Борис Минаев - Ельцин

• Название: Ельцин
• Автор: Борис Минаев
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-235-03398-6

Уникальность этого биографического исследования определяется уже самой темой — новая книга серии «ЖЗЛ» посвящена первому президенту Российской Федерации Б. Н. Ельцину. В этом человеке странным образом уживались два начала, которые и определяли к нему отношение в эпоху перелома. Одна часть людей видела в нем выдающегося строителя новой России, другая — разрушителя великого государства. Но кем бы он ни был на самом деле, одно не подлежит сомнению: Ельцин был востребован самой историей.

---

«Освоение капиталовложений», ключевое понятие для советской экономики того времени, было одновременно и основным парадоксом, с которым столкнулся Ельцин в качестве заведующего строительным отделом обкома партии.

В промышленности и промышленном строительстве «осваивали» миллионы, миллиарды государственных рублей, то есть выпускали все больше продукции, строили все больше заводов, чтобы выпускать еще больше продукции, это был процесс, у которого не видно краев, осмысленных пределов, конечных или промежуточных станций, динамики развития.

Разумеется, Ельцин понимал, откуда берутся деньги на эти гигантские капиталовложения: именно в эти годы идет освоение новых нефтяных месторождений в Западной Сибири, Свердловский обком отвечает за строительство новых «ниток» нефтепроводов и газопроводов, по которым текут, утекают эти золотые реки — сырьевые запасы страны.

Однако в целом разум был не в состоянии охватить эту махину, которая подчинялась вовсе не какому-то единому центру, единому планированию, а только своим собственным, стихийным законам экстенсивного развития — выпускать все больше стали, все больше танков, все больше обогащенного урана, химикатов, станков, строить все больше заводов…

Для чего?

Любой человек (особенно человек с подготовкой и психологией гражданского, городского строителя) был бы поражен этой открывшейся ему общей картиной советской промышленной стихии.

Но поражали не только ее масштабы, но и содержание.

Обладая той информацией, которой располагал он, работая со всеми предприятиями Свердловской области, со всеми министерствами, которые что-то строили и производили на ее территории, он теперь мог сказать определенно: эта страна готовится к войне.

Ничем иным это лихорадочное производство танков, ракет, бомб, военных самолетов объяснить было невозможно. Никакими потребностями «мирного сдерживания». Между тем такое открытие входило в явное противоречие с официальной пропагандой и каждодневной газетной риторикой.

Никто не говорил открыто советским людям, что они должны готовиться к войне. Напротив, официально все усилия советских лидеров направлены на достижение мира, все их заботы о том, как построить счастливую мирную жизнь. Слово «мир» было ключевым, доминирующим в газетном пропагандистском языке.

Люди, производившие эти танки, эти двигатели, эту сталь для танков и двигателей, начинявшие боеголовки обогащенным ураном, порой жили в довольно тяжелых условиях. Вокруг Уралмаша до середины 70-х годов существовал целый квартал, целый город, состоящий из одних бараков, еще довоенной или послевоенной постройки, худые дощатые сараи, продуваемые ветром, с «коридорной системой», порой с одной кухней и санузлом на десятки семей, а иногда и без них — то есть с «удобствами» на улице.

Люди, производившие мощные танки, начинявшие их сложнейшей техникой, делавшие сталь, вагоны, грузовики, после работы стояли в очередях за мылом и стиральным порошком, не говоря уж о масле и мясе. Они плохо одевались, порой отказывали себе в самом необходимом.

Как строитель Ельцин к тому же прекрасно знал, сколько лет этим людям придется ждать своей отдельной квартиры. Знал он и другое, уже не мог не знать, не понимать в эти годы: советская власть экономит на людях, на качестве их жизни, на легкой промышленности, на культуре и медицине, но не экономит на «оборонке», тратит, а порой и разбазаривает огромные средства в тяжелой промышленности и строительстве.

Почему?

К войне, на самом деле, готовились плохо. А вернее сказать, готовились к прошлой войне. Это была фикция, блеф, чтобы оправдать капиталовложения, чтобы обеспечить скрежет этого гигантского механизма. Война была необходима лишь как немой лозунг, как обоснование этой затратной, неокупаемой, гигантской по своим масштабам экономики.

Ельцин, опытный строитель, успешно вливается в эту систему. Получает массу благодарностей, поощрений, в частности орден «Знак Почета» (в народе его называют «веселые ребята»: на ордене изображено сразу двое тружеников), потом медаль «За трудовое отличие» и «40 лет победы в Великой Отечественной войне» и т. д. и т. д. Строительство прокатного стана на металлургическом комбинате в Нижнем Тагиле — по сути, огромного завода, станет лишь одним из его успешных проектов, самым крупным по масштабам, но лишь одним из десятков и сотен, которыми он руководил в эти годы своего «заведования отделом».

Если бы не рухнувший в 1966 году новый пятиэтажный дом, меланхолически замечает в своей книге мемуаров его начальник Рябов, Ельцину бы уже тогда досталась высшая награда родины — орден Ленина. И тогда…

И тогда жизнь его повернулась бы иначе? Вряд ли. Несмотря на то, что алгоритм его поведения, его служебные функции, роль в иерархии ощутимо меняются, не меняется самое главное — личная программа, мотивация, цель.

На этот раз технология «бунта» явно не подходит. Против такой чудовищной махины не забунтуешь — раздавит. Значит, уместна другая технология: «вживания», «освоения», «адаптации». (По крайней мере, так это выглядит из дня сегодняшнего.)

И он начинает адаптироваться.

Чтобы осознать масштаб строек, какими занимается Ельцин в эти годы, достаточно посмотреть какой-нибудь советский фильм конца 50-х — начала 60-х годов. Съемки тогда велись на реальных объектах. Котлованы до горизонта, эстакады в несколько километров, башенные краны высотой в небо, вереницы грузовиков длиной в танковую колонну, человеческий муравейник, упорно организующий пустое, незаполненное пространство.

Величие этих строек вполне сопоставимо со стихийной, космической незавершенностью процесса. Если жилой дом просто нельзя оставить в середине строительства, бросить недостроенным — будущие жильцы замучают жалобами! — то завод или цех, стоящий в чистом поле, бросить недостроенным можно: на год, на два, на три. На десять… Если на строительстве жилого дома строители будут экономить на унитазах и кирпичах, то на строительстве завода будут тратить тонны леса и оборудования, нимало не заботясь о том, насколько это оправданно. Это и есть подлинная гармония, гармония социалистического хаоса. Не менее сильная, чем стихия рынка, которую Ельцин попытается понять и освоить уже в Москве.

Однако будет большим преувеличением сказать, что именно «хаос» управляет этой стихией. Целый этап своей жизни, восемь первых лет в обкоме, Ельцин потратит на то, чтобы изучить главный механизм, приводной ремень, тот язык, на котором ведется управление всеми этими хаотично-планомерными процессами.

Этот механизм называется очень просто — «партийная работа».

Приводной ремень — это «партийные органы»: партсобрание, партком, райком, горком, конференция и отчетно-выборное собрание, бюро и пленум обкома, наконец, ЦК.

Язык — это партийный язык.

Конечно, Ельцин — советский человек, да еще и руководитель, и все эти премудрости ему, по идее, должны быть хорошо знакомы. Но одно дело знать, другое — говорить самому. Попробовать на своем языке эту удивительную механику партийной речи. Научиться разговаривать формулами и конструкциями, которые нам, сегодняшним людям, не то что понять — даже выговорить трудно.

А ведь тогда, в то время, без этого языка, без этих строгих партийных иероглифов — не происходило буквально ничего. Все тайны жизни укладывались в этот набор зашифрованных знаков.

Ельцину, который привык мыслить и говорить предельно конкретно, освоить его было не так уж легко.

Вот, например, довольно интересный отрывок из книги мемуаров одного из его тогдашних «товарищей» по партийной работе — Виктора Манюхина, первого секретаря Свердловского горкома КПСС. В начале 80-х Манюхин получил предложение (или приказ?) стать, как сказали бы сегодня, вице-спикером, то есть зампредом Президиума Верховного Совета РСФСР. Многие крупные партийные чиновники заседали в Советах всех уровней — вместе с простыми рабочими, колхозниками, учеными, учителями и артистами. Итак, Манюхин…

«С Верховным Советом России старого состава у меня связан ряд воспоминаний, — пишет он. — Первое и для меня очень важное — это избрание меня заместителем председателя Верховного Совета РСФСР десятого созыва. Было так. Когда меня избрали депутатом Верховного Совета РСФСР, накануне первой сессии звонит вечером Борис Николаевич и говорит: “Слушайте, вас на первой сессии изберут замом председателя, не пугайтесь, будете сидеть в президиуме”. Поблагодарив за доверие, я не понял до конца, что это такое. И пошутил: мол, чего бояться, мало ли в каких президиумах мне приходилось сидеть. “Недооцениваете вы этот шаг”, — сказал Борис Николаевич и положил трубку.

По заведенной традиции, представитель партии коммунистов сидел слева от председателя за первым столом президиума, члены Политбюро и министры находились сзади на отведенных местах. Был интересный порядок открытия сессии. Мы, председатель и его замы, собирались за сценой в комнате президиума, а соседняя комната, более крупная, предназначалась для членов Политбюро. Здесь же стоял овальный большой стол с напитками и минеральной водой, фруктами. И вот, когда на часах было ровно без двух минут десять, наш председатель становился на порог соседней комнаты и приглашал членов Политбюро занять места в президиуме, т. к. сессия начинает работу. По заведенному, как потом выяснилось, порядку все члены ПБ, тогда во главе с Генсеком Л. И. Брежневым, входят в нашу комнату и с каждым зампредом здороваются за руку. Первым идет Л. И., за ним М. А. Суслов, А. П. Кириленко, А. А. Громыко и другие. Когда Леонид Ильич сделал шаг назад и пропустил остальных, я пожимал руки другим членам ПБ, но все время чувствовал на себе тяжелый, пристальный взгляд какого-то человека. Когда я оглянулся, то увидел взгляд Л. И. — прямой, немигающий, периодически генсек причмокивал губами. У него в то время была поставлена оросительная присоска во рту для увлажнения горла. Так говорили.