Алексей Рыбин - Майк: Время рок-н-ролла

• Название: Майк: Время рок-н-ролла
• Автор: Алексей Рыбин
• Издательство: АМФОРА
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-367-01449-5

Книга участника группы «Кино», музыканта, писателя и сценариста Алексея Рыбина посвящена лидеру группы «Зоопарк» Майку Науменко (1955-1991) и жизни ленинградского андеграунда 1970-1980-х годов.

"Какой-то идиот решил однажды, что рок-музыка должна куда-то кого-то вести и чему-то учить. И этот идиот свернул головы сотням ребят, выдающих тонны унылого говна каждый день. Не парьтесь, ребята, хочется сказать «русским рокерам». Лучше женитесь на молодых и танцуйте рок-н-ролл, хряпнув соточку-вторую. А лучше Майка рок-н-ролл у нас не играл никто.

Майк — это и есть рок-н-ролл."

---

Что слушать у ансамбля «Поющие гитары» — я понять не могу. Ну, то есть нет, конечно, кому-то нравится — и ради Бога. Только не надо называть это «группой» и «рок-музыкой». Это советская эстрадная песня. Зыкина, Кобзон, «Гитары» — одна совершенно история. Бесполое, голосистое пение ни о чем.

Два ленинградских молодых человека — Майк и БГ — вдруг попали в точку, вышли на одну волну с Лу Ридом, Диланом, Ленноном, Боланом. Они стали играть так же — каждый по-своему, но в том же русле — исполнительском и авторском. Они услышали камертон рок-музыки и следовали (следуют) ему всю жизнь. Поэтому их музыка так сильно отличалась от всего, что было тогда вокруг, и поэтому, кстати, ее и не принимали на начальном этапе.

«Аквариум» — ныне каноническая группа, супергруппа, дающая концерты по всему миру, шла к первому успеху больше десяти лет. Про «Зоопарк» сначала вообще никто не знал. Я уж не говорю о «Кино», которое слушали только в Москве и в Ленинграде. Цой первые пять лет (пять лет серьезной работы с группой) ходил для завсегдатаев Рок-клуба в «пэтэушниках» — дворовых гитаристах.

Майк был личностью на сцене, и его песни — самые личные из всех, которые нам с вами довелось слышать на русском языке. В смысле личностности с ним может сравниться только Егор Летов, но он находится в совершенно другой музыкальной плоскости.

Никто не отважился до сих пор так обнажаться на сцене, как Майк, — в смысле своих песен, разумеется. Это шокировало, даже если слушатели не понимали, что все, что Майк поет, — он поет о себе. Они не понимали, но чувствовали. Майк, как настоящий блюзмен, работал на инстинктах, на подсознании, на рефлексах, на животном уровне. И при этом — он был одним из главных, а возможно, единственным интеллектуалом в блюзе — по крайней мере, в нашей стране.

Хотя сказать, что Майк на сцене работал, будет неправдой. Он не работал, он жил в своих песнях. Хотя фраза эта звучит достаточно банально — сотни артистов говорят о том, что они живут только на сцене, а в быту им существовать скучно. И это будет правдой. Но Майк обнажался и раскрывался сильнее любого другого, он выходил на уровень, который ошеломлял.

Блюз — вообще очень личная музыка, она не может быть никакой другой. Блюз не призывает к смене власти, не зовет на баррикады. Блюз одинаково уместен и в заводском дворе во время обеденного перерыва и в дорогом ресторане — хотя в последнее время в наших ресторанах повадились играть какой-то латинос — почему-то считается, что эта музыка «респектабельная», но Господь с ними.

Для Майка блюз стал идеальным полем, на котором он и прославился, и реализовался по сути. БГ начинал с чего-то напоминающего психоделический фолк с примесью музыки всего мира, включая русский романс и частушки, но он и пел не о себе, как кажется многим, начинающим считать количество «Я» в его текстах. Нет, он изначально пел обо всем сразу.

Майк же зафиксировался исключительно на личном и не мог не уйти в блюз, хотя первые его песни лежат в стилистике Дилана и близки к песням БГ. Недаром ими был записан совместный альбом «Все братья — сестры», ныне все глубже и глубже уходящий в историю, становящийся все менее и менее цитируемым и все реже и реже вспоминаемым.

Это очень печально, потому что пластинка эта — одна из самых настоящих вещей, сделанных в России, если говорить о рок-музыке, конечно.

Это продукт, созданный двумя членами Вокально-Инструментальной Группировки Имени Чака Берри — была такая группа в конце семидесятых, группа, как теперь я понимаю, напоминающая группу Grateful Dead в самом начале их карьеры.

То есть когда не было, собственно, группы, определенных целей, даже мыслей о каких-то деньгах. (Имеются в виду гонорары и банковские счета — мысли о деньгах возникали только в контексте необходимости покупки портвейна, сухого вина и папирос, которые БГ курил много лет, вплоть до девяностых, а Майк курил до конца жизни.)

Группа была просто сообществом молодых людей, любивших играть вместе. «Группировка» играла песни Чака Берри, Лу Рида, Марка Болана, Rolling Stones, Литл Ричарда — музыку, максимально и полнее чего бы то ни было отвечающую понятию «рок-н-ролл».

Ленинград, который через несколько лет станет называться «центром рок-жизни» СССР, такой музыки, в принципе, не слышал. Масса рок-групп того времени ничего похожего не играла, да и имен авторов, предпочитаемых «Группировкой», рядовой ленинградский слушатель не знал.

Ну, за исключением Rolling Stones, который, в большинстве своем, меломаны того времени не любили, а скорее так, «уважали».

«Группировка имени Чака Берри» была стихийной — как и коммуна Grateful Dead, жила где попало, хотя у всех членов группы были свои дома и семьи (читай — родители). Выступала команда тоже где придется и практически всегда бесплатно, получая от этого истинный кайф.

Оттягивались они по-настоящему. С разламыванием аппаратуры, с диким сценическим гримом и воплями в микрофон и мимо микрофона.

«И очень часто мы играем бесплатно, таскаем колонки в смертельную рань. Порой мне кажется, что мы — идиоты, порой мне кажется, что мы — просто дрянь», — спел Борис в одной из лучших своих песен того времени — «Героях», очень похожих на «Sweet Jane» Лу Рида (как и «Сладкая N» Майка).

В этой атмосфере и был записан классический альбом Бориса и Майка — записан на магнитофон «Маяк» прямо на берегу Невы, в две акустических гитары и перкуссию Михаила Фанштейна.

Майк и Борис поют по очереди, иногда вместе, Борис играет на гармошке а-ля Дилан, вообще, запись можно смело посвятить Дилану — так все это похоже, только по атмосфере, но не по сути. По сути «Прощай детка», которую здесь впервые поет Майк, — это очень похоже на одноименную песню Лу Рида. «Седьмая глава», правда, совершенно диланообразная песня, и хочется спросить: кто в те годы в Ленинграде мог спеть песню как Боб Дилан? Никто. Кроме Майка. Это был уже реальный рок-н-ролл — несмотря на берег Невы, говняный магнитофон и раздолбанные советские гитары. Это был настоящий рок. В духе Дилана и «Ода ванной комнате», и, безусловно, «Жещина» (Лицо в городских воротах» — если бы эта песня была спета на английском, то не возникало бы вопроса, кто ее исполняет. Гнусавый отец рок-музыки — Роберт Циммерман, он же Боб Дилан).

«Все братья — сестры» — это сильнейшее заявление, это альбом, который идет вразрез со всем тем, что делалось и делается в музыке России до сих пор, это демонстрация независимости, это, если угодно, плевок в официоз, это не идиотские «песни протеста», которыми заполонили сцену рок-клуба несколько лет спустя ленинградские «рокеры», а однозначная декларация — «Мы — другие».

Инакомыслящие. Инакоживущие. Инаколюбящие. Инакоиграющие.

«Все братья — сестры» — отличная пластинка, ее необходимо иметь дома, если у хозяина есть хоть какой-то интерес к отечественной истории.

Это крохотный, но очень важный артефакт, это, пожалуй, единственный музыкальный памятник кратковременной и нелепой эпохи хиппи в СССР, это дух коммун и хич-хайкинга, это Вудсток, перенесенный на берег Невы.

Москва-Ленинград

«Здесь нас никто не любит, и мы не любим их. Все ездят на метро, ну а мы не из таких. А мы опять берем мотор, хотя в кармане голяк, и мы киряем свой портвейн, мы пьем чужой коньяк. Я не люблю Таганку, ненавижу Арбат, еще по одной — и пора назад».

Все, о чем поет Майк в песне «Blues De Moscou», — чистая правда. У Майка была единственная в его жизни неудачная поездка в Москву, когда они с лучшим другом Ишей (Игорем Петровским) болтались в столице под дождем с минимумом денег, не зная, куда приткнуться, чтобы наконец выпить вина и спокойно выкурить по папиросе.

Все остальное, что связано с Москвой у Майка и всех остальных музыкантов «Зоопарка», «Кино», «Аквариума» — трех очень дружественных групп начала восьмидесятых, идущих в совершенно одном русле, — один сплошной восторг.

Нет, конечно, были и разные неприятности, но в целом Москва — это настоящая вотчина лучших групп России, здесь к ним (и к Майку) пришел настоящий успех, признание, здесь музыканты встали на ноги и почувствовали под этими ногами твердую почву, а не вымышленную землю Вудстока на Неве.

Москва всегда была круче Ленинграда в смысле потребления рок-музыки. В смысле производства ее она была и остается безнадежно провинциальной. В ней живут гении, да, но наличие гениев — не показатель общего уровня. В Москве живет один из самых интересных и ярких авторов песен русской рок- и поп-музыки — Андрей Макаревич. В Москве живет Петр Мамонов, который сделал такую группу, которая встает на один уровень с Заппой, Бифхартом и Брайаном Ино — больше туда, на этот уровень, наверное, никто не поместится.

Может быть, в Москве живет еще кто-то, создавший еще что-то. Но вряд ли — мы бы знали. Талантливые люди не исчезают в никуда и не умирают в безвестности. Это выдумки. Талант всегда видно. Он может умереть в нищете, такое бывает, и об одном из таких талантов эта книга. Но он не может остаться неизвестным. Он обязательно станет знаменитым. Иначе — не талант и был. Талант всегда виден издалека, и он всегда реализуется. Иначе — см. выше.