Эльмира Нетесова - Закон - тайга

• Название: Закон - тайга
• Автор: Эльмира Нетесова
• Издательство: АСТ
• Жанр: Боевик
• Год: 2002
• ISBN: 5-17-012446-5

"Тайга — закон, медведь — хозяин!"

Таков закон Сибири.

Таков закон "заключенных параллелей" сибирских лагерей. Закон, согласно которому живут в затерянных среди сибирской тайги поселках и бывшие зеки — ссыльные поселенцы…

В таких поселках случается многое.

Но на этот раз случилось — убийство.

Убийство человека, никогда и никому не сделавшего зла. Странное, нелепое, дикое убийство. Убийство, которое расследуют двое — местный защитник закона и местный криминальный авторитет.

Кто из них выйдет на след преступников первым?..

---

— Он что же, даже не пытался вырваться, убежать от вас? — удивился Ефремов.

— Куда, как сбежать? Да нет! Такого быть не могло. Ну, провинился. Сам не отрекается. От этого не сбежишь. Мы в селе так растим детвору: виноват — исправляйся. А вырываться, убегать, такого не было. За то побить могли бы, — усмехнулся старик.

— Зачем тебе столько меха? Кому его продать собрался? Иль с фартовыми законтачил? — спросил Кравцов.

— А при чем фартовые? Я сам украл. В институт поступить хотел. Лесного хозяйства. А это — пять лет. Мне некому было бы помочь. Вот и хотел приварок к стипендии. Чтоб с голоду не сдохнуть. Да у матери трояки не клянчить, — покатились слезы по щекам Шомахова.

— В другую науку теперь определим. Туда, где больше пробудешь. А то, ишь, за государственный счет решил образование получить. Воровством не разбогател никто. Да и к чему таким образованность? — прищурился Ефремов.

— Это как так? Конечно, учиться ему надо. Но дурак, что не сказал. Мы его за счет госпромхоза выучили бы. Доплачивали бы. Ведь без отца рос, говорю вам. Вот и хотелось нос утереть всем. Только это делается не так. Честно. Язык не взаймы взятый. А теперь что утворил? — топтался Иван Степанович.

— А где б ты этот мех продавал? — спросил Кравцов.

— В Южном — на барахолке. По одной думал. Чтоб на все пять лет растянуть, — вытирал Шомахов мокрый нос.

— А поймали бы? Неужели не боялся? Тебя воры на базаре убить могли. Ведь этот пушняк они добыли! Ты у них украл! Знаешь, что за это они с тобою сделать могли? Ведь за этот мех фартового убили, — не сдержался Ефремов.

Глаза парня стали квадратными, лицо побледнело.

— Тебе в зоне, если узнают, не выжить. А ты — на барахолку! Да с тебя самого шкуру снять могут, — говорил Ефремов. И продолжил: — А фартовых тебе не миновать. Осудят за воровство. И отбывать придется с ворами. Там не отмажешься. В их лапах не такие раскалываются. Так что тяжко будет тебе…

Шомахов молчал. О чем-то напряженно думал.

— До утра в кладовке у меня посидишь. А первым поездом в Поронайск увезут тебя, — сказал Ефремов.

Когда он закрыл Шомахова в кладовой и вернулся, Иван Степанович сказал хмуро:

— Вы что, всерьез хотите его судить?

— А разве такое бывает иначе? — не понял Ефремов.

— Я привел его попугать. Даже не думал, что всерьез вы хотите его законопатить. Иначе и не подумал бы привести. Да еще своими руками. Ошибся мальчишка. А в последствиях — не виноват. То уж ваши перегнули, перестарались. А из Толика мы мужика дельного вырастим. Тюрьма ему ума не даст. Вконец спортит, сломает, настоящим вором сделает.

— Теперь не нам с вами решать, что с ним будет. На это другие люди есть, пусть займутся, — ответил Ефремов равнодушно.

— Отпустите на поруки. Мне. Я за него отвечать буду. Весь госпромхоз, — просил охотовед.

— И это не в моей компетенции. Спасибо вам за помощь в поимке вора. Но не более, — осек участковый.

— Шомахов безусловно подлежит задержанию. Я уже выписал постановление, — встал из-за стола милицейский следователь.

— Люди! Вы же сами мужики! Отцы небось. Иль ваши сыновья не ошибались? Зачем мальчишку губить? Выпустите! Не сбежит он, — просил Иван Степанович.

— Я не могу приказывать следователю, которому передал дело. К тому же он не нарушает закона. Дальнейшую судьбу Шомахова решаем не мы — суд. А если бы вы укрыли его от следствия, то пришлось бы и вас привлекать к уголовной ответственности. За укрывательство. Следствие и суд учтут все. И сказанное вами. Вам еще придется давать показания следователю. Там и скажете обо всем, — встал Кравцов, собираясь уходить.

Иван Степанович выскочил в дверь, ругая себя за случившееся.

— Провинция. Никакого понятия о законе. Вот что такое безграмотность. О ней я и говорил, — ухмылялся Ефремов.

— Зато и ваши грамотеи отличились. Перепились вдрызг, едва на порог ступив. Забыли обо всем, что поручено было. Стыд!

— За это я с них спрошу. Даром не сойдет, — пообе- щал участковый.

— Хорошо, охотовед увидел. А ведь успей Шомахов перепрятать, век бы не нашли концы. И получили бы висячку — нераскрытое преступление. И кто знает, что потянуло бы это дело за собой, — возмущался Кравцов. — Вот об этом Дорофеева стоит поставить в известность. Чтоб не только образованных, а и обязательных, добросовестных людей сюда посылал. Без скидок на провинцию…

— Неприятность мне причинить хотите. А за что?

Из кладовой донесся шум: грохот падающих ящиков.

— Что там? — рванулся Ефремов к двери, опережая Игоря Павловича.

Шомахов повесился на брючном ремне. Продел конец в крюк, где прежние хозяева вешали окорока.

Мальчишка хорошо знал, как делают охотники петли на зверя, и воспользовался нехитрой наукой. Иного выхода он не увидел. В кладовой было слышно каждое слово, сказанное в доме.

— Скорее, может, откачаем, — вытаскивал Ефремов парня из петли.

Кравцов, едва глянув, сказал тихо:

— Уже бесполезно. Он и впрямь был бы неплохим охотоведом…

Утром, когда село еще не проснулось, покойного повезли в Поронайск. Тело билось о борта машины. И Кравцов поневоле оглядывался назад. Казалось, что парень жив и вот-вот выскочит из машины, использует свой последний шанс удержаться в жизни. Ведь она только начиналась…

На душе Игоря Павловича было тяжело. Обреченность… Она и стала причиной смерти. Не думал Кравцов, что хлипкий с виду парень способен на такое. Видно, жила в нем совесть и, несомненно, страх перед будущим толкнул на такую развязку. Но даже Ефремов, уж на что наглец и циник, до самого отъезда Кравцова не смог прийти в себя…

Игорь Павлович вздрогнул. На очередном ухабе рука покойного, казалось, ухватилась за борт машины.

Кравцов сжался. Ему почудилось, что Шомахов бежит рядом с машиной, стараясь обогнать ее, увидеть свое недожитое, глянуть в глаза своей судьбе, оборвавшейся ночью и оставшейся позади машины в Трудовом. Седым мальчишкой на обочине, со щеками, мокрыми от слез.

Некому его понять, пожалеть. Никто не погладил его по голове. Не ввел в свой дом. Его ни разу не назвал сыном никто из мужиков. И плакала судьба — брошенной сиротою. Умереть, как человеку, и то не довелось…

Кравцов не знал и не слышал, как селяне злым матом крыли его в этот день в Трудовом. С милиции, мол, что спросишь, она всегда была и останется мусориловкой, там никогда не работали люди. А вот прокуратуре — верили. Теперь и она скурвилась.

С тяжелым сердцем уходил на заимку Тимофей.

Что скажет кентам? Как устроил судьбу Кости? На лихую смерть увел?

На притыкинский участок он вернулся к вечеру. Без лишних оттяжек сам рассказал мужикам, что случилось в селе. Охотники сидели молча, будто оглушенные.

Нет больше Кота. Убили его. Одним махом все отняли. А ведь такое с любым случиться может…

— Видно, за откол его фортуна наказала. Хана нам, если кто оторваться от фарта вздумает. Вместе надо, «малинами», как всегда было. Так оно и живется файнее, и с мусорами разделаться проще, — сказан Угорь.

— Наши легавые, чтоб их не одно перо не обошло, много про нас знают, гадье. Потому приморяться в Трудовом никому не стоит. Сматываться надо всем. Покуда не попухли. Мне до воли совсем немного осталось. Как получу ксивы — только меня и видели, — бубнил Скоморох.

— На Трудовом свет клином не сошелся, кенты. Я тоже лыжи навострил в Оху. Там к фартовым приклеюсь. Пофартую с ними. Погляжу, чего сахалинские законники могут.

— Срываться надо отсюда, как только запретка откроется. К своим когти рвать! В гробу я видел чужих кентов! Они заложат, чтоб самшл не попухнуть, любого, кто недавно примазался! — разговорились воры.

— Не трехай лишнего! Я с местными законниками был в делах. Путевые, файные кенты. Они и грев подкидывают. Свои — хрен на рыло, — буркнул Угорь.

— А погорел на местных? С ними в ходку влип? — полюбопытствовал Тимофей.

— Нет. Они без подвязки. Со мной не были, — отмахнулся Угорь.

— А я в Ростов махну. К хренам этот Сахалин, глаза б мои его не видели. Тут притыриться и то негде. Весь в зонах, хуже Колымы, — матюгнулся Скоморох.

— Оно везде так. Особо по северам. Возьми хоть Камчатку. А и то — сплошь тюряги. Помню, везут нас в бортовой, охрана, что псы, пристроилась у борта. Слышу, ботают меж собой: «Глянь — Питер!» Это они так Петропавловск-Камчатский зовут. Ну и мы вылупились. А самый плюгавый средь нас хохочет, чуть не ус- сывается и показывает пальцем вперед. Глянули. А там этот… Ленин, руку протянул и на тюрягу показывает. А внизу буквами аршинными написано: «Верной дорогой идете, товарищи» А между зоной и тем портретом висит: Петропавловск-Камчатский! Дошло иль нет, с чего всякий город на Севере начинается?

— Это мура! Вот у нас в Охе было… Начиналась она с психушки, а заканчивалась…