Артамонов Иванович - КУДЕЯР

• Название: КУДЕЯР
• Автор: Артамонов Иванович
• Жанр: Историческая проза

Вошедший в книгу роман посвящён эпохе правления Иоанна IV Васильевича.

---

— Михайло Морозов должен требовать признания царского титула, полученного мною от предков своих, великого князя киевского Владимира Мономаха. Кроме того, как благочестивый царь, я не намерен нарушать крестного целования. Между тем в перемирных грамотах сказано: беглецов выдавать по обе стороны, и это указание скреплено крёстным целованием, однако оно никогда не исполнялось. Так пусть Морозов скажет Жигимонту: «И ты, брат наш, порассуди, чтоб это неисполнение на наших душах не лежало: или вычеркнем указание из грамоты, или же будем исполнять его, станем выдавать всех беглецов». Вели Морозову сказать королю: «Если прольётся кровь, то она взыщется с тех, которые покою христианского не хотели, а тому образцы были: Александр-король деда государя нашего не хотел писать государем всея Руси, а Бог на чём поставил? Александр-король к этому ещё много из своего придал. А ныне тот же Бог». Да пусть потребует Морозов от Жигимонта, чтобы освободил двух пленных вельмож[183] московских — князей Михаилу Голицу и Фёдора Оболенского-Овчину.

Вообще-то Литва мало занимала царя, его помыслы устремлены на запад, в другие страны, распростёршиеся за Литвой и Польшей.

— После пожара, случившегося в Москве, послал я к императору Карлу своего человека Иоганна Шлитте, чтобы он привёз на Русь всяких мастеровых людей. Дошли ли до нас какие вести о Шлитте?

— Дошли до меня слухи, будто Шлитте с дозволения императора Карла собрал много всякого люда, пожелавшего явиться на твою государеву службу. Были среди них лекари, литейщики, золотых дел мастера, плотники, каменщики, копачи колодцев, бумажные мастера — всего более ста двадцати человек. Но когда Шлитте привёз их в Любек, магистр ливонский обратился к императору Карлу с грамотой, в которой писал, что это дело опасно, как для Ливонии, так и для других стран Европии. Император Карл переменил своё мнение. Ливонцы схватили Шлитте и посадили его за сторожи. Люди же, собранные им, разбежались.

Иван Васильевич в гневе вскочил со своего места, заметался по палате.

— Ах он собака! Давно пора раздавить вредоносную Ливонию, постоянно пакостящую нам, да татары держат, уцепились словно псы голодные — Крым за одну ногу, Казань — за другую. А что же Карл? Почему послушался худых советов ливонцев? Слышал я, будто он никогда и ни при каких обстоятельствах не меняет приговора: скорее погибнет мир, нежели он согласится на какое-нибудь принуждение.

— Ты же знаешь, государь, что мать Карла Хуана после смерти мужа Филиппа Красивого[184] обезумела. Император Карл в последнее время, как сказывали мне лицезревшие его немцы, также стал довольно странным. После смерти любимой жены Изабеллы он часто уединяется, редко кому удаётся видеть его, разве что по особому приглашению. В палате, обитой чёрным бархатом, освещённой семью факелами, часами стоит он на коленях. В сорокалетнем возрасте развилась у него болезнь суставов[185], поэтому передвигается он на носилках. Даже грамоту вскрыть не может из-за боли в руках.

Иван перекрестился.

— Избавь нас, Господи, от этих напастей!.. В немецких землях Карла возросла ядовитая ересь Мартына Лютера. Пошто император, поведавший миру, будто он — знаменосец Господний, терпит его?

— Карл почитает себя главой латинян в борьбе с неверными — турками, лютеранами… После того как папа Лев[186] три десятка лет тому назад отлучил Мартына от церкви, Карл подписал жестокие указы против еретиков. Самый первый из них — Вормсский указ против Лютера. В нём он объявил Мартына еретиком, признал его учение беззаконным. Многие последователи еретика погибли на кострах по распоряжению императора Карла.

— Но почему же он не порешил исчадие ада — самого Лютера?

— В неметчине у Лютера много защитников — его почитают не только чёрные люди, но и князья, которые начали войну против Карла.

— Вот к чему приводит ересь: вся Германия покрылась кровью, крестьяне восстают против своих господ, князья — против императора, а ведь император поставлен самим Господом Богом. Слава тебе, Боже, за то, что ты избавил Русь от этой напасти!

— Когда немецкие крестьяне, возбуждённые лютеровской ересью, стали избивать своих господ, Мартын призвал к их укрощению: «Теперь лучше можно заслужить Небо беспощадным кровопролитием, нежели молитвою». Воистину нет предела лютеровскому лицемерию! Стремясь подавить воздвигнутое им самим возмущение, он призвал к новому кровопролитию. Лютер отрицает причастие, пост, поклонение иконам, запрещает почитать святых и их мощи, а священникам — совершать таинства.

— И как только земля терпит такого безбожного еретика?

— Три года назад Мартын Лютер умер.

— Митрополит Макарий сказывал, будто и у нас есть еретики — последователи Мартына Лютера.

— Есть, государь. Когда ты вместе с войском ушёл на Казань, в Москве проповедовал некто Феодосий Косой, как и Лютер, родом из простых людишек. Хотел было я изловить еретика, да он, говорят, утёк из Москвы.

— Православная церковь крепка и нерушима, не чета гнилому латинству. А как мой брат Генрих Французский[187] относится к еретикам?

— Генрих Французский вступил на трон в год твоего воцарения. Его отец Франциск[188] пять лет назад едва не был разгромлен императором Карлом, который находился всего в двух переходах от Парижа. Однако козни немецких князей — единомышленников Лютера — побудили Карла пойти на предложенный ему мир. Франциск помогал лютеранским князьям в Германии в их борьбе против Карла, но преследовал собственных еретиков. Лет пятнадцать назад он приказал сжечь три с половиной десятка лютеран, а триста человек посадил за сторожи. Незадолго до смерти Франциск подписал указ против богохульства. Если еретик попадает под суд в пятый раз, его привязывают ошейником к позорному столбу, а если в шестой раз — ему разрубают верхнюю губу так, чтобы были видны зубы, а в восьмой — вырывают язык. Когда же к власти пришёл сын Франциска Генрих, начались новые гонения на еретиков. Была учреждена Огненная палата.

— Это ещё что такое?

— Огненная палата создана для суда и сожжения осуждённых еретиков.

Иван перекрестился.

— Кое-кто у нас сказывает, будто жесток я. Да нешто у нас на Руси больше казней совершается, нежели в Европии? Ну а что же в Англии? Ведь тамошний Генрих[189] вышел из повиновения папы и принял еретическую веру.

— Генрих поссорился с римским папой из-за того, что тот не позволил ему развестись с первой женой Екатериной Арагонской, тёткой императора Карла. Генрих всё же расторг брак с первой супругой и женился на Анне Болейн-придворной девице бывшей королевы. В отместку папе он подписал указ, в котором провозгласил себя главой английской церкви. Затем он закрыл монастыри, а принадлежащие им земли раздал дворянам, которые всюду стали разводить овец, поскольку они дают шерсть для выделки сукна, и дело это весьма выгодно. Многие угодья в Англии превращены в пастбища, при этом крестьян, некогда владевших этими угодьями, с их земли прогнали новые хозяева. Оттого повсюду расплодились бродяги. Пришлось Генриху подписать указ против бродяг и нищих. По этим указам милостыню могут просить только престарелые и больные, не способные к труду. Тех же бродяг, которые могут работать, бичуют и берут с них клятву, что они будут работать. Если человек продолжает бродяжничать, его снова бичуют и отрезают половину уха. На третий раз его предают смертной казни. Того, кто уклоняется от найма на работу, можно отдать в рабство человеку, донёсшему о его бродяжничестве. Хозяин волен понуждать работника ко всякой работе плетью. Ну а ежели раб, не вынеся оскорблений, сбежит, то после поимки на его лице ставят клеймо. Пытавшегося сбежать третий раз казнят.

— У нас на Руси бродяг нет, есть калики перехожие, странники. И тех людей народ не обижает. Наказывать надобно воров, татей, и чтобы управиться с ними, следует написать в указе: «Поймают татя в первой татьбе — бить его кнутом и потом выгнать из земли вон; за второе воровство бить кнутом, отсекать руку и выгонять вон из земли; за третье воровство вешать». Жестокие нравы царят в Европии. А мне сказывали наши послы, побывавшие при дворах европейских государств, будто там в почёте любочестие и вежество, любомудрие книжное и законопослушание.

— То показное всё, государь. Знатные да богатые друг перед дружкой щеголяют вежеством, а с простым народом обращаются как со скотом. Верно сказано: хорошо там, где нас нет.

— Вижу я, как в Европии добиваются законопослушания — огнём и мечом. У нас на Руси такому не бывать. Государь должен жить в мире и согласии со своим народом. На днях намерен я созвать собор примирения, чтобы вперёд от бояр и их людей детям боярским, крестьянам и прочим людям обид никаких не было. Если кто кому учинит силу, продажу или обиду, тому от царя быть в опале и казни. В день Василия Капельника[190] я вместе с отцом митрополитом и боярами уложил, что во всех городах московской земли наместникам детей боярских не судить ни в чём, кроме душегубства, татьбы и разбоя с поличным, — я сам стану судить их. И грамоты о том во все города детям боярским послал. Много жалоб поступает к нам на наместников. Так пусть в судах вместе с ними сидят старосты, они, глядишь, не позволят торжествовать неправде. За произвол, творимый наместниками, волостелями и их людьми, следует строго взыскивать, особенно за мздоимство. Ныне желаем мы устроить новый Судебник по святым правилам и святоотеческим законам, как было при нашем деде и при отце, великом князе Василии Ивановиче.