Журнал «Если» - «Если», 2001 № 12

• Название: «Если», 2001 № 12
• Автор: Журнал «Если»
• Издательство: "ЛК пресс", "Асмэръ"
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2001

Нэнси КРЕСС. КОМПЬЮТЕРНЫЙ ВИРУС

Традиционный поединок: человек — ИИ. И его нетрадиционное решение.

Кир БУЛЫЧЕВ. ВАНЯ+ДАША=ЛЮБОВЬ

По ком звонит колокольчик овечки Долли?

Роберт ШЕКЛИ. ЭРИКС

Жадность сгубила не одно поколение космических авантюристов. Но их опыт не пошел впрок.

Роберт ШЕРРЕР. ДЕНЬ СМЕРТИ

Знать день своей смерти — что может быть страшнее? При этом не знать ее года!

Майкл БИШОП. ВЕРШИНА ЦИВИЛИЗАЦИИ

Вы никогда не задумывались, что ваш автомобиль разумен?

Роджер ЖЕЛЯЗИЫ. ПОРОГ ПРОРОКА

Великий мечтатель уж ничего более не ждет от грядущих поколений.

Джек УИЛЬЯМСОН. О ЧЕМ МОЛЧАЛ РОДЖЕР

Оказывается, Желязны стал фантастом по чистому недоразумению.

Игорь ФЕДОРОВ. МЕСТЬ

Трудно быть богом?

Роберт РИД. ГЕРОЙ

Чудовища больше не охотятся на людей. Они прячутся от наглых папарацци.

Кейдж БЕЙКЕР. СЧАСТЛИВОГО РОЖДЕСТВА!

Если окружающие не замечают вашего присутствия, это еще не значит, что они плохо воспитаны.

ВИДЕОДРОМ

Сигурни Уивер: леди или супервумен?.. Стэнли Кубрик: провидец или просто гениальный режиссер?.. «Энтерпрайз»: первый полет или продолжение Пути?

Роберт СИЛВЕРБЕРГ. БУНТАРИ

И один из них — автор статьи.

Вл. ГАКОВ. КУДА КЛОНЯТ ФАНТАСТЫ?

Оказывается, писатели еще не перешли на массовое производство клонов.

Евгений ХАРИТОНОВ. ВЕК НЕРОЖДЕННЫХ

Но попыток было немало…

РЕЦЕНЗИИ

Классики и современники.

КУРСОР

Холода — не помеха фантастической жизни.

Андрей СИНИЦЫН. НУ А ТЕПЕРЬ — О ЛЮБВИ

Критик увлечен писательницей, а редакция срывает покровы тайн с авторов нового издательства!

Олег ДОБРОВ. ПРЕОДОЛЕНИЕ АДА

Вы знаете Кэмпбелла-редактора. А теперь познакомьтесь с писателем.

ФАНТАРИУМ

«Будучи не умея читать, я часто заглядывал в книгу…» Ну а вы загляните в нашу рубрику.

ПЕРСОНАЛИИ

Все о фантастах — от патриарха Уильямсона до дебютанта Шеррера.

---

Коридоры ветвились, но наконец он оказался один в узкой будке. Из стены зачастил металлический голос, приказывая прижать ладони к пластине перед ним и посмотреть в двойной окуляр. Голос задавал вопросы, но он их почти не понимал.

— Агент восемьсот пятьдесят — двадцать восемь — три тысячи двести девяносто четыре, — наконец пробубнил голос. — Установлено, что вы абсолютно не годитесь для выполнения каких-либо заданий. Ваше предыдущее назначение было грубой и необъяснимой ошибкой. Вы пройдете к выходу и будете ожидать ликвидации.

— Ликвидации? В каком смысле?

Стена промолчала. Лабиринт коридоров привел его в маленький кабинет, где за пустым стеклянным бюро его ждал мужчина, которого он мог называть Полом.

— Вас исключили? — Он встал с сочувственной улыбкой, протягивая руку. — Это как будто подтверждает то, что вы нам говорили, хотя и ставит вас в дьявольски трудное положение. Однако для меня это редкая удача. Вам же я пока могу предложить только отдых.

Он указал на кресло, и Желязны с благодарностью рухнул на мягкое сиденье.

— Чего-нибудь выпить? Кола с ромом? Мой любимый напиток на вашей планете.

Желязны, позавтракавший уже забытой черствой плюшкой с растворимым кофе, предпочел бы что-нибудь посущественнее, но взял стакан в безмолвном ожидании.

— Мой источник! — Пол с энтузиазмом поднял свой стакан. — Я занимался исследованиями в течение тех недель, которые ушли на ваши поиски. Но не смог как следует познакомиться ни с одним туземцем. В своей диссертации я планирую показать культуру Земли через историю вашей жизни.

Желязны осторожно прихлебывал напиток, жалея, что это не бифштекс с яйцом, и пытался отвечать на град вопросов о его жизни, семье, друзьях, службе в национальной гвардии Огайо, путешествиях, университетских занятиях, политических убеждениях, а также премиях за стихи и планах на будущее.

— Вернемся к тому моменту, когда у меня еще было будущее, — перебил он с горечью. — Я умираю от голода. И если можно, съел бы чего-нибудь.

— Ну, разумеется.

Пол оставил его в кабинете одного, отсутствовал мучительный час и вернулся с сэндвичем из ломтей хлеба, переложенных ломтиками эрзац-ветчины и эрзац-сыра, а также намазанных эрзац-маргарином и эрзац-горчицей. Эрзацы оставляли желать много лучшего, но Желязны прожевал сэндвич под новым градом вопросов. Когда он заявил, что должен отдохнуть, Пол открыл дверь, которая вела из кабинета в ванную земного типа, а потом проводил его на смотровую галерею с видом на залитый багряным светом убогий пустырь, над которым в мертвенно-черное небо, будто огромная восходящая луна, уходил еще один купол.

— Морской комплекс, — объяснил Пол. — Для жабродышащих.

Прогуливаясь со своим подопечным по галерее, Пол продолжал расстреливать его вопросами, пока он не запросил пощады. Тогда они вернулись в кабинет, где вместо стеклянного бюро теперь стояла раскладушка, а кастрюльки на столике рядом прельщали эрзац-салатом и эрзац-рагу.

Кабинет превратился в тюремную камеру. Иногда Роджер оставался один и отвечал на бесконечные вопросы машины за стеной. Пол появлялся неожиданно, будил его для прогулки или очередной порции эрзаца, без передышки требуя все новых и новых сведений о Земле и населяющих ее, народах.

Роджеру снился сон, что он вновь на Земле — перебирает документы управления социального страхования, и тут Пол потряс его за плечо.

— Идемте! Поглядите сами!

Пол притащил его в обширный холл под самым куполом.

— Ваш дубликат! — сказал он с гордостью. — Замечательное сходство, верно? Созданный для центральной роли в моей видеодиораме вашей культуры. Великая кульминация моих исследований! Весь факультет просто потрясен, и, полагаю, моя научная карьера обеспечена.

Подметить хоть малейшее сходство было трудновато. Дубликат выглядел слишком темнокожим, слишком высоким. И странно одетым. Нитки бус на шее, огромные кольца в ушах, поднятое длинное копье. Он стоял перед входом в ограду, сплетенную из колючих веток. На пороге обмазанной глиной хижины у него за спиной ухмылялась полунагая женщина в не менее странной одежде и украшениях.

Роджер уставился на Пола.

— Что это, собственно, такое?

— Вам не нравится? — Пол явно обиделся. — Я изобразил символический прототип вашей культуры.

Роджер покачал головой.

— История вашей собственной жизни! Я представляю вас в виде воина масаи. Масаи, как известно, великолепнейшие бегуны. По мере развертывания повествования ваши необыкновенные способности будут признаны американским профессором, который ищет в Кении окаменелости. Он забирает вас в Америку и выбивает для вас атлетическую университетскую стипендию. Вы выигрываете крупнейшие чемпионаты по бегу. Вы замечательно учитесь. Вы читаете лекции, рассказывая об истории и обычаях своего народа. Вы приобретаете влиятельных друзей. Становитесь богатым и знаменитым и, наконец, возвращаетесь для счастливого воссоединения с женщиной, которую полюбили еще в юности. Ну как, впечатляет?

— Это интересно, — он неохотно кивнул. — Но это не обо мне. И никакого отношения ко мне не имеет.

— Откройте глаза пошире! Вам отведена поистине звездная роль в основополагающем мифе, который разделяет большинство ваших племен. Герой покидает родной дом, преодолевает страшные опасности и великие трудности, выдерживает суровые испытания, познает великие истины, сокрушает могучих врагов, утверждает гений своего народа и, наконец, возвращается насладиться заслуженной наградой. Диорама показывает вас как воплощение духа вашего мира! С драматизацией, конечно, но вы должны признать, что выдумка может донести больше правды, чем голые факты. Неужели вы не чувствуете?

Пол с нетерпением ждал утвердительного кивка.

— Я не сомневался, что вы поймете. Вы разделили бы весь мой энтузиазм, если бы могли увидеть диораму в движении. К несчастью, однако, вы отбываете. Моя начальница, которую вы помните как Лили, признала свой ужасный промах. Она приняла вас за настоящего агента, полагая, что он был отправлен на зеленую наблюдательную станцию. А его направили на совсем другой пост, откуда он только что вернулся.

— Вы хотите сказать…

— Причина в перестановке цифр в коде агента: восемьсот пятьдесят — двадцать восемь — три тысячи двести девяносто четыре. Вместо сорока девяти. Карьера Лили под угрозой, если только ей не удастся немедленно исправить свою ошибку.

— Исправить?

— Это вполне возможно.

— Но как?

— Да очень просто, — сказал Пол, посмеиваясь. — Существует метод возвращения в прошлое, хотя и очень ограниченный. Поскольку нам не угрожает создание причинно-следственных парадоксов в зафиксированной последовательности событий, мы можем вернуть вас в точку пересечения пространства-времени, в которой вас и нашли. Лили уже ждет нас.

Она ждала в небесно-голубом «форде». Кивнула ему без каких-либо извинений и немедленно взяла старт. Вновь они преодолели транзитную трубу к Луне. И опять он вздремнул, однако успел проснуться до того, как Лили высадила его на тротуар такой родной кливлендской улицы.

Опоздав в то утро почти на час, он не стал объяснять причины, но со временем обнаружил, что его взгляды на жизнь и искусство изменились. Его первой большой любовью была поэзия. Но, вернувшись, он обрел новый язык — свою многогранную и часто мифотворческую прозу.

Перевела с английского Ирина ГУРОВА

Критика

Роберт Силверберг БУНТАРИ

Со времен бурной «Новой волны» в англо-американской фантастике, периода самых эффектных и ярких литературных экспериментов в истории НФ, прошло более трех десятилетий, но многие сегодняшние читатели даже не знают, что в любимом жанре вообще имел место какой-либо переворот, не говоря уже о его причинах и последствиях. Предоставляем слово самому участнику легендарной «Новой волны».

Это происходило у меня на глазах. Я был, иногда сам о том не подозревая, частью «Новой волны». И я пережил ее, чтобы рассказать о том, что тогда происходило.

Самая распространенная точка зрения на историю «Новой волны» сводится приблизительно к следующему: до 1965 года фантастика представляла собой бесплодную, в художественном и интеллектуальном смысле, пустыню, где правила горстка редакторов-тиранов, обслуживавших потребности невзыскательной и всеядной аудитории, вынуждая авторов выдавать на-гора простые, стереотипные рассказы, лишенные художественной индивидуальности. Допускались только стандартные темы (звездные войны, путешествия во времени, роботы) с обязательным оптимистическим финалом.

Потом на сцену внезапно вышла буйная ватага молодых гениев-нонконформистов, которые принесли с собой сонм новых идей и новых дискурсов и разогнали редакторов-реакционеров и их замшелых сочинителей. Кое-что из сказанного верно, но лишь малая часть.