Эльмира Нетесова - Клевые

• Название: Клевые
• Автор: Эльмира Нетесова
• Жанр: Современная проза

В книге Э. Нетесовой правдиво рассказано о жизни и судьбе женщин отверженных обществом, которое по сути и толкнуло их па этот путь. Путанки… ночные цветы разгульной бездуховщины. Но… иным повезло изменить свою судьбу и образ жизни. Пусть не все вернулись к нормальной жизни. Не всем посчастливилось. Но ведь и общество выздоравливает не сразу. Постепенно избавляется от болезней. А с ними искореняет и моральные язвы. Наш нынешний день не прост, именно потому имеются среди нас путанки. Во всем ли виноваты только они? Да и виноваты ли они перед нами. Скорее наше равнодушие, а порою озлобленность и черствость толкают женщин на последний шаг. Ведь распутницами не рождаются. Иначе не стремились бы путанки вырваться с панели и вновь обрести нормальную человеческую жизнь.

Эта книга об ошибках и горестях. Она заставляет задуматься каждого читателя, и не только задуматься, а и посмотреть на себя со стороны. А чем помочь, чтобы этого не случилось?

---

— Крутые старики у тебя! — присела Антонина напротив и спросила: — Они хоть живы?

— А что им сделается? — отмахнулась Цыпа.

— Они знают, чем теперь промышляешь?

— Им безразлично! Они отказались от меня. Это все равно, что похоронили заживо. Их не удивить, не растревожить. Они иной породы. Из бездушных! Новые русские! Это те, кто не умеет любить, сострадать и понимать даже собственных детей. Это — мои родители! Да и не только мои! Все так живут. Чуть что— скорее от детей отпочковаться. Любят жить в свое удовольствие. Без забот и хлопот. Для них дети — издержки глупой ночи. Любовь — неведома. Вот у моего папаши, знаешь, от чего сердечный приступ случился в тот день? Не из-за моей выходки и отказа выйти замуж за старика. А оттого, что тот обещал папаше отгрохать дачу на халяву! Да не обломилось! Не довелось породниться! Он меня три месяца уламывал, убеждал. А потом указал на дверь. Я тому только обрадовалась. Уж лучше жить на панели, чем так, как принуждал папаша — в золотой клетке, под замком делить постель с облезлым хорьком.

— Так клиенты тоже разные…

— С ними я не на всю жизнь! — рассмеялась Цыпа.

— А куда же твой Вася делся?

— Вася тоже продукт нынешнего времени. Отрыжка неразберихи! Я к нему примчалась, как только меня отец выпер. И говорю: "Вставай на уши! Радуйся! Я — целиком твоя! Насовсем и навсегда! Принимай в подарок вместе с любовью! Я из-за тебя все выдержала!” Рассказала об аборте, женихе, как из дома выперли. Думала, обрадуется, а у него, гляжу, челюсть отвисла. И вместо счастья чуть не плачет. И говорит: "Считал тебя умной девушкой. А ты совсем глупышка! Ну кто сегодня отказывается от выгодного брака? Ну и что с того, что муж старый? Зато десяток молодых любовников могла иметь за его спиной. И никто вслед плохого слова не сказал бы. И мне полезной была б. Замолвила бы слово перед отцом, чтоб продвинул на хорошие роли. Замужние — вне подозрений. Могли бы встречаться с тобой на даче! А что теперь? Ты — босячка, а я — нищий! Сам ищу невесту с приданым. Зачем мне тебя нынешнюю? Ведь ни прокормить, ни одеть не смогу". "А разве ты меня не любил?" — спросила его, не веря услышанному. Вася усмехнулся: "Любовью сыт не будешь! Ее не положишь в тарелку, не накинешь на плечи. А ночью, в темноте, с любою можно переспать, лишь бы

знать, что и на завтра имеется жратва в доме!" "Животное!" — крикнула я ему в лицо. Он открыл двери и, сказав "прощай", предложил покинуть его: "Ты мне еще спасибо скажешь за этот урок! Вернись к отцу!" Но куда возвращаться, если меня вычеркнули из списка жильцов, из семьи, из дома? Я шла по улице, думая, как лучше и быстрее уйти из жизни? Глядь, машина мчит на скоростях. Я ей навстречу бросилась. Но водитель успел затормозить. Выскочил, отхлестал по морде, обозвал по-всякому и сунул в проходящую мимо компанию пьяных парней. Назвал бухой путанкой. Те обрадовались, зацепили, поволокли с собой. Я с ними три дня жила где- то в Тушино. Потом я им надоела. Отпустили. Дали денег. Попала к ростовщику. Две недели у него. Потом у фартовых жила два месяца. Даже с рэкетирами спала. И тут повезло. Нарвалась на банкиров, коммерческих, конечно. С ними и теперь встречаюсь. Они мне ваш адрес подсказали…

— Знаю, — буркнула Тоня и, подскочив к телефону, вскоре позвала: — Цыпа! Тебя просят…

— Леночка! Мы ждем тебя! Собирайся! Тачку за тобой сейчас пришлем! — услышала знакомый голос фартового. И ответила звонко:

— К тебе, мой милый, с большим удовольствием примчусь!

Через полчаса она сидела за столом среди воров. Каждый знал

ее. Ленку здесь не обижал никто. Подвигая поближе к ней икру, крабов, ветчину, девку спрашивали о последнем клиенте — банкире. О чем говорил, чем хвастался, какие у него охранники, имеет ли связь с милицией, как и чем рассчитывался с Цыпой? Ленка рассказывала.

— Когда звал, обещал золотые горы. А потом расплатился, как потрох. Он, козел, как оказалось, даже считал, сколько сигарет у него выкурила, и высчитал за них, за угощенье. Деревянными расплатился. И все жаловался, что я его разорила. Будто набивалась к нему. Не на свой хрен, на меня сетовал! — возмущалась Цыпа.

— Где вы с ним переспали?

— У него дома! Жена уехала в круиз по Европе. Дочка к бабке на дачу смоталась, на все каникулы. Он один остался.

— Деньги откуда брал?

— В зал выходил. Там у него заначник. А где именно — не видела.

— Щелканье ключа или стук дверцы, ящика стола уловила?

— Нет!

— Значит, где-то в полу…

— Он долго там возился?

— Нет. Считал дольше. Переживал о расходе. Весь потный пришел, — вспомнила Ленка.

Фартовые переглянулись, разулыбались довольно, словно разгадали загадку. А поздно ночью, когда захмелевшая Цыпа уснула в объятьях пахана, все фартовые ушли на дело.

Цыпа спала, улыбаясь во сне по-детски чисто, безмятежно, прильнув к пахану свирепой малины, как к самому лучшему человеку на земле.

Тот бережно укрыл Ленку одеялом. Встал с постели, выглянул в окно. Увидел возвращающихся кентов, понял: все прошло, как по мази. И открыл двери.

— Тряхнули борова! — понял по взглядам.

— Навар кучерявый! — прочел по улыбкам.

— Путанке навар за наколку! — подмигнули двое. И, стараясь не будить Цыпу, вышли в другую комнату, плотно закрыв за собой дверь.

— Без мокроты обошлось. Тихо. Прижали в спальне бухого. Один канал. Мы его скрутили в штопор. Сам все выложил, паскуда. Баксы сняли. Деревянные оставили ему на развод. Чтоб не удавился. Не стали совсем вытряхивать. Пусть вкалывает и снова салом обрастает. Через полгода можно опять навестить!

— Шмару предупредить надо, чтоб не вякнула никому, о чем мы ее спрашивали.

— У этой крыша крепкая! Не стоит!

Утром, едва Ленка проснулась, пахан угостил ее и, расплатившись щедрее, чем ожидала, отпустил домой. А через час вся малина без шума, незаметно покинула Москву.

Ленка вернуться домой не захотела и попросила таксиста свернуть к гостинице "Космос". Там она, случалось, снимала пенки, пользуясь знанием языков. Другие девки подходили к иностранцам. Предлагались на жестах. Но их не все понимали. Многие опасались иметь дело с уличными бабами. Но Ленка была умнее. Она не предлагалась в постель. Не бросалась на иностранцев, как Матросов на амбразуру. Она присматривалась к ним в холле. Слушала, о чем говорят. Присаживалась на диван с газетой или курила, изящно держа сигарету в пальцах. Случалось, сама заговаривала с кем-либо на отвлеченные темы. Чаще — обращались к ней.

Мужики липли к Ленке, как мухи, не в силах отвести глаза от красивой женщины, разговором и манерами она никак не походила на путанку. Случалось, за день по нескольку клиентов обслуживала.

Она находила их в холле и в баре, в ресторане и сауне гостиницы. Ее одну без всяких сомнений пропускали подозрительные вахтеры, бдительные дежурные администраторы этажей. Цыпу выручало не только знание языка, манер, но и вахтерской психологии.

Надо было видеть, как Ленка входила в гостиницу. Ставшего у нее на пути вахтера она окидывала удивленно-презрительным

взглядом. Говорила несколько фраз по-английски. И возмущенно крутила пальцем у виска, вахтеры с извинениями отступали в сторону перед возмущенной "иностранкой", видимо, забывшей пропуск в гостиницу в своем номере.

Цыпа одевалась как все иностранцы.

Вот и теперь села в баре за столиком, взяла чашку кофе, пирожное, немного ликера и, покуривая, наблюдала за посетителями.

— Мадам! Вы в каком номере живете? — подошел белозубый, улыбчивый парень.

Несмотря на вопрос, заданный на безукоризненном английском языке, Цыпа усмехнулась в глубине души, тут же признав в человеке русского сотрудника федеральной службы безопасности, отлавливающего в гостинице всех посторонних и прежде всего путанок. Редко какая из них знала иностранный язык. А уж истинный англичанин никогда не обратится к женщине с подобным вопросом. Не Приблизится, помня о том, что недавно поел чеснок, от запаха его не только люди шарахаются во все стороны — мухи на лету дохнут.

Англичанин не обратится с вопросом, не поздоровавшись прежде. Не наденет галстук, заляпанный ужинами и обедами. Не выйдет в холл в нечищенной обуви. У него из нагрудного кармана не станет торчать грязная расческа.

— Молодой человек! Вы что себе позволяете? Почему пристаете к женщинам? Или мне нужно обратиться в вашу службу безопасности, чтобы вас обучали, как положено относиться к иностранкам? — ответила вопросом на вопрос.

— Извините, мадам! — покраснел парень. И отошел сконфуженный, пристыженный Цыпой. Та отвернулась возмущенно.

— О, эти русские! Охраняют, где не просят. А где надо помочь, спасти, их не дозовешься! Вчера моего соседа по номеру в такси ограбили! Двое! Хотели убить! Он пожаловался милиции. И что? Те руками развели. Ответили, мол, случается! Даже номер машины не спросили! Не попытались найти грабителей! — подсел к столику Ленки полнотелый бельгиец и поинтересовался, уж не соотечественница ли она?