Василий Лобов - Дом, который сумасшедший

• Название: Дом, который сумасшедший
• Автор: Василий Лобов
• Издательство: «Текст», при участии «РИФ»
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 1991
• ISBN: 0869-3951

Василий ЛОБОВ (1950) — московский прозаик, поступившийся ради литературы всем, даже высшим образованием. Пишет очень давно, но первая его публикация — повесть «Ничего особенного» вышла в свет лишь в 1991 году

"В то утро я проснулся ни свет ни заря — фонари на нашем девятом ярусе тлели всего вполнакала, — и было еще слишком рано, чтобы идти на службу. Несколько долгих минут я лежал неподвижно, рассматривая глазами полосатые пузыри вздувшейся на потолке штукатурки, потом повернулся на левый бок и стал смотреть на шикарное убранство моего шикарного однокомнатного дворца: на шикарный пластмассовый стул с поломанной ножкой, на шикарный стол, покрытый шикарной бело-черной скатертью с обтрепанными и кое-где отвалившимися шикарными кисточками, на собственный местами лоснившийся шикарный фрак, который висел на шикарном гвозде, вбитом в дворцовую дверь… В желудок лезли самые разные мысли, я с силой пытался их от него отогнать, они не отгонялись… и мне казалось! Мне казалось, что мой шикарный дворец не такой уж и шикарный. Мне казалось, что печальна вечная песня радости Железного Бастиона. Мне даже казалось, что я несчастлив."

---

— Ты что, хочешь сказать, что братцы из Кабинета Избранных питаются человечиной?

Кусочек так и не проглоченной мною колбасы выпал обратно в тарелку. Из истории, в которую я так неосторожно вляпался, нужно было срочно выляпываться. Я возмутился:

— Ничего подобного я тебе не говорил. Просто я слышал, что колбасу, которую употребляют в Великой Мечте, делают из птиц, проживающих в ядовитой окружающей среде.

— Вот еще! — возразила братец Клеопатра II. -Все, что находится в окружающей среде, — это иллюзии.

— Конечно, иллюзии, — подтвердил я. — Я и говорю, что колбасу, которую употребляют в Великой Мечте делают из иллюзий. Именно это я тебе и говорю, а ты говоришь, что из человечины…

— Я говорю?! Да я вообще молчу, не слышишь, что ли?!

Я прислушался. Братец Клеопатра II действительно молчала.

— Правда молчишь.

— Конечно, молчу… А мы из чего едим колбасу, тоже из иллюзий?

— Скажешь… Это только в Великой Мечте из иллюзий, на то она и Великая Мечта.

— Ну а мы-то из чего?

— Чтобы ответить на этот вопрос, нужно сначала разобраться в географии.

— А это еще что такое?

— У тебя какое образование?

— Низшее. Окончила институт межбратцевских отношений.

Я выпил, закусил так и не проглоченным кусочком колбасы и сказал:

— Ну, география — это наука о том, что где находится. Например, вон за той дверью находится моя персональная ванна, а за той — мой персональный унитаз. Они — не совмещенные. Но то, что они не совмещенные, это уже социально-экономическая география. Или вот за нашими нулевыми ярусами расположен разваливающийся Верх, наш заклятый враг, с которым мы ведем священную теплую войну за торжество наших идеалов и потому, что у них там все не как у нормальных братцев. Знаешь, ихний Сам Братец Президент, хотя он — никакой не Сам, носит корону только с одним зубом…

— Вот еще! — не поверила братец Клеопатра II. — У них там все наоборот, — продолжил я, — у них там все выворот на шиворот: чем ниже ранг, тем меньше зубьев на коронах. Нулевые ярусы находятся в самом низу, а их псевдобратцы из их продажного Кабинета Избранных прописаны на самом верхнем ярусе, где и располагается их Псевдовеликая Мечта. Счастливчики, которые там не хозяева, а слуги, могут носить на головах короны хоть с сотней, хоть с тысячью зубьев…

— Вот еще! — возмутилась братец Клеопатра II.

— Под нами расположен Низ. Братцы, которые там живут, называются антиподами…

— Это еще почему?

— Потому что они ходят вниз головами.

Братец Клеопатра II подавилась куском антрекота, который был у него во рту. Я ударил по антрекоту через тело кулаком, отчего тот наконец проглотился. А братец Клеопатра II, отдышавшись, заявила:

— Если они там все ходят вниз головами, почему же мы с ними не ведем теплую войну?

— Зачем? — удивился я.

— А зачем они ходят вниз головами?!

— Вниз головами? Знаешь, у них там все, кроме хождения вниз головой, как у нас: нижние ярусы — внизу, верхние с ихними хозяевами счастливчиками — наверху. Там Сам Братец Президент носит двадцатиоднозубую корону. Кабинет Избранных состоит ровно из двадцати одного мыслеводителя… Говорят, что Низ — это модель Нашего Дома. Ну а всякая модель должна же хоть чем-то отличаться от оригинала, вот они и ходят вниз головами.

Я плеснул в бокалы божественный нектар и провозгласил:

— Лишний зуб тебе в корону!

— Два зуба в твою! Ну?

— Ну-ну… Вот с ними, особенно с Верхом, мы и торгуем, поскольку с Низом что торговать, что не торговать — у них там точно такие же товары. Мы поставляем на Верх не-иллюзии, а они нам — иллюзии. Поскольку, кроме иллюзий, они вообще ничего производить не могут. Вот этими-то иллюзиями и иллюзиями ядовитой окружающей среды и питаются наши братцы мыслеводители. А мы питаемся продуктом переработки этих иллюзий в не-иллюзии, понятно?

Я замолчал, а когда замолчал, перестал говорить и плеснул в бокалы очередную порцию божественного нектара.

Когда мы поели, мне стало очень хорошо, а когда мне стало очень хорошо, я вспомнил, как мне было хорошо в министерском персональном автомобиле, где была ванна. До выхода за Железный Бастион оставался час, и мой ум подумал, что братцу Пилату III необходимо для еще большего улучшения настроения принять ванну, тем более что братец Пилат III ванну никогда в жизни не принимал, точно так же, как и она не принимала его, поскольку в шикарном дворце братца Пилата III ванна была накрепко совмещена с унитазом и в ней можно было разве что принять душ, да и то не очень.

— Набери в ванну воду, — приказал я братцу Клеопатре II.

Братец Клеопатра II включила кран, а когда вернулась, включила оружие массовой информации.

По телевизору показывали многосерийный художественно-документальный детектив о братце детективе, который замаскировался под братца интервьюера, и братце счастливчике, который ударно работал метлой, подметая десятый ярус, а его преследовал братец детектив-интервьюер, задавая разные остросюжетные вопросы… Это была сто сорок седьмая серия.

«— Как живешь, братец счастливчик? — спрашивал братец интервьюер.

— Хорошо живу, братец интервьюер, — отвечал братец счастливчик.

— А как будешь жить, когда дометешь этот участок?

— О, когда домету этот участок, буду жить еще лучше.

— А как работается, братец счастливчик?

— Хорошо работается, братец интервьюер.

— А как будет работаться, когда дометешь участок?

— О, работаться будет еще лучше, когда домету этот участок.

— Почему, братец счастливчик, ты будешь лучше жить и тебе будет лучше работаться, когда ты дометешь этот участок?

— А как же иначе, братец интервьюер, ведь когда я домету этот участок, на следующем участке мне выдадут метлу не с пятью железными прутиками, как сейчас, а уже с шестью, слава за это Самому Братцу Президенту, дай ему Сам Братец Президент здоровья.

— А когда дометешь следующий участок, — преследовал братца счастливчика братец интервьюер, — на следующем за следующим участке будешь жить лучше?

— Конечно, лучше, ведь на следующем за следующим участке мне выдадут метлу с семью железными прутиками, слава Самому Братцу Президенту…»

Художественно-документальный детектив был исключительно интересен, но я смотрел его уже пять раз, да и братец Клеопатра II, как выяснилось, тоже, поэтому мы переключили телевизор на другую программу.

По другой программе шел прямой телерепортаж из приемного отделения какого-то участка Ордена Великой Ревизии… В просторной полосатой приемной на табурете сидел какой-то братец в клетчатом фраке на братце и в бумажной короне на голове, на его коленях лежала раскрытая книга.

Комментатор за кадром сказал:

— Осуждают все братцы Нашего Дома. Передаю микрофон нашему главному племенному производителю романов братцу Нерону IV.

— Я, как и все наше младое племя производителей стихов и прозы, горячо осуждаю! Этот так называемый братец в своей, слава Самому Братцу Президенту, последней сказке «Исповедь одинокого братца» до полной неузнаваемости извратил замысел братцевского бытия. Да и о каком тут замысле может идти речь, когда уже в названии этой так называемой сказки зарыта собака бессмысленности!

И все же я проведу краткий разбор так называемого братца, слава Самому Братцу Президенту, уже бывшего. Вдумаемся в следующую цитату… Цитирую: «Синий цвет глаз чудовища, явившегося ей во сне…» Позвольте вас, дорогие мои братцы, спросить: что же это такое-разэтакое — синий цвет? Где, когда, в каких извращенных небратцевским развратом снах видел этот так называемый цвет этот так называемый братец? Белый и черный! Черный и белый! А посерединке — благородный серый! Вот наши цвета! И я не позволю пачкать Наш Дом! И я, как все наше младое племя производителей стихов и прозы, осуждаю!

Мне могут возразить некоторые вражеские прихлебатели мутной воды вражеского Верха, что так называемое слово «синий» — это, так сказать, некоторая гиперболизированная аллегория, некий метафоризированный плод вымысла, но я на это решительно отвечу: и в плодах вымысла нужно уметь отсеивать зерна истины от плевел вредоносного дурмана! Братцам Нашего Дома не нужны плевелы дурмана! Братцам Нашего Дома нужны только зерна истины! И, как все наше младое племя производителей стихов и прозы, я осуждаю!

Далее… Так называемое слово «цвет», употребленное так называемым и как будто бы автором в данном конкретном контексте, наводит всякого вдумчивого — да здравствует наш самый вдумчивый во всем Нашем Общем Доме читатель! — на противоречивые, полисемантические размышления о природе некоторых явлений, лежащих за границами опознаваемой реальности. Термин «цвет» в данном конкретном контексте не несет на себе своей истинной смысловой нагрузки и поэтому является нам глубоко чуждым. Слово «цвет» может обозначать только цвет, а вовсе не то, что имел в виду так называемый. И, как все наше младое племя производителей стихов и прозы, я осуждаю!