Журнал «Новый мир» - Новый мир. № 4, 2004

• Название: Новый мир. № 4, 2004
• Автор: Журнал «Новый мир»
• Жанр: Современная проза

Ежемесячный литературно-художественный журнал

---

Чингиз Абдуллаев. Когда умирают слоны. Роман. М., «Астрель»; «АСТ», 2003, 317 стр.

Чингиз Абдуллаев. Допустимая погрешность. Роман. М., «Астрель»; «АСТ», 2002, 283 стр.

На обложках абдуллаевских книг его аттестуют как мастера политического детектива. Недавно нам показали и многосерийный фильм на основе его романов. А вот сетевой улов: «Чингиз Акиф оглы Абдуллаев — писатель с неординарной биографией. По образованию юрист. После института работал на военных предприятиях, а потом за рубежом по линии Министерства обороны в Европе, Африке, Афганистане. Возглавлял Спецотдел особого назначения, участвовал в боевых операциях, имеет награды и ранения. Был дважды ранен. Майор в отставке. С 1987 года находился на партийной работе. В настоящее время Абдуллаев — доктор юридических наук, секретарь правления Союза писателей Азербайджана, вице-президент Азербайджанского ПЕН-клуба. В 1988 году выходит роман „Голубые ангелы“, открывший серию о Дронго — эксперте-аналитике ООН, консультанте различных спецслужб, человеке, решающем любые проблемы. Его романы называют „интеллектуальными детективами“, „энциклопедией современного шпионажа“. По рейтингам популярности он неизменно входит в тройку самых читаемых авторов в странах СНГ. Общий тираж его книг составляет 18 млн. экземпляров, в год выходит 10–15 новых романов. Герои книг Абдуллаева стали нарицательными персонажами, о которых сочиняют легенды и на которых пишут пародии». А я ничего из сотни этих романов, каюсь, не читал. Опять же, у меня нынче, кто не знает, небольшой юбилей, а Абдуллаев — мой ровесник с точностью до нескольких дней. Это ли не повод. Вот я и взял на пробу две книжечки про самого популярного абдуллаевского героя, Дронго, который к тому же, по признанию автора, списан им с себя («У Дронго мои привычки, моя одежда, мой парфюм, мое отношение к людям, моя любовь к книгам, моя нелюбовь к подлецам, мошенникам, изменникам»). Большой пижон этот Дронго. Если следовать логике тождества, то парфюм его — «Фаренгейт», часы он носит «Лакруа», в одежде предпочитает итальянцев — Валентино, Армани. Коллекционирует номерные галстуки. Любит путешествовать. Не курит и крайне мало пьет. Живет в Москве по диппаспорту. Ну а между делом расследует, по просьбам закадычных друзей и товарищей, преступления. Не всегда и с охотой. Разные ведь попадаются потерпевшие, скажем — олигарх Ратушинский (в «Допустимой погрешности» он — этакая горючая смесь Березовского с Гусинским), существо бестиальное, коему Дронго не устает демонстрировать свое исключительно сильное презрение. Вообще, наш герой — большой моралист. И очень уверен в себе. И швец, и жнец. Супермен. Интеллектуал. Берется и за случаи из частной жизни, и за государственные заказы. Так что мои ожидания встретить эсэнгэшного Роберта Ладлэма оправдались не вполне. Абдуллаев и пестрее, и проще. Не претендует он на психологический драйв, на защиту ценностей свободы и демократии, нет у него и темы сопротивляющегося сильным мира сего одиночки — всего, чем мне неизменно мил покойный американский классик политического детектива. Да и где это все взять-то в нашем эсэнгюшнике? У Дронго своя мораль («Моя идея заключается в том, что все-таки порядочные люди должны объединяться против непорядочных»). У него, как я понял, всегда есть тыл: приятели, помощники, ведомства. Есть у Дронго и большой друг, бывший крупный гэбист Владимир Владимирович. Он все про Дронго знает, даже лишнее. Иногда Дронго ему звонит, если «требовался независимый эксперт». А вот к покойному Собчаку у Дронго отношение плохое: позер был и лгун. В «Когда умирают слоны» Дронго вмешивается в грузинские политические интриги. На обложке в аннотации сфокусирована как лейттема — борьба с террором. Реально же в романе главная бочка сама собой катится против гадких американцев и муссируются сомнения в целесообразности грузинской независимости как таковой. Хотя Абдуллаев редко кладет яйца в одну корзину, как и положено мастеру коммерческого жанра. И тем не менее вот как однажды рассуждает Дронго, заставляя вспомнить карсавинских персонажей (см. выше): «…я не верю в нормальное существование отдельных частей распавшегося государства, которое раньше называлось Советским Союзом <…> в римских провинциях острее чувствовали распад некогда великой империи, чем в самом Риме. Последние двести лет императорами там были выходцы из провинций. В отличие от римлян, превратившихся в циников и эгоистов, потерявших веру в богов и собственные идеалы, провинциалы продолжали жить идеей великой империи. Может, и я такой же провинциал, переживший распад моей империи?» Понимайте как знаете. Упрекают Абдуллаева, что он хотя и хвалится своей начитанностью, но иногда допускает культурные ляпсусы. Да уж. Откуда вдруг у него берется, к примеру, «закон Окаямы»: «не умножайте сущее без необходимости»? Впрочем, для читателей Абдуллаева что Оккам, что Окаяма, а сущностей наш автор действительно без надобности не умножает. Исполняет обещанное вполне добросовестно. Чем и хорош.

Ольга и Сергей Бузиновские. Тайна Воланда. Опыт дешифровки. Барнаул, 2003, 498 стр.

Насколько условны и относительны все наши партикулярные огорчения, легко узнать из книги сибирских тайноведов Бузиновских. …С того самого момента, когда столичная девочка-философ в крошечной замшевой юбочке высокомерно вменяла в вину отсталому юному провинциалу незнание «Мастера и Маргариты», с той незабвенной недели мистерий в ФДС МГУ (иных уж нет, а те далече), парасакральный эзотеризм как самый далекий горизонт прочтения булгаковского текста составляет для меня всякий раз приятное развлечение, расшевеливая мои исполненные скепсиса культурные рефлексы. Но еще ни разу не заходил я так далеко в ту дикую космическую степь, куда привели меня Бузиновские своей барнаульской книжкой. С Алтайских гор неведомые флюиды спускаются вниз и растекаются по пространству, отчего в этом крае в изобилье рождаются поэты, артисты и фантасты. Толчковая идея авторов книги такова: историю направляют по своему усмотрению меняющие свои телесные оболочки «прогрессоры», «Сыны Неба», пришедшие из иных измерений бытия (их всего шесть). Посредством их Демиург посещает собственные сновидения (сиречь наш мир) и управляет ими. Как-то так: «Солнце снабжает землю „огненным маслом“ управляющей информации — большими и малыми идеями, порождающими историю, — а взамен получает дым человеческих грез». «Прогрессоры» всячески способствовали техническому прогрессу в направлении выхода за земные пределы. Таковыми были, например, Моисей, сэр Фрэнсис Бэкон и граф де Сен-Жермен. Некоторые из них («филиусы») засыпают на века и лишь иногда возвращаются к исполнению миссии. Зачем-то им понадобилось оставлять в литературе следы своего присутствия. Причем — именно в русской советской. Да это и не литература вовсе, а сплошное шифрованное послание (в диапазоне от Грина до Аксенова и Стругацких через Булгакова, А. Н. Толстого, Лазаря Лагина, Ивана Ефремова и Ильфа с Петровым). Эзотерические «тексты, замаскированные под художественную литературу». Их суть — зов к «космическому исходу» (кажется, о том же — и «Рабочий и колхозница» Веры Мухиной, все-таки обманувшей рябого диктатора, который, помнится, повелся не в ту сторону и напрасно искал в складках женского шарфа профиль Троцкого). Главным «прогрессором» века оказывается вычисленный Бузиновскими человек, взявший имя Роберто Орос ди Бартини: барон-коммунист, алхимик, получивший философский камень. Бартини инсценировал свою смерть в Париже и в 1923 году объявился в Советской России. Зачем-то, но явно неспроста, он занялся полетами. «Непонятый гений советской авиации», — говорил Олег Антонов о конструкторе Роберте Людвиговиче Бартини, проектировавшем невиданные сверхдальние и сверхскоростные самолеты. Также Бартини занялся ядерной энергетикой, учил Королева и был вдохновителем советской космической программы. Наконец, не кто иной, как Бартини, явился прототипом таких литературных персонажей, как Воланд, Маленький принц, Хоттабыч и Остап Бендер… Временами аргументация Бузиновских ошеломляет эффектными подробностями. Любое вскользь брошенное в литературном тексте упоминание о той или иной реалии увязывается ими с общим строем излагаемой для нас фантасмагории. Все связано со всем логикой леви-брюлевой партиципации. Из небезынтересных частностей: гностический Иисус, подмененный на кресте; «библиотека Ивана Грозного», найденная Бартини в Казани и частично перемещенная им в Наг-Хаммади («…возможен и другой путь — дипломатическая почта. В этом мог помочь друг Ефремова и его сосед по даче — советский дипломат Иван Михайлович Майский»); «прогрессор» Пушкин как потомок царя Соломона… Космический вокзал «прогрессоров» — Дубна, его вестибюли — петроградский Диск, дом Волошина в Коктебеле, балаклавский маяк, Кривоарбатский переулок и Барвиха. Возможно, оттуда они все уже ушли на небо. А мы остались. «Пешка никогда не станет гроссмейстером»… Нескучная книжка. Роскошный вымысел. Говорят, что издание тома субсидировал некий депутат Госдумы от фракции «Яблоко». Во всяком случае, такое сообщение появилось в газете «Яблоко России» (№ 23 (57), 1999, 17 июля). Вот ведь как. Но авторы, кажется, относятся к сообщаемым ими сведениям вполне серьезно. И их религиозное попурри (инструментализированные буддизм, каббала, гностицизм, альбигойцы…) тянет на новейший (не первый и, наверное, не последний) религиозный синтез. Иногда книга рождает неприятные ассоциации с сорокинским «Льдом». «Человечество разделено изначально — на немногих участников Игры и всех остальных». Человек — марионетка. Это, можно сказать, естественная логика филиации данных идей. Они, если их принять сколько-то ответственно, ведут к отказу от свободы в пользу очередных химер. Зачем тогда подарил я этой книжке плюс? Наверное, в воспоминание о девочке с замшевым передничком.