Артамонов Иванович - КУДЕЯР

• Название: КУДЕЯР
• Автор: Артамонов Иванович
• Жанр: Историческая проза

Вошедший в книгу роман посвящён эпохе правления Иоанна IV Васильевича.

---

— Думается мне, что Анастасия Захарьина достойна быть женой Ивана Васильевича.

— Слышал я, будто некогда преподобному Геннадию Костромскому случилось быть в Москве, где его принимала жена Романа Юрьевича Ульяна Фёдоровна. Уходя от них, старец будто бы изрёк, что Анастасию Захарьину ждёт царственное супружество.

Василий Михайлович также слышал о посещении Захарьиных старцем Геннадием. Покидая гостеприимных хозяев, тот ласково посмотрел на красавицу Анастасию и сказал, что её красота сделала бы честь любой царевне. Ныне это благожелательное высказывание старца приобрело в устах Макария значение вещего слова.

— Надо сделать так, чтобы великий князь обратил внимание на юницу Анастасию, — вкрадчиво проговорил митрополит.

Василий Михайлович согласно кивнул головой — сегодня же он переговорит о том с детьми боярскими, состоящими в дружбе с государем.

— Святой отец, хотелось бы мне предостеречь тебя от грозящей беды.

Макарий вопросительно глянул на Тучкова.

— Сегодня возле Успенского собора довелось мне услышать речь некоего старца, который говорил про тебя непотребные слова. Будто бы по твоей воле архимандритом Чудова монастыря стал Исаак Собака, пятнадцать лет назад отлучённый собором от церкви. И тот старец вопил, что за такое прегрешение надлежит и митрополита отлучить от церкви.

Макарий задумался:

— Много лет минуло со времени собора, осудившего Максима Грека и Вассиана Патрикеева, потому запамятовал я об отлучении Исаака от церкви. Виноват я, но вина моя незначительна. Потребуется — уберём Исаака из Чудова монастыря. Неспроста, однако, тот старец свой поганый рот отверз, не иначе как Глинскими подстрекаем он. Ну что ж, Александр Невский, которого я вельми почитаю, говорил так: поднявший меч от меча и погибнет!

Во вторник 14 декабря 1546 года в Успенском соборе шла торжественная служба, сам Макарий во время заутрени пел молебен. После службы все думные бояре направились в покои митрополита. По дороге гадали, по какому поводу позвал их к себе Макарий.

— Ведомо стало мне, — шепнул брату Юрию Михаил Глинский, — что митрополит будет вести речь о женитьбе нашего князька.

— Пущай себе женится, коли невтерпёж стало.

— Надо бы нам подумать насчёт будущей сношки, чтобы чтила она нас, государевых дядек, а новые родичи были с нами в единомыслии. Митрополит-то наверняка кого-нибудь из своих людишек прочит князьку в родственники.

— Не допустим того, слишком большую власть взял Макарий!

— Глянь-ка, кто там стоит!

Юрий Васильевич досадливо крикнул, увидев среди присутствующих Ивана Петровича Фёдорова, летом сосланного по наущению Глинских на Белоозеро, а рядом с ним Ивана Михайловича Воронцова, тогда же посаженного за сторожи.

— Неужто великий князь без нашего ведома приказал снять с них опалу? Ну погоди, Ивашка!

В это время в палату вошёл митрополит.

— Позвал я вас, верных слуг государевых, — взволнованно обратился к присутствующим Макарий, — чтобы посоветоваться о великом деле, угодном Богу. Вчера пожаловал ко мне государь и поведал, что надумал жениться. И я, митрополит всея Руси, благословил его.

— На ком же великий князь намерен жениться? — нетерпеливо спросил Юрий Глинский.

— Ведомо вам, что когда мы снаряжали к Жигимонту Фёдора Сукина да Истому Стоянова, то давали им наказ: великий князь Иван Васильевич с Божьей помощью помышляет принять брачный закон, а потому он не в одно место посылал искать себе невест. Ныне государь решил, что ему не следует искать невесту в иных землях, ведь и среди русских знатных родов есть немало пригожих девиц.

— Верно! — на всю палату заревел князь Семён Лобанов-Ростовский. — Пусть поищет невесту в своём отечестве!

Услышав голос Семёна Ивановича, у которого дочка-красавица на выданье, кто усмехнулся в бороду, а кто нахмурился — не он один не прочь породниться с великим князем. Однако все были едины в том, что государь должен жениться на русской невесте. Много лет минуло с той поры, как Софья Фоминична Палеолог, мать Василия Ивановича, явившись из Италии, вводила на Москве новины, а ненависть к ним жива до сих пор.

— Перед женитьбой великий князь пожелал венчаться на царство. Намерение его угодно Господу Богу: так было при Владимире Святом, так должно быть и впредь, ибо государство наше изомножилось славой и богатством. Приняв царский титул, великий государь будет почитаем в иных землях.

Молчание было ответом на эти слова митрополита. Всем ясно: венчание на царство возвеличит Ивана Васильевича в глазах властителей других государств, а им-то, боярам, какая от этого корысть? Кроме плохого — ничего более. Избаловались бояре отсутствием власти, мечтают о порядках, бывших при удельных князьях.

— Думается мне, что государю следует принять царский титул, — тихо произнёс Иван Петрович Фёдоров.

Его слова были подобны искре, воспламенившей сухой валежник, бояре загалдели, заспорили.

— Чья бы корова мычала, а твоя бы молчала! — крикнул кто-то из бояр.

— Венчать государя на царство! — требовали другие.

Митрополит поднял руку.

— Святой отец, — воспользовавшись наступившей тишиной, произнёс Иван Михайлович Шуйский, — отец и дед нынешнего государя были почитаемы всюду, а принять царский титул не решались. Ныне же мы собираемся провозгласить царём совсем ещё юного великого князя. Не повременить ли? Укрепится государь на месте отца своего, тогда и благословим его на царство.

— Что касается возраста государя, — возразил ему митрополит, — то это не препятствие для принятия царского титула. К тому же государь наш не по годам зрел и мудр, и ежели мы намерены женить его, то почему должны временить с венчанием на царство?

Большинство бояр поддержало митрополита.

— Выслушал я многие речи и рад тому, что бояре одобрили намерение государя венчаться на царство, — голос митрополита звучал твёрдо и повелительно, — а иначе и быть не могло, ибо воля государя есть воля Госдода Бога. Поэтому его желание взять себе жену и принять царский титул не должно порицаться. Так пойдёмте же отсюда к государю и скажем ему о своём согласии.

Процессия бояр, возглавляемая митрополитом, направилась в великокняжеский дворец.

Иван стоял перед толпой бояр взволнованный, бледный. Давно обдумана с митрополитом речь, с которой он должен был обратиться к Боярской думе.

— Милостию Божией и Пречистой его Матери, молитвою и милостию великих чудотворцев — Петра, Алексея, Ионы, Сергия и всех других русских чудотворцев, положил я на них упование, а у тебя, отца своего, благословяся, помыслил жениться. Сперва думал я жениться в иных государствах у какого-нибудь короля или царя; но потом я эти мысли отложил, не хочу жениться в других государствах, потому что я после отца своего и матери остался мал; если я приведу себе жену из чужой земли и в нравах мы не сойдёмся, то между нами дурное житьё будет; потому я хочу жениться в своём государстве, у кого Бог благословит, по твоему благословению.

Хотя Макарий сам тщательно обдумал вместе с государем эту речь, он сделал вид, будто поражён услышанной мудростью. В глазах его застыли слёзы умиления. И многие бояре, видя это, также прослезились.

— Верно, государь, молвил, не надо нам иноземки, сыты уж по горло! — князь Семён Лобанов-Ростовский вдруг осёкся — понял, что ляпнул лишнее, намекнув на иноземное происхождение бабки великого князя Софьи Фоминичны. Русская-то невеста ещё послаще будет!

— А кого, государь, ты в жёны наметил? — обратился к нему Михаил Глинский.

— Намерен я, — звонким взволнованным голосом ответил ему племянник, — следовать примеру отца своего. Поэтому повелеваю в ближайшие же дни разослать грамоты к боярам и детям боярским во все концы нашего государства. И в той грамоте велю писать: «Когда к вам эта наша грамота придёт и у которых будут из вас дочери-девки, то вы бы с ними сейчас же ехали в город, к нашим наместникам на смотр, а дочерей-девок у себя ни под каким видом не таили бы. Кто же из вас дочь-девку утаит и к наместникам нашим не повезёт, тому от меня быть в большой опале и казни. Грамоту пересылайте между собой, не задерживая ни часу».

Бояре одобрительно кивали головами, хотя в душе посмеивались над наивностью великого князя. Кто же будет прятать дочку-девку от государя, особенно если она пригожа? И нужно ли всем боярам везти своих дочерей напоказ к наместникам? Ведь у них такие хари, что во сне увидишь — испугаешься.

Фёдор Овчина улыбнулся, услышав последние слова грамоты: торопится, видать, государь обзавестись молодой женой, надо будет расписать ему достоинства Настеньки Захарьиной. Помянуть о ней государю просил Василий Михайлович Тучков. О… о… Фёдор и сам бы не против поухаживать за ней, да только заранее знает, что из этого ничего не получится: родители глаз с неё не спускают, всё в горнице томят, рукоделием заставляют заниматься. Хороша Настасья, что и говорить: голос ласковый, нежный, как у горлицы, большущие глаза промеж густых ресниц смотрят доброжелательно, внимательно. Правда, немного худовата, ему, Фёдору, больше, пышнотелые по душе. Так ведь выйдет замуж — раздобреет, вон ведь её матушка, Ульяна Фёдоровна, какая сдобная!