Гюнтер Рормозер - Кризис либерализма

• Название: Кризис либерализма
• Автор: Гюнтер Рормозер
• Издательство: Российская Академия Наук Российская Академия Наук
• Жанр: Философия
• Год: 1996
• ISBN: 5-201-01900-5

Перевод книги, вышедшей только что в ФРГ и имевшей большой резонанс. Автор - видный представитель консервативной политической философии, профессор университета Хоэнхайм в Штутгарте, - предупреждает об опасности одностороннего либерализма, который притязает на самостоятельное решение всех проблем и заводит общество в тупик. Выход из кризиса либерализма автор видит в возрождении класического либерализма и в непременном взаимодействии его с новым, демократическим консерватизмом.

Книга адресована не только немецкому, но и российскому читателю. Знание реальных возможностей либерализма, его границ, а также того, какие проблемы в обществе либерализм не способен разрешить по самой своей природе, поможет российскому читателю глубже разобраться в современной обстановке в стране и в мире с позиций политического реализма.

Данное издание оcуществлено при финансовой поддержке Общества наук о культуре (Битигхайм/ Баден), ФРГ.

---

"Осуществление утопии" есть само по себе понятие абсурдное, ибо "утопия" означает по смыслу своему нечто такое, что в действительности не существует и быть не может. Конструкция такого идеального общества, лишенного реального пространственного и временного измерения, при попытке ее осуществления была обречена на крах, это заложено в самом понятии утопии. Но в чем же, однако, заключался утопический элемент в социалистическом проекте? Что составляет специфику этой утопии, потерпевшей крушение в реальном социализме?

Существуют различного рода утопии: к примеру, географические, эротические, эстетические. Какого рода утопия лежит в основе социализма? В основе его лежит, как я уже говорил вкратце, идея создания "нового человека". Это притязание относится к самой сути социализма: создать нечто фундаментально новое, осуществить чудо. Таким чудом, ставшим былью, и должен был стать "новый человек" социалистического типа. Надо заметить, что именно это притязание по-прежнему обладает притягательной силой для многих наших интеллектуалов. Эти люди живут надеждой, что когда-нибудь будет-таки достигнуто такое состояние общества, при котором индивидуальные интересы совпадали бы с общественными и было бы преодолено раздвоение, типичное для буржуазно-либерального общества во всех его формах. В буржуазном обществе индивидуальные интересы и общественные - это две различные вещи, и такое состояние должно быть, по замыслу социалистов, преодолено. Реальный социализм впервые добивался такого состояния в обществе, при котором человек желал бы осуществления именно того, что партийное руководство обозначает как выражение общественных, общих интересов.

Социалистический человек полностью подчиняется обществу. Независимая от общества самостоятельная личность не существует. Процесс этот ведет в конечном итоге к тому, что человек действует не по совести, а руководствуясь тем, что руководство социалистического общества представляет как общий интерес. Типичным становится то, что делает он это отнюдь не против своей воли, а с энтузиазмом: борется за повышение производительности труда, проявляя готовность работать, отдавая все свои силы, даже бесплатно и терпя прочие лишения. В крайнем случае человек социалистического типа готов даже, будучи невиновным, признаться в совершении преступления, если партия требует от него этого ради общих интересов - достаточно вспомнить в этой связи хотя бы инквизиторские судебные процессы 30-х годов. Человек, живущий героическим, тотальным и постоянным самопожертвованием во имя интересов общества, которые определяет партия, - именно это и есть прототип "нового человека".

Не будем забывать о том, что общество наше и поныне в высшей степени восприимчиво к этому идеалу, как и вообще к утопиям. Иоахим Фест назвал в своей недавно вышедшей книге "Разрушенная мечта" конец социализма концом утопии как таковой. Книга эта сама по себе превосходна, однако к высказанной мысли я присоединиться не могу. На протяжении эпохи Нового времени было создано немало утопических проектов. К примеру, еще в конце XVIII века Мерсье дал литературное описание образа будущего, соответствующего примерно тому, что получилось из социализма в дальнейшем в действительности. Однако полностью счастья и совершенства человеческой натуры достигнуто не было. Карл Маркс раcсчитывал, что на основе научного понимания истории удастся построить этот социализм также и практически. В ходе самого исторического процесса, прежде всего благодаря развитому капитализму, созрели, как он полагал, условия, позволяющие воплотить теперь в жизнь этот проект, возникший когда-то в форме литературной утопии.

В этом смысле Маркс не был утопистом. Карл Маркс был слишком большим реалистом, чтобы полагаться на утопии. Более того, он разработал обоснование и дал интерпретацию социализма как той формы, которую должно было, по его мысли, с необходимостью принять общество того времени, XIX века. Он был убежден, что тем самым была бы осуществлена внутренняя логика и тенденции, присущие современному миру в целом со времен Французской революции. Логике утопизма должна была бы тогда следовать и сама история. Символом этой логики утопизма стала в эпоху Нового времени, конечно, идея прогресса.

Две вещи мы должны уяснить себе со всей определенностью: по своей природе и по сути своей эпоха Нового времени представляет собой ничто иное как программу осуществления прогресса. Причем этот прогресс предполагается не как некий бесконечный процесс, а как находящий завершение в определенном состоянии совершенства. Из данного тезиса вытекает логически тот неприятный вывод, что с крушением социализма и вся эпоха Нового времени оказывается тогда в кризисе, глубоко сотрясающем ее основы. Тогда конец социализма выступает уже не только как выражение общего кризиса самого социализма, но и кризиса эпохи Нового времени в целом.

Если это в действительности так, то из этого опыта крушения социализма нам следовало бы, конечно, извлечь самые серьезные уроки. Ибо на достижение какого состояния общества была ориентирована с самого начала эпоха Нового времени? Стремление было всегда к такому состоянию общества, при котором человек полностью распоряжался бы своей собственной судьбой и всеми социальными и индивидуальными условиями своей жизни. Если заострить эту мысль, то можно выразить ее следующим образом: замысел состоял в том, чтобы упразднить случайность, или, говоря более обыденным языком, судьбу. Прудон [4], ранний социалист, с которым Маркс обошелся совершенно несправедливо и взгляды которого он к тому же неверно истолковывал, говорил в этой связи о "дефатализации судьбы". Человек не должен был более зависеть от своей судьбы. Ему надлежало взять отныне в собственные руки естественные и социальные обстоятельства своей жизни, самому распорядиться ими, чтобы, освободившись от всякого рода зависимости, связанной с судьбой, обрести возможность поступать теперь как ему вздумается. В этом была цель не только ранних социалистов, но и всей эпохи Нового времени.

К чему же стремимся мы сами? Быть может, вопрос можно поставить еще более отчетливо: хотим ли мы на Западе чего-то иного, чем ранние социалисты? Разве не понимаем мы под свободой то же самое, что и ранние социалисты? Разве не отождествляем мы точно так же свободу и счастье с полным удовлетворением потребностей? Мы по-прежнему верим в то, будто политика может принести прогресс. Социализм предполагает почти неограниченную веру в то, что нет ничего неосуществимого. Некоторые люди все еще надеются на то, будто нам все же удастся на этот раз, хотя бы с помощью генетики, "изготовить" человека в соответствии с нашими представлениями, согласно нашему идеалу. В Германии эта вера во всемогущество политики, что она может сотворить все, что вздумается, осталась непоколебимой.

Между тем весь политический класс Германии все более погружается во мрак, чему имеется немало причин. Связано это среди прочего также с тем, что у нас исходят как из само собой разумеющегося факта из того, будто все можно осуществить, если только есть на то соответствующая политическая воля. Провалы же политики находят, с этой точки зрения, лишь двоякое объяснение: либо отсутствует добрая воля, и тогда мы имеем дело с какими-то злонамеренными политиками. Либо отсутствует способность осуществить политику, и тогда перед нами некомпетентные, или просто-напросто беспомощные политики.

Нужно было бы уяснить, наконец, что эта вера в то, будто можно создать социалистический рай на земле, является чистейшим заблуждением. Это безумная идея, химера. Когда действительность не соответствовала этой безумной идее, применялся террор. Если кто-то не хотел следовать установленному социалистическому порядку добровольно, его дрессировали. Сама идея нового человека социалистического типа есть чистое безумие. Ради достижения этой цели были совершены немыслимые преступления, которые мы и сегодня едва ли готовы принять во внимание. Приведу всего лишь один пример: Сталин считал, что модернизация общества требует устранения кулачества. Частная собственность должна быть ликвидирована, в том числе и в сельском хозяйстве. Себя самого Сталин преступником отнюдь не считал. Он был уверен в правоте своих социалистических целей, истинности своих убеждений, считал себя выразителем подлинной морали. Со спокойной совестью и действуя из моральных убеждений он отправил на смерть или оставил умирать от голода как кулаков 10-14 миллионов крестьян. Для достижения своей цели, социализации сельского хозяйства он ликвидировал миллионы людей. Нельзя понять, что представлял собой в действительности двадцатый век, не осознав того, что этот социалистический эксперимент обошелся, по оценкам специалистов, в 40-60 миллионов человеческих жизней.

Опыт этот показывает, как необычайно важно для нас позаботиться о правильном мышлении. Чего стоит вся компетентность в области экономики и техники, умение управлять капиталом и верно инвестировать его, если в обществе бытует ложная политическая философия? Ровным счетом ничего. Нам нужно расстаться с представлениями, будто философия - это дело университетских экспертов. В действительности же спор между философами решался в ХХ веке там, где проливалась кровь. Гитлер тоже следовал своей философии, безумным расистским идеям, когда он отправлял на смерть миллионы людей. Не видеть того, что Сталин и Гитлер действовали не злонамеренно, а руководствовались своими моральными мотивами, хотя и идеологизированными, значило бы упрощать все дело. Каждый из них был по-своему убежден, что служит спасению человечества. Даже Гитлер полагал, что с уничтожением евреев будет сделан решающий вклад в спасение человечества. А представители марксизма-ленинизма, направляя террор против класса буржуазии, были убеждены, что употребляют насилие для избавления человечества от зла. Сегодня мы знаем, что в истории все возможно. Все может повториться, хотя, быть может, и в другой форме и при других обстоятельствах. В этом и состоит главная проблема.