Н. Черушев - Удар по своим: Красная Армия: 1938-1941 гг.

• Название: Удар по своим: Красная Армия: 1938-1941 гг.
• Автор: Н. Черушев
• Жанр: Публицистика

Эта книга известного военного историка Н.С.Черушева в основном рассказывает о репрессиях против командиров Красной Армии в 1938-1941 годах. Она является логическим продолжением недавно вышедшей книги "1937-й год: Элита Красной Армии на Голгофе". Главный герой данного исследования - это командир Красной Армии, добровольно или по мобилизации вступивший в ее ряды, гордый своей принадлежностью к ее ратным подвигам и одновременно постоянно унижаемый различными чистками, проверками, неусыпным контролем со стороны политических и особых отделов. Однако изучение документов показывает, что многие из арестованных командиров, сломленные физическим насилием в тюремных застенках, продолжали оставаться патриотами, веря в правоту и справедливость советского строя, его необходимость для Родины. В книге упомянуто более трехсот лиц высшего командно-начальствующего состава РККА. Большинство из них погибли в мирное время в расцвете физических, творческих сил и организаторского таланта. По мнению автора, не случись этой трагедии, не было бы и трагических уроков 1941 года.

---

Военный строитель Плоткин имел смелость даже дерзить следователям. В его деле имеется рапорт оперуполномоченного сержанта госбезопасности Московенко, где тот докладывает своему начальнику о дерзком поведении подследственного на допросе 9 июля 1937 г. Тогда Плоткин заявил, что арестами таких людей, как он, следствие делает террористов и вредителей, искусственно создает контрреволюционные организации, что бывших оппозиционеров, которые давно признали свои ошибки и честно работают сейчас, заставляют копать канавы... На язвительное замечание следователя: «Я вижу, как Вы преданы Советской власти!..», Плоткин не остался, как говорится, в долгу: «Еще неизвестно, кто больше предан Советской власти — я или Вы. Подумаешь, какой ортодокс!..»

Следователь Московенко расценил подобное поведение арестованного как дискредитацию следственных органов и его лично, а поэтому просил разрешения посадить Плоткина в карцер на пять суток. Резолюция на этом рапорте свидетельствует, что такое разрешение было им получено.

На допросе 5 августа 1937 г. Плоткин заявил, что он решил прекратить двурушничество и рассказать о своем участии в антисоветском военном заговоре. На суде 5 января 1938 г. он также вину признал, получив взамен высшую меру наказания.

Показаний, «уличающих» И.К. Кожанова, с каждой неделей становилось все больше и больше, а прессинг на него также увеличивался и увеличивался. Допросы чередовались с очными ставками. Одну из таких мощных атак, целью которой было сломить его сопротивление, Кожанову пришлось выдержать 2 ноября 1937 г.—

начали с допроса, а кончили очными ставками с бывшим заместителем начальника Морских Сил РККА флагманом 1-го ранга И.М. Лудри и упомянутым выше корпусным комиссаром И.Б. Разгоном.

Это «наступление» на Кожанова проводила бригада сотрудников 5-го отдела ГУГБ НКВД СССР в составе начальника 6-го отдаления старшего лейтенанта госбезопасности А.М. Ратнера, оперуполномоченного того же отделения лейтенанта госбезопасности Н.Ф. Мнева и оперуполномоченного 8-го отделения лейтенанта госбезопасности Кудрявцева. Судя по содержанию, последовательности и тональности задаваемых Кожанову вопросов, чекисты были твердо убеждены в том, что их действия в конечном итоге увенчаются победой, т.е. в том, что Кожанов не сможет выдержать такого обилия обвинительных фактов и сломается. Но они плохо знали Ивана Кожанова...

«Вопрос: Вы арестованы 5 октября. До сего времени продолжаете упорствовать, ведете себя на допросах провокационно, как непримиримый враг Советской власти.

Ответ: Участником антисоветского военного заговора я не был.

Вопрос: Вас уличают в антисоветской, предательской деятельности ваши же сообщники, в частности хорошо вам известный Лудри Иван Мартынович, с которым вы были связаны по заговору. Вам не удастся увильнуть от таких разоблачающих фактов.

Ответ: С Лудри я никогда по заговору связан не был. Таких его показаний у вас быть не может...

Вопрос: Стало быть, у Лудри нет никаких оснований клеветать на вас?

Ответ:... Да, оснований клеветать на меня у Лудри быть не может...»

По сигналу следователя в кабинет вводят И.М. Лудри.

«Вопрос (Кожанову): Вы знаете его?

Ответ: Да, это Лудри Иван Мартынович.

Вопрос (Лудри): Вы также знаете его?

Ответ: Да, это бывший командующий Черноморским флотом Кожанов.

Вопрос (Лудри): За что вы были арестованы и в чем обвиняетесь?

Ответ: Я был арестован за участие в военном заговоре на флоте, возглавлявшемся бывшим наморси Орловым, по заданию которого вел вредительскую работу, направленную к понижению боеспособности флота, срыву его строительства...

Позднее Орлов дал мне задание связаться с Кожановым Иваном Кузьмичем, разведать его политические взгляды и настроения с целью вовлечения в заговор. В один из приездов Кожанова в Москву в 1935 году я специально завел разговор, в котором постепенно развивал критику положения в стране и намекал на существование в РККА заговора. Со слов Кожанова оказалось, что он уже знает о наличии заговора, возглавляемого Тухачевским. Об этом я и рассказал потом Орлову.

По заданию Орлова я связался с немецким разведчиком Шписом, которому передавал сведения о состоянии нашего флота.

Вопрос (Кожанову): Ну, что вы теперь скажете?

Ответ: Лудри в отношении меня показывает неправду.

Вопрос (Лудри): Кожанов заявляет, что вы оговариваете его. Это так?

Ответ: Нет. Я Кожанова не оговариваю... Показываю о своем личном участии в антисоветском заговоре и моей связи по заговору с Кожановым. И крайне удивлен тем, что Кожанов мне в глаза врет и пытается оклеветать меня...»

«Мавр» сделал свое дело, и Лудри выводят из кабинета следователя. Не давая передышки Кожанову, тут же вводят очередного обвинителя — Израиля Разгона.

«Вопрос (Кожанову): Вы знаете его?

Ответ: Да, это Разгон.

Вопрос (Разгону): Вы узнаете его?

Ответ: Да, это бывший командующий Черноморским флотом Кожанов.

Вопрос (Разгону): Кожанов ознакомился с вашими показаниями и отрицает их.

Ответ: Я не знаю, почему Кожанов считает возможным порочить эти показания, я настаиваю на них... Кожанов вовлек меня в заговор в Севастополе в ноябре 1932 года, когда я работал помощником командующего Черноморским флотом. У себя на квартире Кожанов нередко высказывал антисоветские взгляды на политику ЦК ВКП(б). Я как бывший троцкист... был солидарен с ним...

Я привлек к вредительской работе командира Севастопольского порта Гурьева, командира Николаевского порта Гордеева, начальника инженеров ЧФ (Черноморского флота. — Я. Ч.) Вейнгера, начальника строительства Коссовича и начальника УНР Плоткина. Об этом я поставил в известность Кожанова.

Вопрос (Разгону): Называл ли вам Кожанов участников заговора на Черноморском флоте?

Ответ: Кожанов рассказал мне, что участниками заговора в Севастополе являются: Доминиковский, начальник гидрографического отдела; Пуга, бывший командир дивизиона канлодок (канонерских лодок. — Я. Ч.); Грен, бывший командир Крымской береговой обороны; Грауберт, заместитель Грена по политической части...

Вопрос (Кожанову): Вы и теперь будете отрицать свое участие в заговоре?

Ответ: Да, участником заговора я не являюсь. Разгон показывает неправду».

По сценарию чекистов Разгон неплохо выполнил свою задачу и его отводят «на отдых» в свою камеру. Следователи еще надеются, что позиции Кожанова им удалось поколебать.

«Вопрос (Кожанову): Стало быть, это голословное отрицание фактов?

Ответ: Я могу снова повторить, что не виновен...»42

Каждая очная ставка с бывшими сослуживцами была для Ивана Кузьмича большим испытанием, она еще больше подтачивала и без того небольшие оставшиеся физические и моральные силы. Ведь одно дело — читать выписки из их показаний, и совсем другое — глядя в глаза собеседнику, выслушивать от него несусветную ложь и клевету.

Очная ставка с Лудри и Разгоном отнюдь не являлась последней на тюремном пути Кожанова. В начале января 1938 г. (7 января) ему устроили очередную. На сей раз обличитель был еще более «крутой», — самый главный военно-морской командир страны — начальник Морских Сил РККА флагман Флота 1-го ранга В.М. Орлов. В свое время (в 1931 г.) Кожанов от Орлова принимал Черноморский флот, ему же он был непосредственно подчинен по службе вплоть до ареста последнего в июле 1937 г. В доарестное время отношения между ними были вполне нормальные.

«Вопрос (Орлову): Расскажите о своем участии в антисоветском военно-фашистском заговоре, членом которого являлись.

Ответ: В военно-фашистском заговоре я принимал участие с

1933 года. Наиболее активную заговорщическую деятельность по указаниям военного центра и его руководителя Тухачевского развернул с 1934 года...

Тухачевский при моем вступлении в заговор и в дальнейшем последовательно информировал меня о ряде участников заговора, в частности о Якире, Уборевиче, Корке, Примакове, Путне, Ефимове, Антонюке, Халепском, Седякине, Славине, Горбачеве и других, я в свою очередь осведомлял его о завербованных мною в заговор моряках.

Теперь о Кожанове... Не находясь с ним в близких отношениях, я поручил сделать это моему заместителю Лудри. Лудри выполнил мое поручение... Суть информации Лудри сводилась к тому, что Кожанов полностью осведомлен о заговоре Якира и держит с последним связь...

В период пребывания Кожанова в Москве в 1935 году на итоговом заседании по боевой подготовке РККА я сказал ему, что Луд-ри информировал меня о своей беседе с ним и что я хочу получить от него личное подтверждение о его участии в заговоре. Кожанов дал мне такое подтверждение, после чего я сообщил ему о вредительской работе на флоте, осуществляемой мною и по моим указаниям другими заговорщиками, а также задачах заговорщической деятельности в Морских Силах РККА, поставленных военным центром.