Б. Олшеври-младший - Вампиры замка Карди

• Название: Вампиры замка Карди
• Автор: Б. Олшеври-младший
• Издательство: Рипол Классик, г.
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2001
• ISBN: 5-7905-1136-8

Читателю, уже знакомому с творчеством Б.Олшеври и его романом «Семья вампиров», будет небезынтересно прочитать книгу его продолжателя и духовного наследника Б.Олшеври-младшего.

Действие романа «Вампиры замка Карди» происходит в годы Второй мировой войны. Фашистские ученые и зондеркоманда СС получают задание раскрыть тайну замка Карди и поставить вампиров на службу интересам Германии. Однако дружное семейство, обитающее в замке, имеет на этот счет совсем иное мнение..

---

…Или лучше вызвать ее в сад?

Да, лучше в сад.

Там спокойнее.

Лизе-Лотта услышала этот зов во сне.

Голос был бесконечно родным и любимым, а зов — таким желанным… Она не могла устоять.

Она выскользнула из постели и пошла: босиком, в ночной рубашке, даже не накинув халат.

Часовые, мимо которых проходила Лизе-Лотта, казались какими-то неживыми, словно манекены. И они ее не замечали. Не пытались остановить. Тем лучше для них: сейчас Лизе-Лотта растерзала бы любого, кто бы попытался остановить ее.

Она шла на зов, звучавший где-то в глубине ее сердца… Или в мозгу? Во всяком случае, слух здесь был не при чем. Она не просто слышала — она чувствовала этот зов всем своим существом: душой и телом!

Она спешила.

Она чувствовала: это зовет ее Джейми. Он вернулся, чтобы жениться на ней и увезти ее в Лондон. Он стоит там, такой же юный и хрупкий, каким она его запомнила, и она тоже снова юная девочка с косами до колен, и не было всех этих страшных лет, ничего не было, только сон, и Джейми вообще-то никуда не уезжал, просто он наконец-то решился сделать ей предложение! Она должна спешить, Джейми даст ей понимание и радость, о которых она давно забыла…

Потом она поняла, что это не Джейми, а Аарон. Он по-настоящему любит ее. Всегда любил. Так сильно, как никто в этом мире. Он пришел сказать, что на самом деле не умер. Он перехитрил своих палачей. Он жив. И Эстер жива. Они уедут все вместе. И Михеля возьмут. И будут жить большой семьей. Да, они снова будут счастливы… Аарон — мудрый, сильный, заботливый — он ждал ее, чтобы заключить в свои объятия! Она должна спешить, Аарон даст ей защиту и нежность, без которых она так долго жила…

Когда она вышла в сад, и зов сделался четче, она осознала, что не Джейми и не Аарон — откуда им здесь взяться? — это Курт зовет ее! Ей бы надо испугаться, как всегда, когда она сталкивалась с Куртом… Но Лизе-Лотта почувствовала, что он изменился. Вернее, не менялся вовсе, никогда не менялся. Нет, он не стал чудовищем с похотливым ртом и жесткими руками… Он был все тем же милым, романтичным, застенчивым мальчиком, так пылко любившим ее, так горячо мечтавшем ее защищать! Она должна спешить, Курт даст ей любовь и страсть, которых она никогда не знала…

И она поспешила в объятия незнакомца, и упала к нему на грудь, и он поднял ее, оторвал от земли, и коснулся ее губ своими ледяными губами, и отчего-то ей стало страшно, хотя у него была улыбка Джейми, у него были руки Аарона, у него были глаза Курта — но почему он был такой холодный?

Лизе-Лотта обняла его, прижала его голову к своей груди, пытаясь согреть… И застонала от внезапно охватившей ее страсти.

Никогда, никогда прежде не хотела она, чтобы мужчина сжал ее в объятиях, целовал, овладел ее телом! Она знала, что этого следует хотеть, но… не хотела. Даже с Джейми. Даже с Аароном. Она просто уступала его страсти и радовалась тому, что может давать наслаждение своему мужу… А потом, когда Курт надругался над ней, после того, как он был так жесток, так груб — она уже больше ничего, никогда не хотела, лишь бы не касались ее больше чужие руки, чужие губы… Она и поверить не могла, что захочет этого снова!

Она забыла обо всем — об унижениях, о боли, о страхе, бесконечно терзавшем ее душу, она забыла о Михеле, забыла об утрате тех, кого она так любила, забыла даже о своих остриженных и не желавших отрастать волосах… Только одно имело значение сейчас: их близость. Его объятия. Его поцелуи, обжигавшие ее, как лед.

И никогда она не стонала от страсти, не извивалась так в объятиях мужчины, как сейчас!

Она хотела его! Скорее, скорее!

Возьми же меня! Мою кровь, мою жизнь, мою душу!

И когда он приник поцелуем к ее шее, такая боль пронзила все ее тело, такая боль, какой она не ведала прежде, какой она не могла себе представить, и боль эта была белым огнем, от которого вскипела ее кровь, и боль эта была наслаждением, высоким и чистым. Боль-наслаждение, наслаждение болью — прежде Лизе-Лотта не поверила бы, что такое возможно — а теперь боль и наслаждение заполняли ее тело, ее душу, ее разум, вытеснив все прочее, лишнее, и все казалось теперь прочим и лишним, главным было это чувства, эта белая вспышка, длившаяся и длившаяся, становившаяся все сильнее, эта пульсация боли, этот экстаз наслаждения, уводивший ее все выше, и выше, и выше, с каждым ударом сердца… А сердце билось все быстрее, так быстро, что Лизе-Лотте казалось — она не выдержит сейчас, она уже не может дышать, она задыхается, но лучше было задохнуться, чем утратить этот белый огонь, эту радость, эту боль!

И она из последних сил цеплялась за плечи мужчины, приникшего к ее шее в долгом-долгом поцелуе.

Она отдавалась ему так, как не отдавалась никогда, никому.

Она хотела принадлежать ему полностью, она хотела, чтобы он не просто взял ее — а потом отпустил, как берут и отпускают мужчины… Она хотела, чтобы он взял ее навсегда, выбрал полностью, вычерпал до последней капли. Стать частью его, раствориться в нем, в этом белом огне…

Она хотела этого, она действительно этого хотела!

Он нужен был ей… С ним она позабыла все свои страхи… Он мог защитить ее по-настоящему, он мог избавить ее…

Избавить от жизни!

Да, да, да! Она хотела этого!

— Возьми меня… Возьми мою жизнь! — шептала Лизе-Лотта, пока граф пил ее кровь: сначала — большими жадными глотками, потом — медленно смакуя, потом — и вовсе по капле… Чтобы продлить удовольствие.

Он наслаждался. Наслаждался по-настоящему. Потому что впервые за столько лет женщина по-настоящему хотела его! Не завороженная голосом и взглядом вампира, не обманутая привлекательным человеческим обликом — нет, она действительно хотела его, хотела таким, каким он был на самом деле. Она сознательно отдавалась ему: не для любви — для смерти. И это давало ему такую радость, и будила в нем такие странные, чудесные, давно позабытые чувства.

Возможно, что-то такое он чувствовал, когда был еще человеком.

Это — нежность?

Нет, наверное, нет…

Это больше, чем нежность…

Ему хотелось выпить всю ее — до капли — тем более, что она сама предлагала ему себя.

Он слышал это не только в ее словах, но и в биении сердца.

Ее мысли текли сквозь его мысли.

Ее чувства сплетались с его чувствами.

Смертные не знают такого единения.

Это много больше, чем их жалкая, слабая любовь…

Граф заставил себя оторваться от горла Лизе-Лотты, когда почувствовал, что биение ее пульса стало угрожающе прерывистым и слабым, а в дыхании послышались тихие влажные хрипы.

Он все-таки был уже сыт — сыт кровью той девочки — а кровь Лизе-Лотты была для него чем-то вроде изысканного десерта.

Трудно оторваться, но контролировать себя он все-таки мог.

Облизнув с губ ее кровь, он заботливо посмотрел ей в лицо.

Она была так бледна, даже губы побелели, глаза закатились… Глубокий обморок, вызванный потерей крови. Деду-врачу придется повозиться, чтобы поднять ее на ноги. Серьезное испытание для его науки.

Из ранок на шее текла кровь. Сладостно-пьянящая кровь! Того, что еще текло в сосудах этого хрупкого тельца, хватило бы еще на несколько глотков… Прежде, чем остановится сердце… Но граф не хотел, чтобы Лизе-Лотта умерла.

Если он убьет ее сегодня, от дивного наслаждения останется лишь воспоминание.

Если же он позволит ей выжить… Позволит и поможет — без его помощи ей не выкарабкаться уже — тогда Лизе-Лотта еще хотя бы раз даст ему ту же радость. А может быть, много раз, если он усмирит свои аппетиты и не будет так жаден.

Граф широко провел языком по ранкам — и они затянулись в мгновение ока. Теперь они выглядели, будто два булавочных укола. Только кожа по краям побелела и разлохматилась.

Настоящий специалист по вампирам — такой, как Абрахам Стокер — сразу понял бы, в чем причина внезапного недомогания прелестной Лизе-Лотты!

Но в том-то и прелесть ситуации, что настоящих специалистов по вампирам здесь нет!

Они только мнят себя специалистами, но на самом деле — в глубине своих гнусных гнилых душонок — они не верят в вампиров… Они вообще ни во что не верят. Кроме как в свое превосходство над другими народами.

Мерзость, мерзость… Оскорбительно иметь таких существ — своими врагами! Еще оскорбительнее знать, что они не враги, а сторонники… Вроде как сторонники?

Граф с улыбкой любовался на Лизе-Лотту, обессилено приникшую к его груди. Теперь он познал ее… И это познание было глубже, чем у мужчины, овладевшего любимой женщиной. Глубже, чем у мужа, прожившего двадцать пять лет со своею женой в добром согласии. Нет, граф познал самую суть Лизе-Лотты!

Он видел ее такой, какая она есть на самом деле.

Не худенькая тридцатилетняя женщина с громадными испуганными глазами и сединой в коротких темных кудряшках, какой она видится остальным, нет, она все еще была девочкой… Десятилетней девочкой с толстыми косами — и такими же громадными испуганными глазами, как сейчас.