Елизавета Манова - Дорога в Сообитание

• Название: Дорога в Сообитание
• Автор: Елизавета Манова
• Жанр: Научная Фантастика

---

Значит, и они боялись себя...

Они боятся, но Общее окружает, просачивается, проникает к ним, и я уже среди людей - в поселке и в корабле. Их лица, их запах, их голоса; я слышу слова, но они лишены смысла. Одежда, приборы, непонятные вещи. И все-таки я кое-что узнаю! Но все сменяется слишком быстро: люди, дома, начиненные смертью башни; рушится лес - ствол за столом, серые твари вгрызаются в трупы деревьев, море, огонь, непонятное, бурая кровь в зеленой воде.

И - уже не мелькает. Я внутри корабля. Странное место, которое мне почему-то знакомо. Чем-то знакомо, но я не пробую вспомнить чем, потому что слова вдруг обретают смысл. Мне трудно их понимать. Я никогда не слыхала, как звучит Древний язык, и мне нелегко совместить написанное со звучащим.

Двое, связанных уважением и неприязнью. Два знакомых лица, хоть я уверена, что одно я не видела никогда, никогда и не могла бы увидеть его и остаться дивой - но я его знаю. А второе - я встречала его много раз измененным в бесчисленной череде портретов, и живым - хотя и другим - я его тоже знаю. Капитан Савдар. Первый Капитан. Полубог.

Он был совсем не похож на бога. Высокий, крепкий, рыжеволосый, с суровым и упрямым лицом.

А второй - невысокий и черноглазый - он, пожалуй, красив; мягкий, сдержанный - и опасный, как бездымный вулкан, как лесной пожар, затаившийся в еле тлеющей искре.

- Дафен, - сказал капитан Савдар, - мне не нравится эта планета. Вам угодно считать ее безопасной, но - черт побери! - когда насмотришься этих планет, что-то такое появляется - чутье? Так вот, она мне не нравится!

- Это прелюдия к разговору о пункте три?

- Да! - сказал капитан. - И нечего улыбаться! Я возражал и возражаю. Координаты планеты немедленно должны быть переданы в Бюро регистрации. Не-мед-ленно!

- А я настаивал и настаиваю, - ответил Дафен спокойно. - Капитан, вы не вчера получили этот приказ. Вы ознакомились с ним перед полетом и вполне могли отказаться. Тогда согласились, значит, теперь уже не о чем говорить. Всего три пункта, - сказал Дафен. - Первые два выполнены - и тут у нас нет претензий. Вы доставили нас сюда. Вы обеспечили высадку и закрепление. Дело за главным, капитан. Теперь мы должны исчезнуть. Оказаться забытыми на несколько сотен лет.

Они сидят и смотрят друг другу в глаза; капитан в ярости, а его противник спокоен. Так спокоен, что вспоминаешь бездымный вулкан и тлеющую в буреломе безвредную искру.

- Вы! - сказал капитан. - Безумец! Вы просто проклятый идиот, вот что я вам скажу! Вы понимаете, какой опасности подвергаете ваших людей? Вы понимаете: если что-то случится, вам никто не сможет помочь? Черт вас побери! А я? Какого дьявола я из-за вас рискую своим экипажем? Дафен, сказал он угрюмо, - я требую, чтобы вы разблокировали передатчик!

- И об этом вы не вчера узнали, - равнодушно ответил Дафен. - Степень риска была указана в договоре и учтена при оплате. Вам предложили рискнуть - и вы согласились. А что касается нас... Капитан, - сказал он, - задайте себе вопрос: почему вы получили такой приказ? Почему Федерация согласилась на это?

- Кто бы не согласился! - проворчал капитан. - После резни, что вы устроили на Элоизе...

- Не резня, а война, капитан! - отрубил Дафен, и глаза его вспыхнули темным, жестоким блеском. - Мы потеряли не меньше людей, чем новые поселенцы, но о наших потерях не принято вспоминать! Мы - мирные люди, сказал он угрюмо. - Мы всегда уступали - пока могли. Некогда мы покинули Старое Солнце, потому что там нам не давали жить так, как мы считали правильным и разумным. Нам пришлось покинуть десять планет, капитан! Стоило нам приручить и обжить планету, как на ней появлялись вы - с вашей моралью, с вашей нетерпимостью, с вашей узколобой привычкой мерить все на один аршин! И мы уходили - пока могли уходить. А когда не смогли случилось то, что случилось. А теперь мы ушли совсем, - сказал он спокойно. - Человечество согласно о нас забыть, а мы в нем всегда не слишком нуждались. Я думаю, - жестко сказал он, - что чем скорее "Орринда" покинет планету, тем лучше будет для нас и для вас. Мне очень не нравится, как экипаж относится к поселенцам!

- А мне, по-вашему, нравится, как поселенцы относятся к экипажу?

Значит, вот как все началось. Значит... но это уже ничего не значит.

На миг я проснулась в своей, сегодняшней ночи, где спят Илейна и Норт, а Ортан не спит, он сидит и смотрит на нас, и серебряный лунный свет...

Серебряный лунный свет потянул меня вверх, я плаваю в воздухе, я улетаю. Все выше и выше - из ночи в свет, в огромное золотистое утро. Все выше и выше, а внизу зеленые шкуры гор, зеленые покрывала равнин в синеющих жилах рек, и звонкая тишина - нет! шум, грохот, песня, нет, словно бы разговор, но голосов так много, что их не разделить, и жизнь, жизнь! кругом и во мне, и радость - всепроникающая, растворяющая, прозрачная радость.

Радость одновременности всех существований, бесконечности жизней, что вне тебя - но они причастны к тебе, они прикасаются, согревают, продлевают тебя. Страх - и все-таки радость. Сопротивление - и все-таки радость. И жажда - внешняя, но моя: открыться, слиться, смешаться с миром...

И - толчок. Мягкая ласковая преграда между сияющим миром и мной. Заботливая стена - она окружила, она укрыла, она защищает меня. Ортан, думаю я, это Ортан! Я сам, говорит он, не помогай, сейчас мы выйдем, и я открываю глаза: ночь, просто ночь, полная звезд и ветра...

Мне страшно. Мне жалко. Зачем...

- Ортан, - шепчу я. - Ортан! Что это было? Зачем?

Мне не знакомо то, что нас связало. Это слегка похоже на тэми, не только слегка - тэми радостно и свободно, а это тревожно и непонятно. И немного стыдно, ведь я вошел потихоньку, чтобы она не заметила и не закрылась. Я не знаю слов, чтобы это назвать. Они за Вторым Пределом там, где приходят ответы.

- Ортан, - шепчет она. - Ортан! Что это было? Зачем?

Я не знаю зачем. Я говорю:

- Я тоже видел Начало. Общее мне показало. Но я не знаю Древнего Языка.

- Зачем?

- Оно вас не понимает. Вы не понимаете Сообитание, а оно не поймет вас. Я тоже не понимаю, - говорю я ей. - Я шел за тобой, но совсем ничего не понял.

Она засмеялась. Ночной переливчатый смех, тревожный и мягкий, как лепет ручья на перекате.

- Ортан, - сказала она, - ты думаешь, Норт понял бы то, что нам показали? Ты думаешь, я многое поняла? Да, - сказала она, - теперь я знаю, как все это началось. Я знаю, почему нас загнали в клетку. Я знаю, почему Звездный Путь закрылся для нас. Я могу догадаться, почему дафены и мы всегда воевали. Ну и что? - сказала она. - Слишком поздно, чтобы что-либо изменить. Почему они не открыли нам этого раньше?

- Не знаю, Элура.

- А то, что было потом? Что это было, Ортан?

- Оно поднимало тебя ко Второму Пределу. Чтобы прочесть, - отвечаю я и чувствую, как противятся правде слова. - Чтобы узнать из тебя все, что ты знаешь. Что поняла, - говорю я, и мне неприятно, потому что это правда и все же неправда. - Ты бы не вернулась, - говорю я с тоской. - Не смогла бы. Твой ум не умеет.

Опять смеется - сухо и резко.

- И ты снова спас меня? Не слишком оно церемонится, твое Сообитание!

- Ты не понимаешь, Элура. Это не смерть. Ты бы все равно осталась в Общей Памяти. Погоди, - говорю я, - я попробую объяснить. Общая Память... понимаешь, это все, кто живет и кто жил. Понимаешь, - говорю я, - если сейчас я умру, я все равно буду жить - такой, как есть. Здесь меня не будет - но я буду жить. И все, кто жил - ну, хоть тысячу лет назад - они тоже живые. Если пройти за Второй Предел, можно говорить с любым... даже увидеть, и он будет такой, как тогда. У меня есть друзья, - говорю я, - я даже не знаю, когда они жили, но они учили меня и помогали мне. С утратившими имена мне легче, чем с теми, кто жив... живущие ныне не любят раздумий. У них ведь есть для этого целая вечность. Там будут мудрость и сила, но не будет вкуса плодов и чуда Четвертой ночи...

Она не слышит. Она прижалась ко мне и шепчет:

- Я не хочу! Ортан, я боюсь мертвецов! Что они с нами сделают, Ортан?!

Все мы не выспались, и все не в духе. Припасы кончились, мы лениво жуем плоды, которые притащил откуда-то Ортан.

- Мясца бы! - бормочет Норт. - Ноги протянем на травке!

- Нельзя, - серьезно ответил Ортан. - Если дойдем до моря, наловим рыбы.

Мне все равно, что есть и что пить. Мне все равно, что над нами прохладное утро, полное птичьих песен, сияющее росой. Все все равно...

Но что-то веселое, легкое... Фоил! Он ткнул меня мордой в плечо и словно бы засмеялся, и я, удивляясь себе, улыбнулась в ответ. И мир, сияющий и огромный, живущий и радостный мир вдруг улыбнулся мне.

- Вперед! - сказала я весело и вскочила на ноги. - А ну-ка, Норт, поторапливайся, если рыбки хочешь!

Вперед! И трава уклоняется от ноги, я чувствую, куда можно ступить, а куда нельзя, и жизнь вокруг, невзрачная, мелкая, травяная, чуть слышно отзвучивает во мне мгновенными вспышками узнавания. Но тоненький, остренький страх во мне, недреманный колокольчик тревоги...

- Элура, - говорит Норт. - Эта ночь... тебе... ну, ничего такого не снилось?