Кристофер Мур - Ящер страсти из бухты грусти

• Название: Ящер страсти из бухты грусти
• Автор: Кристофер Мур
• Издательство: Фантом Пресс
• Жанр: Современная проза
• Год: 2002
• ISBN: 5-86471-285-X

Жизнь прекрасна, если живешь в небольшом калифорнийском городке с уютным названием Хвойная Бухта. Жизнь спокойна, если наперед знаешь, чем закончится каждый ее день, каждый год. Жизнь проста, если горстями глотаешь разноцветные таблетки. Но если запас таблеток иссяк и депрессия властно стучится в дверь, то уже не спастись. Остается лишь сказать себе: «Жизнь – дерьмо» – и сунуть голову в петлю. Или – в пасть Ящеру страсти, который выполз на сушу, привлеченный флюидами тоски и гитарными стонами местного блюзмена. Буйное воображение К. Мура не дает читателю ни секунды передышки. Порнозвезда в отставке, констебль-наркоман, психоаналитик-экспериментатор, аптекарь, сдвинувшийся на сексе с земноводными, – лишь малая часть не совсем обычных персонажей комической саги К. Мура. И все они ищут одного – любви. Как и Ящер, который сносит все вокруг, а читателям сносит крышу от хохота. После «Ящера страсти из бухты грусти» вам никогда не захочется антидепрессантов.

---

Гейб заметно упал духом:

– Ну, значения я и сам пока не знаю. Я отслеживаю сейчас те двенадцать особей, которые не пошли на восток с остальными. Надеюсь, аномалия даст мне ключ к поведению большей группы. Странно, но четыре из десяти исчезли у меня с экрана сразу после двух часов. Если их даже убили, маячки сигнал бы все равно передавали. Мне нужно их найти.

– И я желаю тебе в этом только удачи, но в этом районе по-прежнему может быть опасно. Тебе сюда нельзя, старик.

– Может быть, это пары? – продолжал Гейб. – Но это не объясняет, почему все вдруг пошли в одну сторону. А от берега многие и через этот участок проходили.

Тео не мог заставить себя объяснить Гейбу, насколько ему плевать на крыс.

– Гейб, ты сегодня обедал?

– Нет, я с ночи тут хожу.

– Пицца, Гейб. Нам нужны пицца и пиво. Я угощаю.

– Но мне надо...

– Ты холостяк, Гейб. Пицца тебе нужна каждые восемнадцать часов, иначе ты не сможешь функционировать. И у меня есть к тебе вопрос об одном отпечатке, но сначала я хочу выпить на твоих глазах несколько кружек пива, чтобы потом можно было сослаться на уменьшенную правоспособность. Пойдем, Гейб, я отвезу тебя в страну пиццы и пива. – Тео ткнул в сторону “вольво”. – Антенну высунешь в люк.

– Ну, наверное, перерыв не повредит.

Тео открыл пассажирскую дверцу, и Живодер прыгнул на сиденье, сразу измазав его сажей.

– И псу твоему пицца нужна. Это будет гуманно.

– Ладно.

– Но сначала я все-таки покажу тебе кое-что у ручья.

– Что?

– След. Вернее, то, что от него осталось.

* * *

Десять минут спустя они уже сидели с запотевшими кружками в “Пицце с Хвоей” – единственной пиццерии Хвойной Бухты. Столик они выбрали у окна, чтобы Гейб мог присматривать за Живодером, который скакал вверх-вниз снаружи, разнообразя им панораму: вот улица, вот улица с собачьей мордой (уши врастопырку), вот опять улица, вот опять улица с мордой. После похода к ручью Гейб не не произнес ни слова – только пива заказал.

– Он так и будет скакать?

– Пока мы не вынесем ему ломтик пиццы, да.

– Поразительно.

Гейб пожал плечами.

– Он же собака.

– А ты биолог.

– Ум тренировать нужно.

– Ну, и что скажешь?

– Скажу, что ты уничтожил большую часть того, что принял за отпечаток ноги.

– Гейб, но это и был отпечаток ноги. С чем-то вроде когтя.

– Существуют тысячи объяснений углублению в жидкой грязи, похожему на это, Тео, но ни одно из них не указывает на то, что это след животного.

– Почему?

– Ну, во-первых, потому что на этом континенте не водится ничего столь крупных размеров уже примерно шестьдесят миллионов лет. А во-вторых – животные склонны оставлять больше одного отпечатка, если только это не существо, специально приспособившееся к большим скачкам. – Гейб ухмыльнулся.

Голова летучего пса мелькнула над подоконником.

– Вокруг было множество людей и машин – другие следы могли затоптать.

– Тео, не распускай свое воображение. У тебя был длинный день и...

– И я – наркоман.

– Я не собирался это говорить.

– Знаю, это я сказал. Расскажи мне о своих крысах. Что ты будешь делать, когда их найдешь?

– Ну, сначала я попробую отыскать причину такого поведения, потом поймаю несколько особей из мигрировавшей группы и сравню химический состав их мозга с мозгами тех, кто направился к морю.

– А им будет больно?

– Мозги нужно взболтать хорошенько и прогнать через центрифугу.

– Я так и думал.

Официантка принесла пиццу, и Гейб уже распутывал сопли сыра со своего первого ломтика, когда зазвонил телефон Тео. Констебль секунду послушал, встал и полез в карман за деньгами.

– Надо идти, Гейб.

– Что такое?

– У Плоцников мальчишка пропал. Его никто не видел с утра, когда он поехал разносить газеты.

– Прячется, наверное. Дурной он пацан. Как-то раз смастерил что-то из своей машинки с дистанционным управлением, и эта ерундовина подействовала на чипы в моих крысах. Я три недели ломал голову, почему они выписывают восьмерки по автостоянке перед гастрономом, пока не поймал его в кустах с пультом.

– Я знаю, – ответил Тео. – Мики мне рассказывал, что если десять твоих крыс соединить в один контур, можно будет ловить телеканал “Мир приключений”. Но я все равно его должен найти. У него еще и родители есть.

– Живодер неплохо берет след. Можешь его с собой взять.

– Спасибо, но я сомневаюсь, что у пацана в кармане пицца.

Тео сложил сотовый телефон, запихал в рот еще один ломтик на дорогу и направился к дверям.

ДЕСЯТЬ

Вэл Риордан прислонилась к двери своего кабинета, пытаясь отдышаться и взять себя в руки. Ничто во всем ее опыте клинициста не могло сравниться с теми сеансами, что ей пришлось проводить на следующий день после взрыва “Тексако”. Она приняла двадцать больных за десять часов, и каждому хотелось говорить только о сексе. Не об абстрактом сексе, не о проблемах секса, не об отношении к нему – о сам ом сексе, хлюпающем, потном и трясущем кровати. Это нервировало.

Она предвидела всплеск либидо у своих пациентов (обычный симптом отвыкания от антидепрессантов), но в справочниках утверждалось, что лишь от пяти до пятнадцати процентов проявят какую-то реакцию – примерно то же количество, что потеряло либидо, когда начало принимать средства. Сегодняшний ее результат оказался стопроцентным. Похоже, она держала псарню для сук в течке, а не психиатрическую практику.

Когда ушла последняя пациентка, Вэл вышла из кабинета и увидела, как ее новая секретарша Хлоя, уперев ноги в край стола, неистово мастурбирует. Ее кресло визжало, как белочка под пыткой. Вэл извинилась, опрометью кинулась обратно в кабинет и заперла за собой дверь.

У Хлои в ее двадцать один год были свекольного цвета волосы, гардероб всех оттенков черного и колечко с сапфиром в носу. Раньше Вэл лечила девочку от булимии, а когда начало действовать плацебо, и количество назначаемых сеансов взлетело на невиданную высоту, наняла ее. Хлоя работала за лечение: Вэл считала это хорошим финансовым ходом. По правде сказать, в те времена, когда девочка беспрестанно блевала, она нравилась ей куда больше.

Вэл все еще старалась понять, как ей поступить, когда в дверь робко постучали.

– Да?

– Извините меня, – донесся из-за двери голос Хлои.

– Э-э, Хлоя – на работе так себя вести не подобает.

– Но ведь ваш последний пациент уже ушел. Я подумала, что вам нужно привести в порядок свои записи или что-нибудь еще сделать. Простите меня, пожалуйста.

– Вот так, значит? Мой последний пациент уходит, поэтому хоть дым коромыслом?

– Я уволена?

Вэл на секунду задумалась. На завтра у нее назначено двадцать приемов, на послезавтра – еще двадцать. Если дикость всего происходящего ее пока не прикончила, то нагрузка точно сломает. Остаться сейчас без Хлои – это слишком.

– Нет, не уволена. Но я тебя очень прошу – на работе больше ничего подобного.

– А у вас сейчас есть время поговорить со мной? Я знаю, что следующий сеанс у меня только на следующей неделе, но мне очень нужно.

– Тебе разве не хочется домой... э-э все хорошенько обдумать?

– Вы имеете в виду – кончить? Нет, я уже кончила. Я об этом и хочу с вами поговорить. Видите ли, сегодня это у меня не первый раз.

Вэл поперхнулась. В высшей степени непрофессионально разговаривать с пациентом через дверь. Она собралась с духом:

– Заходи, – и прошла к своему столу, не глядя на девушку. Хлоя села напротив.

– Так, сегодня, значит, у тебя – не первый раз? – Вэл превратилась в психотерапевта. Останься она начальницей, выскочила бы из-за стола и придушила потаскушку на месте.

– Нет. Мне все время мало. Я... ну, в общем, начала в два часа ночи и не переставала, пока не пришло время собираться на работу. А потом – один-два раза, пока у вас каждый пациент сидел.

У Вэл отпала челюсть. Шестнадцать часов безостановочной мастурбации? Остальные пациенты тоже упоминали, что их сексуальные приключения начались в два часа ночи.

– И как ты при этом себя чувствуешь?

– Нормально чувствую. Запястье немного побаливает. Может, у меня синдром карпального канала развивается?

– Хлоя, если ты считаешь, что за этоможно получить компенсацию, как за травму на рабочем месте...

– Нет-нет, я просто хочу, чтобы это прекратилось.

– А с чего все началось? Что произошло в два часа ночи? Может быть, какой-то сон приснился?

Другие пациенты описывали разные эротические сновидения. Уинстон Краусс, фармацевт, одержимый морскими млекопитающими, признался, что во сне он занимался сексом с синим полосатиком, скача на нем в глубинах вод, точно раздроченный Ахав. Проснувшись, он употреблял своего надувного Флиппера, пока из того не вышел весь воздух.

Хлоя заерзала на стуле. Свекольные волосы упали на лицо.

– Мне снилось, что я сношаюсь с бензовозом, а он взрывается.