Василий Лобов - Дом, который сумасшедший

• Название: Дом, который сумасшедший
• Автор: Василий Лобов
• Издательство: «Текст», при участии «РИФ»
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 1991
• ISBN: 0869-3951

Василий ЛОБОВ (1950) — московский прозаик, поступившийся ради литературы всем, даже высшим образованием. Пишет очень давно, но первая его публикация — повесть «Ничего особенного» вышла в свет лишь в 1991 году

"В то утро я проснулся ни свет ни заря — фонари на нашем девятом ярусе тлели всего вполнакала, — и было еще слишком рано, чтобы идти на службу. Несколько долгих минут я лежал неподвижно, рассматривая глазами полосатые пузыри вздувшейся на потолке штукатурки, потом повернулся на левый бок и стал смотреть на шикарное убранство моего шикарного однокомнатного дворца: на шикарный пластмассовый стул с поломанной ножкой, на шикарный стол, покрытый шикарной бело-черной скатертью с обтрепанными и кое-где отвалившимися шикарными кисточками, на собственный местами лоснившийся шикарный фрак, который висел на шикарном гвозде, вбитом в дворцовую дверь… В желудок лезли самые разные мысли, я с силой пытался их от него отогнать, они не отгонялись… и мне казалось! Мне казалось, что мой шикарный дворец не такой уж и шикарный. Мне казалось, что печальна вечная песня радости Железного Бастиона. Мне даже казалось, что я несчастлив."

---

Братец непорядочная шлюха Инфанта немного помолчала, потом всхлипнула и сказала:

— Знаешь, в детском доме у меня была кукла… Мне было с ней хорошо, просто так было, без денег… А однажды какой-то гадкий маленький братец оторвал ей руку. Мне было так больно, будто бы руку оторвали мне.

— Выходит, ты эту куклу любила.

— Правда? Любила?… Правда, выходит… Но я не хотела с ней делать это ни за деньги, ни бесплатно.

— Наверное, любовь — не только когда делают это.

— Знаешь, я не хочу, чтобы тебе оторвали руку…

— Тебе было бы меня жаль?

— Да, пожалуй… Знаешь, мне было бы тебя очень жаль. Ты — штранный. Штранно, это что же, я тебя тоже люблю?! Выходит, люблю… Штранно.

Он замолчала, а потом вдруг, почти не шепелявя, заявила:

— Да, пожалуй, я бы могла быть с тобой и бесплатно. Штранно… Выходит, я тебя люблю? На мгновение он отодвинулась. — Послушай, может, ты пудришь мне желудок? — Снова придвинулась. — Нет, не пудришь, пудрят не так, я тебе верю. Штранно… Но мне положено брать с тебя деньги за это, а как же мне их брать, если я тебя люблю? Штранно… Что же мне делать?

— Братец Инфанта, — сказал я, — давай будем делать то, за что ты должна брать с меня деньги, и тогда тебе не придется решать: брать или не брать. А монеты я оставлю, просто так, ни за что.

— Если ты оставишь мне монеты ни за что, значит, ты меня очень-очень любишь, так? Но если я тебя тоже очень-очень люблю, как же я с тебя их возьму? Как же я отпущу тебя, не сделав с тобой это? Ты ведь этого хочешь? Все братцы всегда хотят. И потом: мне нужно знать, как это будет бесплатно. С куклой я это не делала, ни за деньги, ни бесплатно… Почему ты дрожишь? Ты сказал, что со мной тебе не может быть плохо.

— Мне не плохо, нет, я… — повернулся к братцу непорядочной шлюхе Инфанте лицом. — Посмотри мне в глаза… Ну, что ты там видишь?

— Ничего. Тут очень темно.

— Вот и я ничего не вижу…

— Подожди… Штранно… Будто бы что-то оттуда да светит…

— Это — луна и звезды. Теперь я тоже вижу оказывается, только присмотреться надо… Это — ядовитая окружающая среда. И еще там есть Железный Бастион и Сам Братец Президент…

— Коронушка ты моя бедненькая…

— Ты думаешь, я сошел с ума? Нет, просто так говорят, я сам слышал, но пока не все понимаю. Только сегодня, когда увидел иллюзии за Железным Бастионом, кое-что понял. И еще потом, когда…

— Когда?

— Ладно, давай спать.

— Нет. Хочешь половинку фейхоа? Так, бесплатно? — Он достала из-за щеки фейхоа, вытерла об одеяло и приложила к моим губам. — Если хочешь, ешь все…

Я откусил половину. Оставшуюся половину съела братец непорядочная шлюха Инфанта. Мы немного полежали молча. Потом он сказала:

— Обними меня крепко-крепко… Я хочу знал как это будет бесплатно. Ну… вот так… Знаешь, бесплатно это делать действительно гораздо приятнее… Странно…

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

— Странно… — сказала братец непорядочная шлюха Инфанта, с которой мы делали это на кровати в апартаментах отеля с непорядочными шлюхами «Блаженство за три монеты» бесплатно.

А когда это прошло, он спросила:

— Ты скоро ко мне еще придешь?

— Завтра я ухожу за Железный Бастион. Уже сегодня.

— Но ведь ты же вернешься!

— Да, вернусь.

— Я тебя люблю, я тебя буду ждать.

— Спи.

— Когда ты придешь?

— Скоро. Я обязательно приду к тебе скоро.

— Никогда мне не было так хорошо…

— Что тебе принести?

— Не знаю… Неважно, главное — ты приходи…

Он уткнулась лицом мне в плечо и тихонечко засопела. Вдруг вздрогнула во сне — что ему там снилось?

А мне снилось, что я маленький братец. Во всех комнатах шикарного дворца, по которым я шел, сидели на ночных горшках маленькие братцы, делая то, что очень хотелось сделать мне, но только в полном одиночестве. Я переходил из комнаты в комнату, из комнаты в комнату, у меня не было больше сил терпеть, и все же я никак не мог заставить себя расстегнуть штанишки. Мне было чего-то стыдно. Наконец, как-то мгновенно превратившись во взрослого братца, я вышел на площадь. На площади, тут и там, сидели на ночных горшках взрослые братцы, делая то, что делать при всех я стеснялся. Думая только о том, как бы уединиться, я направился к одной из улиц. Сидевшие на ночных горшках братцы хватали меня страждущими объединения руками за фалды фрака и кричали, чтобы я к ним присоединился. Я же отрицательно качал короной, вырывался и шел вперед, шел по улицам, увешанным транспарантами «Все — на горшки!», шел по переулкам, увешанным лозунгами «На горшках — объединяйся!», заглядывал в подворотни, где видел мраморные статуи Самого Братца Президента, сидевшего на горшке, в подъезды шикарных дворцов, в открывающиеся передо мной двери… И везде, в каждом крохотном закутке, в каждом укромном местечке на ночных горшках сидели братцы… Около эскалатора, куда я подошел, на ночных горшках сидели братцы таможенники; приметив меня, они закричали, что обязаны проверить мое дерьмо на лояльность существующему горшковому порядку. Я бросился бежать, вскочил на ступеньки… и очутился в Великой Мечте. Великую Мечту освещал поток слепящего света. В самом центре Великой Мечты на ночных горшках сидели возглавляемые Самим Братцем Президентом братцы братцевские мыслеводители из Кабинета Избранных; увидев меня, они замахали руками и закричали, что я обязан к ним присоединиться. Я снова побежал. Прервав горшочное объединение, братцы мыслеводители повскакивали на ноги и бросились меня догонять. Над моей головой, на которой не было короны, пролетел пущенный кем-то из них горшок. Всего меня облепило выпавшее из него Дерьмо. Подхлестываемый отвращением, я рванулся вперед с утроенной силой, с маху врезался в зеркало Железного Бастиона… и Железный Бастион Рассыпался, выпустив меня на свободу…

Когда я проснулся, за окном тлел рассвет. Братца непорядочной шлюхи Инфанты в апартаментах не было. А в карманах фрака братца Пилата III не было ни одной монеты.

— Сука! Шлюха непорядочная! Сука! Сука! Сука! — рявкнул я, оделся и вышел из отеля.

Он нагнала меня метров через пятьдесят. Его лицо было заплаканным.

— Я не хотела!

— Отцепись…

— Они меня заставили!

— Я тебя ни в чем не упрекаю.

— Так положено! Я должна была вытащить все из твоих карманов. Ты, по правилам, должен был пожаловаться на меня в ближайший участок Ордена Святой Экзекуции. Они должны были прийти, отобрать у меня монеты, половину отдать тебе, половину оставить себе. Из своей половины ты должен был заплатить мне. Но я ничего бы не взяла. Я тебя люблю! Я не хотела! Они меня заставили! Так положено! Так всегда бывает!

— Молодец.

— Служу Нашему Дому! — рявкнула он. Потом впилась ногтями в мое плечо и… заревела. Тоже мне, непорядочная шлюха!

— Ладно, хватит, — сказал я.

— Я не должна была брать с тебя деньги. Я же тебя люблю! Вот возьми, — он сунула в мою руку несколько монет, — это мои, собственные, твои я уже отдала. Так положено! Так всегда бывает! А я тебя люблю и не должна брать деньги…

Я положил монеты в карман. Втянул корону в плечи и зашагал к ближайшему эскалатору.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Братец Мона Лиза, которая была убита, стояла в своей маленькой бронированной ассистентской возле окна на улицу, повернутая ко мне спиной. Когда он повернулась ко мне лицом, я увидел, что это вовсе не братец Мона Лиза, а братец совершенно мне не знакомая и совершенно не убитая, но очень похожая на братца убитую Мону Лизу, которая была до того, как его убили, ассистентом при нашем славном знамени: тот же рост, те же белые волосы, те же ярко-белые улыбающиеся губы… Даже корона на нем была точно такая же.

— Братец Пилат III? — спросила он.

— Я-то братец Пилат III, — ответил я. — А вот ты кто?

— А я — новый ассистент при славном департаментском знамени братец Клеопатра II. Направлена сюда отделом кадров Министерства внешних горизонтальных сношений для прохождения службы в бронированных стенах этой славной орденоносной ассистентской. Кстати, братец Пилат III, ты обязан явиться в министерство ровно в десять часов и одну минуту.

Я посмотрел на часы. Было ровно девять и три минуты. Предстоящая поездка в министерство за новой синекурой меня очень радовала.

— Тебя сопровождать?

— Естественно. Ты будешь моим персональным почетным эскортом, — пошутил я.

Но братец Клеопатра II шутку не оценила, видимо, ввиду ее особой тонкости. Вытянувшись в струнку, он рявкнула:

— Так точно!

Находиться в ассистентской наедине с братцем, похожим на убитую в моем шикарном дворце при крайне таинственных обстоятельствах братца Мону Лизу, которая мне померещилась, едва я вошел в ассистентскую, мне было что-то не очень весело. Я вскрыл толстую бронированную дверь и прошел в хранилище. Сделал запись о своем прибытии в журнале прибытия. Посидел на стуле непосредственно под портретом Самого Братца Президента, которому слава, вспомнил о купленном вчера за большие деньги, да так и не использованном по прямому назначению платье, и мне захотелось использовать его прямо по назначению.