16] Во времена Рамсесов приверженцы бога Сетха были весьма многочисленны и влиятельны, поскольку царская семья вела свое происхождение по прямой линии от Сетха, а основатели династии были его верховными жрецами. Поэтому остальным поневоле приходилось с ними считаться. Сторонники Сетха общались со жрецами и поклонниками Амона и Хора, которые в глубине души презирали их. Они говорили, что раздоры, оскорбления и кровь – их рук дело и что они не отличают мужчину от женщины – намекая на то, как развратный бог Сетх провел ночь со своим племянником Хором.[81] Поэтому приверженец Сетха, даже если он был «известен самому фараону», считался простолюдином. После смерти он становился не обитателем Запада, а добычей хищников в пустыне. Поэтому сны последователей Сетха рассматривались отдельно, во второй части текста. Если бы он был полным, мы бы, наверное, обнаружили еще немало таких подразделов. Во времена Геродота в Египте насчитывалось семь оракулов и у каждого были свои способы для предсказаний.[82] Но, увы, от второй части текста сохранилось только начало. Поэтому мы можем судить о том, что снилось египтянам и как они толковали свои сновидения, лишь по снам поклонников Хора, да и то приблизительно из-за многочисленных лакун в папирусе.

В большинстве случаев толкователь действовал по аналогии. Хороший сон предвещает выгоду, плохой – всяческие беды. Если человеку приснилось, что ему дали белый хлеб, это хорошо. Все для него обернется к лучшему. Если он увидит себя во сне с толовой леопарда – он выйдет в начальники, если увидит себя великаном, это тоже хорошо: бог увеличил его. И наоборот, нехорошо: если он во сне пьет теплое пиво – он понесет убытки; если укололся шипом колючки – ко лжи; если во сне у нею вырывают ногти – лишится работы; если приснится, что выпадают зубы, – к смерти кого-нибудь из близких; если заглянул в колодец – бросят в тюрьму; если вскарабкался на мачту – значит, его бог возвышается; если вкусил пищу храма – значит, бог ниспошлет ему жизнь; если во сне искупался в Ниле – омыт от всех грехов.

Но не все случаи так просты. Иначе все могли бы сами истолковывать сны и ключ к ним был бы доступен каждому. Вот несколько примеров, когда сон приобретает неожиданное значение. Если спящий во сне ласкает свою жену при свете солнца – это плохо, ибо бог увидит его нищету, если он дробит камни – это знак, что бог отвратился от него, но если выглядывает с балкона – бог услышит его молитвы. Править лодкой всегда приятно. Царевич Аменхотеп охотно сам брался за это дело. Однако если такое приснится, значит, ты проиграешь тяжбу. Нельзя также объяснить, почему любовь покойного отца защитит того, кому приснятся азиаты. Иногда толкователь выходит из положения, прибегая к игре слов. Мясо осла на столе предвещает рост, увеличение, потому что слово «осел» и «большой» – омонимы. Нехорошо, если тебе во сне вручают арфу, ибо арфа, «бенет», напоминает слово «бин» – «плохой». Повторяющиеся эротические сны не предвещают ничего хорошего. Если кому-либо приснится, что он совокупляется с коршуном, значит, его обворуют: наверное потому, что коршун – коварный хищник, и существует даже заклятие против коршуна. Ничего доброго не сулят также сны, связанные с религиозными ритуалами. Возжигать курения перед богом – поступок достойный, однако, если это тебе приснилось, могущество бога обернется против тебя.

Но человек, увидев тревожный сон, не должен отчаиваться. Тощие коровы – предупреждение, с которым следовало считаться, а не знак неминуемой катастрофы. В подобном случае надо воззвать к Исиде; она придет и защитит того, кто видел страшный сон, от всевозможных бед, которые иначе обрушит на несчастного неумолимый Сетх, сын Нут. И еще надо перемешать кусочки хлеба с рубленой травой, смочить все пивом, добавить в смесь благовоний, а затем вымазать ею лицо. И тогда никакие дурные сны тебе не страшны.

Глава III. Семья

I. Женитьба

Каждый глава семьи жил в своем доме, будь то роскошный дворец с драгоценной мебелью или жалкая лачуга с циновкой на полу. Понятия «построить дом» и «взять жену» были для египтян синонимами. Мудрый Птахотеп советовал своим ученикам совершать то и другое в благоприятное время.[83] В одной египетской сказке старший из двух братьев имел жену и дом. Младший, у которого ничего не было, жил у брата на положении слуги, ходил за скотом и спал в хлеву («Сказка о двух братьях»).

Яхмес, прежде чем прославиться при осаде Авариса, с юности вел суровую жизнь моряка и спал в гамаке, как все ветераны. Он воспользовался перерывом в военных действиях, чтобы вернуться в свой город Нехеб, построить дом и жениться. Но ему недолго довелось вкушать покой домашнего очага. Война возобновилась. Вербовщики фараона не забыли о храбрости Яхмеса и тут же призвали его на службу.[84]

Один из садовников царицы сообщает нам, что царственная повелительница женила его на одной из своих приближенных, а когда он овдовел – на другой. Жаловаться ему не пришлось, потому что царица дала за своими любимицами хорошее приданое.[85] Отсюда можно сделать вывод, что во многих случаях браки заключались по воле родителей или господ. Однако лирические стихи, донесенные до нас папирусами из музеев Лондона и Турина, свидетельствуют, что молодые люди пользовались значительной свободой.[86]

Юноша увидел красавицу:
Отроковица, подобной которой никогда не видели,
Волосы ее чернее мрака ночи.
Уста ее слаще винограда и фиников.
Ее зубы выровнены лучше, чем зерна.

И вот он уже влюблен. Чтобы привлечь внимание красавицы, он придумывает уловку:

Улягусь я на ложе
И притворюсь больным.
Соседи навестят меня.
Придет возлюбленная с ними
И пекарей сословье посрамит,
В моем недуге зная толк.[87]

Хитрость не удалась. И влюбленный по-настоящему заболевает, как в знаменитой поэме Андре Шенье:

Семь дней не видал я любимой.
Болезнь одолела меня.
Наполнилось тяжестью тело.
Я словно в беспамятство впал.

Ученые лекари ходят –
Что пользы больному в их зелье?
В тупик заклинатели стали:
Нельзя распознать мою хворь.

Шепните мне имя Сестры –
И с ложа болезни я встану.
Посланец приди от нее –
И сердце мое оживет.

Лечебные побоку книги,
Целебные снадобья прочь!
Любимая – мой амулет:
При ней становлюсь я здоров.

От взглядов ее – молодею,
В речах ее – черпаю силу,
В объятиях – неуязвимость.
Семь дней глаз не кажет она![88]

Юная девушка тоже неравнодушна к красоте юноши: