Эльмира Нетесова - Клевые

• Название: Клевые
• Автор: Эльмира Нетесова
• Жанр: Современная проза

В книге Э. Нетесовой правдиво рассказано о жизни и судьбе женщин отверженных обществом, которое по сути и толкнуло их па этот путь. Путанки… ночные цветы разгульной бездуховщины. Но… иным повезло изменить свою судьбу и образ жизни. Пусть не все вернулись к нормальной жизни. Не всем посчастливилось. Но ведь и общество выздоравливает не сразу. Постепенно избавляется от болезней. А с ними искореняет и моральные язвы. Наш нынешний день не прост, именно потому имеются среди нас путанки. Во всем ли виноваты только они? Да и виноваты ли они перед нами. Скорее наше равнодушие, а порою озлобленность и черствость толкают женщин на последний шаг. Ведь распутницами не рождаются. Иначе не стремились бы путанки вырваться с панели и вновь обрести нормальную человеческую жизнь.

Эта книга об ошибках и горестях. Она заставляет задуматься каждого читателя, и не только задуматься, а и посмотреть на себя со стороны. А чем помочь, чтобы этого не случилось?

---

Он и не услышал, как на кухне понемногу стих спор. Взрослые уже не ругали пацана, а говорили о чем-то, смеясь во весь голос.

Антон не знал, что Егор пообещал заняться им. И найти ключ к осиротевшей душе мальчонки.

Учительница ушла незамеченная Антоном. Его увидел Егор, высунувшийся в окно. И позвал в дом.

— Тебя опять с уроков вышибли? — спросил хмуро.

Антошка внутренне сжался. Ждал брани, моралей, может, даже

оплеуху отвесит на правах хозяина этот серый мужик. И мальчишка молчал. Знал, если их выкинут из дома, жить будет негде. Так говорила мать, потому приготовился стерпеть все.

— Иди умойся и живо к столу! — потребовал Егор. А сам вполголоса разговаривал с Лидией. Когда Антошка сел к столу, Егор встал и сказал бабе: — Покорми сына! А ты, Антон, если будет настроение, зайди ко мне. Я пойду прилягу…

Антошка долго крутился возле двери Егора. Но вернувшиеся из магазина Антонина и Серафима засыпали мужика обновками, долго заставляли примерять каждую и не торопились уходить. Они радовались тому, что Егор сегодня хорошо поел и даже сумел самостоятельно побриться.

— В таком цветнике не хочется быть обезьяной! Поневоле в мужики лезешь! — отшучивался тот, смеясь.

— Ты один на весь дом мужик! Хозяин! Скорей поправляйся! Бери все в свои руки! — говорила Серафима.

— Отдыхай! Не спеши впрягаться в лямку! Вылечишься, оглядишься. Не рви пупок! Домашний хомут мы и без тебя потянем! — успокаивала Антонина брата, выходя из комнаты, и чуть не столкнулась с Антошкой.

Тот, не ожидая приглашенья, юркнул в двери, предполагая, что бабы успокоили, обрадовали мужика. И он не будет ругать его, Антона, за шкоду в школе.

— Колись сам, за что сегодня выперли? — спросил Егор, едва мальчишка появился на пороге.

— Ничего особого! Пустяк сущий! — мялся пацан, вглядываясь в лицо человека, пытался угадать, успеет он выскочить в окно от оплеухи или нет?

— Оттрамбовал кого-то? — спросил Егор.

— Нет! Клянусь Одессой, никого не тыздил! — выпалил Антон.

— Облаял училку?

— Ни словом!

— Спер что-нибудь?

— Да нет же!

— Тогда что отмочил? — удивился Егор.

— Училку по истории учил летать! Пугачи с карбитом под ножки стула поставил.

— Ну и что?

— Ох и рванули они классно! — вспомнил Антон не без радости.

— За что ты ей устроил пакость?

— Она меня недоразвитым назвала. Одесским дном и пошляком! И хамом! Я ей еще трижды отплатить должен.

— Она живая осталась?

— Оглохла малость. К утру пройдет. Но от меня не отделается!

— пообещал Антон, сцепив кулаки.

— Она же баба! Стыдно нам, мужикам, с ними воевать! А мстить — вовсе паскудно! Что с них взять! Разве в Одессе так поступали?

— Так то в Одессе! Здесь — Москва! Там бабы свое место знают и не наезжают на мужиков. Ни на молодых, ни на старых!

— Бабы везде одинаковы, хоть там, иль здесь! Не позорь портки! Мужиком надо оставаться везде! Иначе испаскудишься вконец! Потеряешь имя, потом совесть, а там и званье. Земля слухом пользуется, секи, кентыш! Напишут в Одессу, чем ты тут отличился, за что вышвырнули, как там отмажешься? Усек или нет?! В Одессе тебе проходу не станет, что ты, мужик, на старой бабе отрывался! Завязывай! Недостойно такое тебя!

Антон кивнул, подумав.

— Баб не унижай! Будь училка или одноклассница, не высмеивай! Допри, не к лицу мужику слабого обижать. Равного себе или верзилу с катушек снять, это дело. А довести до мокроты бабу — подло!

— Это бабы слабые? Да ты их не видел! Знаешь, какие телки в нашем классе пасутся? Они тебя вместе со мной в буферах вместо медальонов спрячут, и не вырваться нам оттуда! Училки против них

— недомерки! Вон моя соседка по парте! Как села с размаху и мне на колено половиной задницы плюхнулась. Я целую неделю ногу за собой волок.

— От того она мужиком не стала! Ты — слабак! Ее вины нет в том!

Они еще долго спорили. Но, уходя, Антошка пообещал, что не

станет больше хулиганить в школе.

Едва Антон вышел из комнаты, Егор лег в постель, почувствовал себя плохо, решил отлежаться до вечера, дать покой уставшему, ноющему телу. Но кто-то постучал в двери, громко, требовательно, нахально.

Егор не успел раскрыть рот, как в комнату вошел человек в милицейской форме. Он по-хозяйски огляделся, присе;л на стул, стоявший напротив койки и заговорил:

— Я участковый! Говорят, вы с прежним не ладили? — уставился в лицо мутным взглядом.

Егор не ответил. Промолчал.

— Когда вернулись домой?

— Вчера…

— Завтра придете в отдел с документами! Сами знаете для чего!

— Ползком что ли возникну? Иль не видите? Не смогу прийти! Инвалид теперь!

— Где документы из зоны?

— Вон, на столе лежат…

Участковый внимательно читал каждую справку, рассматривал на свет всякую печать, с подозрением поглядывал на Егора. Тот лежал молча. Наблюдал.

— Это кто ж тебя так уделал, что враз на вторую группу инвалидности влетел? — поинтересовался участковый.

— Там, в справках все есть, — коротко отозвался человек.

— Сами знаем, как эти справки делаются, да еще в зоне, — ухмыльнулся гость.

Но мужик не отвечал.

— А ваши подельщики где? Живы?

— Не знаю…

— Разве не в одной зоне отбывали? Как я слышал, всех троих увезли на Сахалин в одной клетке…

Егору не хотелось говорить с непрошенным гостем. Но тот словно не понимал.

— Не знаю, что с вами делать? В Москве с такой статьей прописать не сможем. Нам велено очистить город от криминальных элементов. А значит, надо вас выдворить из Москвы. Не место здесь таким, — говорил участковый, явно провоцируя скандал.

Егор разгадал игру гостя, но не поддержал. Терпел молча.

— Так что делать будем? Придется отправить вас в провинцию! В глушь. Где вы не будете представлять опасность для окружающих, — остановился перед постелью. — Десяток лет там поживете, как на карантине. И если все будет без нарушений, обратитесь с ходатайством в министерство. Может, тогда разрешат жить в Москве.

Серафима, подслушивавшая под дверью весь разговор, не выдержала, вошла встревоженная.

— Куда это Егора увезти хотите?

— В Воронеж или Псков. Куда согласятся принять. Таково положение. Общее для всех.

— Пощадите его! Ведь калека он! Какая опасность от лежачего? Егор во двор не выходит. Чем может помешать? Да и кому?

— Я понимаю, сочувствую. Но правил и указаний не нарушаю.

— Да кто его увидит? Он отсюда, из спальни, не выходит. Нескоро поправится. Дайте хоть на ноги поставить! — заплакала мать, добавив — Изувечили человека, так и этого им мало! Добить хотят…

— Я ни при чем! Он сам во всем виноват. Раньше надо было думать. К чему приводит дурная молодость. Нечего теперь заходиться! — грубо оборвал участковый Серафиму.

— Не плачь, мать! Не участковый решает мою судьбу. И на него сверху имеется свое начальство! — не выдержал человек.

Участковый прищурился, криво усмехнулся:

— Ну что ж, посмотрим! — потянулся к документам Егора, но тот цыкнул зло:

— Ксивы оставь! Не тронь! Сам знаю кому их отдам!

Участковый отдернул руку. И не прощаясь вышел из комнаты.

— Что ж делать, сынок? Этот изверг деньги хотел. За взятку он самого черта в собственном доме пропишет! Теперь ломаться станет, цену набивать! Втрое дороже возьмет! Уж лучше б ты молчал. Без тебя договорились бы с ним! — плакала Серафима.

Егор стал одеватья.

— Куда ты вздумал пойти?

— К начальнику милиции.

— Сама схожу. Не высовывайся. Только испортишь все. Мы с Тоней попробуем уломать. Ты сиди дома. Иначе увидят тебя ходячим, тут же из дома своего выселят. А и сумеешь ли дойти! Им же не докажешь, что из последних сил добрался!

Егор задумался. Хотел позвать сестру, выглянул в коридор. Увидел, как Нинка, облапив участкового, придавила его к стене и уговаривала сладким голосом:

— Ты ж мой плюгавенький! Наплюнь ты на работу! Давай по- иеселимся от души! Давно тебя не видела! Почему не возникал иль другую заклеил? Пошли!

— Да я по делу приходил, к хозяину! — слышал Егор через приоткрытую дверь.

— Зачем он тебе?

— Выселить надо!

— Егора? К чему! Оставь его в покое! Еле ноги таскает.

— Я ему гонора поубавлю! — вскипел участковый.

— Ну и зря! Свою выгоду посеешь! Иль не видишь навара для

себя?

— Какого? — удивился участковый.

— Теперь не ты, а он будет с хахалей навар трясти. И тебе све- | м I ься не придется! Этот и за нас, и за себя сорвет!

— Куда ему, лежачий! От щелчка свалится.

— Не все время в постели валяться будет! Мы его живо на ходули вздернем. К делу пристроим, чтоб даром не канал!

— Погрызлись мы с ним…

— Помиритесь. Куда деваться? Всем дышать надо. Я улажу, если надо! Ради тебя на все согласна, мой козлик упрямый! — щебетала баба.