Натаниэль Фик - Морпехи

• Название: Морпехи
• Автор: Натаниэль Фик
• Издательство: Эксмо
• Жанр: О войне
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-699-314751

Эта автобиографическая книга написана человеком, который с юности мечтал стать морским пехотинцем, военнослужащим самого престижного рода войск США. Преодолев все трудности, он осуществил свою мечту, а потом в качестве командира взвода морской пехоты укреплял демократию в Афганистане, участвовал во вторжении в Ирак и свержении режима Саддама Хусейна. Он храбро воевал, сберег в боях всех своих подчиненных, дослужился до звания капитана и неожиданно для всех ушел в отставку, пораженный жестокостью современной войны и отдельными неприглядными сторонами армейской жизни. Эта чрезвычайно интересная и познавательная книга расскажет не только о реальных исторических событиях в системе однополярного мира, но и даст читателю понять, что такое американская армия, чем она отличается и чем похожа на нашу.

---

Сержант Эспера, пригнувшись, на случай если в нас целятся из снайперской винтовки, подбежал к «Хаммеру»:

— Сэр, у меня шину спустило, нужно немедленно менять, чтобы можно было выехать в любую минуту.

Я поступил с этой проблемой так, как нас учили в Квантико. А учили нас повернуть карту на 180 градусов и посмотреть на ситуацию глазами врага. Что бы я сделал, если бы был командиром федаинов и увидел, что «Хаммер» морских пехотинцев стоит на домкрате, а люди бешено меняют спустившее колесо? Я бы воспользовался слабостью и атаковал. На худой конец, я бы, застав их в состоянии немобильности, постарался нанести потери. И самое лучшее, что я мог бы предпринять, это заставить американцев улепетывать, оставив «Хаммер» для меня, а потом я сжег бы его как трофей, служащий доказательством американской беспомощности.

— Эспера, я не могу дать тебе на это разрешение», — сказал я. — Собери свою команду и поезжай к месту дислокации «Гудренча». У них больше людей, с ними ты поменяешь шину быстрее. Извини. Поднимай своих ребят, и отправляйтесь в дорогу. Наша рота может сорваться с места в любую минуту.

Он кинул на меня взгляд, наполовину доверяющий, наполовину сомневающийся. В следующую секунду до него дошла моя мысль, Эспера в знак согласия кивнул головой:

— Приказ принят, сэр. Я доложу вам, когда будем возвращаться.

Стояли уже три часа, но все еще не видели ни одного морского пехотинца из ПБГ-1. Смотря, как медленно спускается солнце с неба, я чувствовал все больший и больший дискомфорт. Мы сидим на одном месте, как наседки: Впрочем, одно неверное решение, как правило, еще не приводит к тактической катастрофе. Но конечно же я не хотел стать очередным наглядным примером в слайд-шоу Доктора Смерти.

Хотя ворота и ставни домов Ар-Рифы были закрыты, местные жители все равно украдкой выглядывали из-за стен. Некоторые махали руками, другие проводили рукой по горлу. Чуть дальше мы увидели несколько дюжин иракцев, собравшихся у обочины дороги.

Я связался со штаб-квартирой батальона. Нужен был переводчик. Через десять минут мы услышали рев приближающегося «Хаммера», — это привезли Миша и высадили его около меня.

Я наблюдал. Местные жители начали показывать Мишу кулаки и бросать в его сторону какие-то фразы. Он пожимал плечами и продолжал слушать. Трое мужчин показывали на нас, их голоса становились громче и отрывистей. Я попросил морских пехотинцев Лавелла прикрыть меня и пошел в сторону Миша.

— Что они говорят?

Миш сделал паузу, осознавая важность своей миссии. «Они говорят, что счастливы видеть здесь морских пехотинцев, они признательны вам за свое освобождение».

— Черт возьми, Миш. Хватит молоть чушь.

— Они спрашивают, почему вы здесь сидите, и боятся, что вы атакуете город и убьете их. Они говорят, федаины обосновались на другом конце города, на месте бывшей штаб-квартиры партии Баас. Они хотят помочь нам убить плохих парней.

Вот теперь прогресс налицо.

— Хорошо, могут ли они кое-что для нас сделать? — Я протянул Мишу пригоршню инфракрасных палочек. — Попроси их дождаться темноты, а потом кинуть эти палочки на крыши зданий, в которых находятся федаины. Американские вертолеты увидят их в темноте и смогут атаковать здания.

Это был наш план. Правда, у мета были сомнения насчет его действенности. Ирак славится своей межплеменной враждой. Я полагал, что большая часть палочек окажется на крышах тех людей, которые должны нашим помощникам денег и не хотят их отдавать. Хотя, может, и сработает, если мы сможем подтвердить их информацию другими источниками.

Мета вызывала штаб-квартира: «Уведомляем вас о приближении с юга дружественной колонны снабжения».

Я хотел ответить, но в это время раздался пулеметный огонь. Мне показалось, что огонь велся по приближающимся грузовикам с запада и востока от автострады. Я смотрел по сторонам, пытаясь вычислить, откуда ведется огонь. Безрезультатно.

— Лечь! Всем лечь!

Взвод уже выбрался из машин и лежал на земле. Я лежал под двигателем, плотно прижавшись к грязи, и орал во все горло в рацию: «Прекратить огонь!» А потом увидел приближающиеся к нам грузовики колонны снабжения — они все еще вели обстрел деревьев и зданий, располагавшихся вдоль автострады. И ни одной пули им в ответ. Я осознал всю ироничность ситуации: мы ждем, что в нас начнут стрелять наши же морские пехотинцы.

В темноте раздался голос Кольберта:

— Придурки, они приняли наши светлячки за дульное пламя.

Другой голос сказал, что группе снабжения нужно давать в руки дубинки, а не огнестрельное оружие.

Около полуночи на радиосвязь вышел штаб, нам было приказано присоединиться к батальону в северной части Ар-Рифы и затем последовать на север, к аэродрому рядом с Квалат-Суккаром. Мы с Уинном, расположившись под пончо и включив краснолинзовый фонарь, изучали карту, пытаясь понять, как туда попасть. Квалат-Суккар был следующим городом на автостраде-7, в двадцати милях от нашей нынешней позиции. Аэродром же находился на востоке от города, на дороге под названием «Автострада-17». По карте выходило до нее сорок-татьдесят миль, но отправляться предстояло ночью, не включая фар, по территории врага, сознавая, что все американские позиции остаются далеко позади.

Уинн посмотрел на меня безнадежным взглядом и произнес:

— Находиться в этом батальоне, все равно что каждый хренов день выигрывать в лотерею.

На севере от Ар-Рифы мы заметили опознавательные сигналы батальона, поступающие с поля, находящегося на востоке автострады, и безмолвно въехали в периметр. В то время как взвод готовился к длинному путешествию в Квалат-Суккар, мы с Уинном поспешили на ночное собрание по освещению операции.

Генерал говорил о том, что Британский парашютно-десантный полк следующим утром возьмет штурмом иракский военный аэродром в Квалат-Суккаре для использования его в качестве базы сосредоточения и последующего нападения на Багдад. Перед атакой мы проведем разведку аэродромного поля. Были получены рапорты о наличии танков и зенитных пушек, что являлось значительной угрозой для Британских вооруженных сил. Больше никаких деталей не сообщалось. Нужно добраться туда до рассвета и выезжать необходимо немедленно, а то какая от нас там будет польза. Командир взвода, сидящий сзади, спросил генерала, смотрел литот когда-нибудь фильм «Они были незаменимыми».

Два часа мы пробирались в темноте и не сказать — что мы ехали быстро.

Мы были уполномочены сами принимать решения — атаковать или отступать, вести шквальный или точечный огонь или требовать подкрепления. Теперь у меня было в полтора раза больше полномочий. Эта мысль меня пугала.

Утро было ясным. Генерал сказал: так как мы на легких транспортных средствах — «Хаммерах» — и нам не нужно времени на подготовку, то атаковать аэродром будем немедленно. Разведка боем.

В первый раз я ощутил страх в Ираке при нашем первом въезде в Насирию. Последующие три дня перестрелок произвели на меня мало впечатления. Услышав сейчас о предполагаемом захвате аэродрома, я испугался во второй раз. Боязнь не была вызвана иракским сопротивлением и, как следствие, возможностью моей насильственной смерти. Наоборот, страх пришел от осознания того, что мои командиры тоже могут испытывать усталость и стресс. Боязнь образовала маленькие трещины, которые я заполнил доверием. Помня заверения генерала Маттиса, о том, что нужно выжить в первые пять дней боя, я подумал: как бы было иронично и печально умереть утром шестого дня.

К страху присоединились обреченность и уязвимость. Я был морским пехотинцем. Ябуду отдавать честь и выполнять приказания. Нам приходилось доверять решениям других людей, не зная полной картины происходящего. Мы с моими морскими пехотинцами были готовы отдать свои жизни, но легко сдаваться мы не собирались.

Моторы уже ревели, а я в это время инструктировал взвод. Оглашение моего боевого приказа заняло тридцать секунд. Мы приблизимся к аэродрому по главной дороге и ворвемся на его территорию через передние ворота.

Какая-то часть меня ожидала открытого сопротивления со стороны взвода. Но нет. Командиры групп лишь покачали головой, сказали солдатам садиться в тачки, и мы тронулись в путь.

Подсвеченные восходом, мы гнали по подъездной дороге к аэродрому. Я посмотрел направо и увидел морпеха из ночного патруля, он смотрел в нашу сторону с поднятыми руками, скрещенными над головой — наш сигнал, означающий «свои войска — не стреляйте в меня». Дорога протяженностью всего в несколько километров обросла по краям кустами и небольшими деревьями, отчего все выглядело так, как будто мы здесь одни.

За рулем был Уинн, а я на пассажирском сиденье жонглировал оружием и двумя рациями. До ограждения из проволочной сетки, которой был обнесен аэродром, оставались считанные секунды, когда всем машинам поступило предупреждение из штаба роты: «Весь личный состав аэродрома объявляется вражеским».