Галина Серебрякова - Маркс и Энгельс

• Название: Маркс и Энгельс
• Автор: Галина Серебрякова
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1966

Эта книга — первая научно-художественная биография Карла Маркса и Фридриха Энгельса. Она рассказывает, как формировались их взгляды, как вступили они на путь борцов за освобождение трудящихся, возглавили революционную борьбу рабочего класса и вооружили его новой теорией — великим орудием преобразования мира.

В книге представлены иллюстрации.

---

Сентябрьским утром распростились Зорге и его семья с друзьями, уезжавшими в Ливерпуль. Самое мощное, новое судно «Сити оф Нью-Йорк» водоизмещением в 10 500 тонн вышло в свой четвертый рейс из Америки в Европу, и сначала ничто не предвещало осложнений в плавании. Но океан коварен. Внезапно начался могучий шторм. Палубы опустели, качка свалила многих пассажиров. Корабль, казавшийся в порту огромным и несокрушимым, то падал в бездну, то взлетал к туманному небу.

К берегам Англии пароход пришел с двухдневным опозданием, но невредимым.

Поражение Коммуны еще долгое время мешало развитию социалистического движения во Франции. Часть рабочих в 80-е годы шла за буржуазной партией радикалов. Но тлеющие угли Парижской коммуны постепенно разожгли новые очаги социалистических организаций. На французском языке появился не только перевод «Капитала», но и многие другие произведения Маркса и Энгельса. Страна, в которой на протяжении последнего века политические идеи постоянно не только получали самую острую формулировку, но и решительно переводились народом на язык практики, вновь выходила на аванпосты социальной борьбы.

Крупнейшими пропагандистами научного социализма были Жюль Гед и Поль Лафарг. Журналист и политический деятель, выдающийся оратор, Гед некогда решительно боролся с режимом Наполеона III, затем вынужден был бежать в Италию, где сблизился с анархистами, однако под воздействием произведений Маркса отошел от апостолов разрушения и стал одним из энергичнейших глашатаев идей научного социализма. Он издавал в Париже еженедельную газету «Равенство», в которой были напечатаны отдельные главы «Капитала» и «Нищета философии», а также другие работы Маркса и Энгельса.

Красноречивые, смелые выступления Геда и Лафарга сперва на заводах, а затем в парламенте имели большой успех. Все новые и новые группы рабочих втягивались в сознательную политическую деятельность. Шел процесс соединения марксистской теории с рабочим движением. Программа Рабочей партии, выработанная еще при непосредственном участии Маркса, на знамени которой стояло «Экспроприация класса капиталистов», оказывала большое революционизирующее воздействие на передовых пролетариев.

80-е годы были периодом подъема пролетарского движения во Франции. «Программа-минимум» Рабочей партии приобрела популярность среди трудящихся, ее влияние быстро росло. Однако внутри партии шла постоянно острая идейная борьба, мелкобуржуазные элементы создали новую группу реформистов, во главе которой встали прудонист Брусс и анархист Маллон. Они выступали против «Программы-минимум», особенно против ее марксистской теоретической части, отвергали революционные методы борьбы и, подобно фабианцам в Англии, призывали к завоеванию большинства в органах местного самоуправления — муниципальных советах. Эту тактику Брусс называл «политикой возможностей» (по-французски «possible» — возможный). Реформистов Брусса и Маллона и их приверженцев стали называть «поссибилистами».

Раскол между гедистами (или, как еще звали марксистов, коллективистами) и поссибилистами длился многие годы.

Рабочая партия Геда и Лафарга организовала несколько крупных забастовок на заводах промышленных центров. Почти полгода длилась стачка трех тысяч горняков Деказвиля в 1886 году. Она закончилась частичной победой рабочих. Возглавленное коллективистами движение солидарности пролетариата Франции с бастующими горняками Деказвиля показало вновь, впервые после Коммуны, могущество рабочего класса. Под влиянием этих бурных событий в палате депутатов выделилась первая самостоятельная рабочая фракция, состоявшая из депутатов, верных идеям Маркса.

Хлесткие репортеры французских газет постоянно сравнивали Поля Лафарга благодаря его представительности и видной внешности, преждевременной седине и огненному уверенному взору с кем-нибудь из титулованных придворных XVIII столетия.

Лафарг — один из вождей рабочего движения Франции — выглядел действительно, как представитель древней аристократии. Он всегда казался собранным и, однако, вулканически вспыльчивым. Трудно было найти натуру более деятельную, неукротимую. Лафарг не уставал знакомить народ с наукой коммунизма, с марксизмом. Он был сама энергия и страсть. В течение дня он успевал переделывать множество дел. И ни одно не обходилось без Лауры, дочери Маркса, ее совета и оценки.

Лаура обладала незаурядными литературными способностями. Одним из ее прозвищ в семье родителей было «Поэтесса». Она писала стихи, но с годами все реже отдавалась поэтическому творчеству, посвятив себя преимущественно работе над переводами серьезнейших философских, экономических и политических трудов. Ее речь была богата красками и неожиданными оборотами. Даже выдающийся лингвист Энгельс посылал свои переводы для проверки Лауре и ее мужу. Но и во французском языке, родном для Лафарга, Лаура стала непререкаемым судьей. Ее переводы были всегда филигранно отделаны.

Стиль отца был ей особенно близок, и, сверяя французский перевод статьи Маркса о Прудоне, сделанный Энгельсом, она довела текст до совершенства, воскресив все своеобразие языка автора. Энгельс, отправляя рукопись в Париж, писал: «Маркс не из таких людей, которых можно переводить на скорую руку. Надеюсь, что Лаура добьется того, чтобы текст был передан хорошо и точно».

Столь же превосходно, как немецким и французским, владела Лаура английским языком, и Энгельс просил ее взять на себя перевод одной из глав «Капитала».

Лафарги обжились в Париже, привязались к нему.

Круг знакомых Лафаргов был весьма широк, разнообразен и многоплеменен. Среди немцев Лаура особо выделяла Клару Цеткин, молодую революционерку, стойкую, храбрую сторонницу Маркса и Энгельса, руководительницу, пролетарского женского движения. В Цеткин Лаура усмотрела широкий ум, знания и волю, выдающиеся организаторские способности.

Осенью 1888 года началась подготовка к Международному социалистическому рабочему конгрессу, которому суждено было положить основание новому, Второму Интернационалу. На этом поприще Кларе и Лауре предстояло многое сделать. Революционному движению пригодилось их отменное знание многих языков. Они вели переписку с рабочими партиями разных стран, переводили документы. Клара Цеткин не только приняла участие в созыве международного пролетарского съезда, но ей пришлось выступить на нем с большой речью.

Напряженно ждали социалисты своего конгресса. И в те же месяцы Париж с жаром и рвеньем достраивал павильоны выставочных зданий на Марсовом поле. Над городом все выше поднималась сплетенная из металла, прозрачная, дерзновенная башня, которую возводил инженер Эйфель, прозванный газетами «чудотворцем». Гостиницы готовились принять тысячи постояльцев, рынки накормить их. Предпраздничное воодушевление не исчезало с улиц и площадей столицы.

Биография революционера включает обычно и время, проведенное в заключении. Гед и Лафарг не были исключением из этого горестного правила. Не раз арестом завершались их выступления с трибуны. Полиция, исказив в протоколах смысл того, к чему они призывали народ, обвиняла руководителей социалистической партии в подстрекательстве к убийствам.

Лафарг, как и два его великих учителя, любил странствовать по прошлому, мысленно оживляя тени истории. В затхлых тюремных коридорах, где камни хранили невидимые отпечатки тысяч человеческих ног, Поль вспоминал якобинцев и жирондистов, участников «Заговора равных» Бабефа, пытавшихся воспротивиться самовластью Наполеона I; бойцов революций 1830 и 1848 годов, героев Коммуны. В тюрьме Лафарг и Гед много читали и писали.

Лаура, жена и соратница воинствующего социалиста, всегда, когда муж отправлялся в пропагандистскую поездку, готовилась равно к тому, чтобы встретить его невредимым либо отправиться с протестом в полицию и передачей в тюрьму.

Жена Лафарга часто посещала парализованного, тяжело больного коммунара Эжена Потье, автора бессмертного стихотворения «Интернационал». Поэт перешагнул за 70. Мысль его была еще столь же сильна, сколь слабой была медленно умирающая плоть. Как это часто бывает у изнуренных недугом, но духом не сокрушенных людей, их внутренняя сила прорывалась во взгляде. На дряхлом, некрасивом лице Потье молодо, пронзительно сияли глаза.

Лаура не отрывала от них своего взора. Они вели с ней свой, особый разговор. Видя, что смерть приближается к многострадальному старику, Лаура пыталась развлечь его чтением стихов. Она знала наизусть многое из того, что создал Потье.

— Обещаю вам, Эжен, — сказала она однажды, прикасаясь к холодной руке поэта, — сделать все, чтобы ваши прекрасные сонеты и песни стали известны во множестве чужих стран. Я переведу их на те языки, которые знаю, и добьюсь, чтобы тысячи и тысячи людей полюбили вас и ваши стихи, как мы их любим.