Галина Серебрякова - Маркс и Энгельс

• Название: Маркс и Энгельс
• Автор: Галина Серебрякова
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1966

Эта книга — первая научно-художественная биография Карла Маркса и Фридриха Энгельса. Она рассказывает, как формировались их взгляды, как вступили они на путь борцов за освобождение трудящихся, возглавили революционную борьбу рабочего класса и вооружили его новой теорией — великим орудием преобразования мира.

В книге представлены иллюстрации.

---

Маркс и Энгельс все еще как бы творили слитно. После смерти великого творца «Капитала» его сердце продолжало пульсировать, покуда жив был Энгельс, который нес их общие идеи, хранил дорогие воспоминания.

Высмеивая автора какой-то статьи, в которой Маркс изображался чем-то вроде горемыки, Энгельс писал:

«Быть может, как-нибудь, когда я буду в особенно веселом настроении, я его взгрею. Если бы этим болванам довелось прочесть переписку между Мавром и мной, они бы просто остолбенели. Поэзия Гейне — детская игрушка по сравнению с нашей дерзкой, веселой прозой. Мавр мог приходить в ярость, но унывать — никогда! Я хохотал до упаду, когда перечитывал старые рукописи. Эта переписка, имеющая также и историческое значение, попадет, насколько это будет зависеть от меня, в надлежащие руки».

Энгельс смело вступил в спор с теми деятелями социал-демократического движения, которые надеялись, что пролетарская революция произойдет немедленно и стихийно.

Энгельс придерживался того обширного плана воспитания и обучения пролетарских масс и социалистических партий, который был разработан им совместно с Марксом. В условиях сравнительно «мирного» развития капитализма рабочему классу надо было подумать об организации и собирании своих сил. Энгельс учил социалистов медленно идти навстречу неминуемым социальным революциям, используя время для теоретического и организационного укрепления партий рабочего класса в разных странах. Его послания к руководителям социал-демократии поражают простотой языка, ясностью ума, мудростью и опытностью старого революционера. Страницы его писем искрятся остротами, пропитаны юмором, иная походя брошенная мысль заключает в себе силу всего учения.

«…массы гораздо лучше почти всех вождей, — говорит он в одном из писем старому своему другу И.Ф. Беккеру, — и теперь, когда закон против социалистов принуждает массы действовать собственными силами, а влияние вождей сведено к минимуму, — теперь движение лучше, чем когда-либо». Вот мысль, которая вечна и которая найдет свое Окончательное завершение и торжество в коммунистическом обществе, когда массы сами будут управлять собой.

«Среди так называемых вождей много гнилья, но в наши массы я верю безусловно», — писал он.

Энгельс подчеркивает постоянно, что социальная революция есть дело широких масс. Он заботится в первую очередь о том, чтобы на стороне социалистов было большинство трудящихся.

«И у нас тоже первым, непосредственным результатом революции может и должно быть, по форме, не что иное, как буржуазная республика»… которая «послужит нам прежде всего для привлечения широких масс рабочих на сторону революционного социализма…

Грубая ошибка немцев заключается в том, что они представляют себе, будто революцию можно сделать в один день. На самом же деле она представляет собою многолетний процесс развития масс…»

Энгельс обнаружил в материалах Маркса экземпляр с изменениями и добавлениями, которые необходимо было сделать к французскому изданию первого тома «Капитала», и решил переработать теоретическую часть некоторых глав, как это было задумано автором.

Он работал без устали. «Третье издание I тома «Капитала» требует от меня каторжной работы», — говорил он часто.

В середине августа 1883 года Энгельс отправился на отдых в Истборн, но и здесь он не расставался с корректурными листами третьего немецкого издания. Выбор жилья оказался не совсем удачным, рядом в одной комнате жили трое взрослых и двое маленьких детей, и Энгельс в письмах жаловался на помехи в работе. И однако не терял времени, мечтая лишь об одном: сделать все возможное, чтобы новое издание первого тома «Капитала» появилось как можно скорее. Книга вышла в свет в феврале 1884 года в Германии.

«Марксу не суждено было самому подготовить к печати это третье издание, — писал Энгельс в предисловии, — могучий мыслитель, перед величием которого в настоящее время склоняются даже его противники, умер 14 марта 1883 года.

На меня, потерявшего в лице Маркса человека, с которым я был связан сорокалетней теснейшей дружбой, друга, которому я обязан больше, чем это может быть выражено словами, — на меня падает теперь долг выпустить в свет как это третье издание пёрвого тома, так и второй том, оставленный Марксом в виде рукописи. О выполнении мною первой части этого долга я и даю здесь отчет читателю».

Энгельс не только подготовил к печати третье, а затем и четвертое издание первого тома «Капитала» на языке оригинала, но и редактировал перевод его на английский язык. Кроме того, при жизни Энгельса, при его участии и с его помощью первый том «Капитала» выходил еще три раза в Лондоне, три издания было предпринято в Нью-Йорке и еще по одному изданию на французском, датском, испанском, итальянском, польском, голландском языках, не считая целого ряда других неполных изданий.

Сознание, что время проходит и надо работать эй двоих, вызывало новый прилив энергии. Ни один исследователь никогда не объяснит, каким образом Энгельс смог за короткий срок проделать столь большую работу, если не примет во внимание главное — любовь к усопшему другу, вдохновенье и решимость доказать врагам, что, хотя прах Маркса уже покоится на Хайгейтском кладбище, марксизм продолжает свое победное шествие по планете.

Энгельс отредактировал и отчасти дописал второй и третий тома «Капитала», подготовил к печати тысячи страниц неопубликованных Марксовых рукописей, помогал своему другу, английскому юристу С. Муру переводить «Капитал» на английский язык, редактировал переводы трудов Маркса и своих работ на многие европейские языки.

«К сожалению, мне все время мешает то, что приходится просматривать множество переводов на французский, английский, итальянский и датский языки, — писал Энгельс Беккеру, — причем в большинстве случаев они в этом весьма нуждаются. К счастью, я не настолько знаю русский и польский, чтобы редактировать на этих языках, а не то этому вообще не было бы конца. Но это может служить тебе доказательством того, какое широкое международное распространение получил теперь наш коммунизм, и поэтому всегда радуешься, если можешь содействовать его дальнейшему распространению».

Основной литературной работе Энгельс по раз и навсегда заведенному порядку посвящал целиком утренние и дневные часы. Вечернее время уходило на чтение газет, переписку с друзьями и соратниками, редактирование, партийные дела. Внимательно следил он за развитием социалистического движения в Германии, США, России, Франции, Англии, развивал выработанные совместно с Марксом новые методы пролетарской тактики и политики. Он считал, что коммунистическое движение будет повсюду развиваться по-разному «в зависимости от места и народа», и поэтому так отличались во всем советы и указания, которые он давал своим соратникам.

«Нельзя предписывать французам, чтобы они развивались на немецкий лад», — писал Энгельс в редакцию газеты «Социал-демократ».

В эти насыщенные работой дни в Лондон приехал Герман Лопатин. Как родному, ему обрадовались в доме на Риджентс-парк-род, № 122.

Минувшие годы прошли для Лопатина бурно, значительно и тяжко, но он был в том возрасте, когда испытания еще не сгибают, не грозят сломать волю и здоровье, а, наоборот, закаляют и облагораживают истинно сильного человека. Герман возмужал, окреп в схватках.

Фридрих крепко обнял его, как желанного сына.

— Ты молодец, Герман, и знаю, как всегда смел до безумия. Надеюсь все-таки, что смелость ты привез с собой, но оставил безумие на родине, — сказал он ему по-русски.

От радостного волнения, которое не хотелось скрывать, Лопатин молчал, не выпуская руки того, кого считал вторым из величайших умов века.

— Увы, ты опоздал, — продолжал уже тише Энгельс, — Мавра нет с нами. Как он высоко ценил тебя, дружище. «Не многих людей я так люблю и уважаю, как его», — сказал о тебе Маркс. Ты можешь этим гордиться.

Могучее хладнокровие и выдержка, присущие в любых случаях Лопатину, на миг покинули его. Он отвернулся к стене и снял очки. Глаза его увлажнились.

— Какое несчастье, что я прибыл из России слишком поздно. Четырнадцатого марта, в день смерти Мавра, я перешел границу и мысленно уже видел себя в Лондоне на Мэйтленд-парк-род. Когда в Женеве мне сказали, что мир опустел и не стало Маркса, я крикнул: не может быть! И сейчас я готов повторить: не может быть. Не должно быть!

В кабинет вошла Ленхен. Ее появление рассеяло гнетущую атмосферу.

— Как хорошо, что вы снова с нами. Я всегда тревожусь о наших друзьях-русских. Царь не очень-то церемонится со своими подданными. Для него виселицы то же, что качели. Мавр и Генерал предсказывали не раз, что русские банкиры и деспоты полетит-таки вверх тормашками.