Анита Шрив - Прикосновение

• Название: Прикосновение
• Автор: Анита Шрив
• Издательство: Клуб семейного досуга
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2009
• ISBN: 978-966-14-0482-2, 978-5-9910-0889-1, 978-0-316-05985-5

Главной героине романа «Прикосновение» — Сидни — выпала нелегкая судьба. Родители развелись, когда она была ребенком. Ей еще нет тридцати, но она уже дважды надевала свадебное платье и один раз носила траур. И сейчас Сидни приходит в себя после трагической гибели второго мужа. По иронии судьбы он, врач, умер в больнице, его не смогли спасти. Друзья помогают ей устроиться репетитором в семью Эдвардсов.

Она должна помочь их дочери поступить в колледж. Миссис Эдвардс недолюбливает Сидни и относится к ней почти как к прислуге. А вот мистер Эдвардс стал ей настоящим другом и вторым отцом. В их доме на побережье она начинает новую жизнь, еще не зная, что ее ждет впереди.

Ее жизнь похожа на море, где царит то штиль, то буря. Но Сидни из каждого шторма выходит более сильной и закаленной. И несмотря на все беды, обрушившиеся на нее, не теряет силы духа. Правда, она сама не знает, сможет ли, после двух потерь, полюбить вновь.

И вот в дом Эдвардсов приезжают взрослые сыновья — Джефф и Бен. Оба красивы, успешны и, похоже, заинтересованы Сидни. Кому она ответит взаимностью? Девушка переживает, что соперничество братьев может разрушить хрупкое семейное равновесие. Хватит ли у нее смелости вновь открыть свое сердце для любви?

Переверните страницу и окунитесь в соленые волны океана, ощутив ветер новых надежд…

---

Боковым зрением она видит на кухне стоящую у стойки миссис Эдвардс. Сидни здоровается с ней, и миссис Эдвардс кивает в ответ. Она коротко подстриглась и очень похудела. Тревога и горе оказались значительно эффективнее подсчета углеводов. Сейчас здесь уже, наверное, никто не готовит нормальную еду. Сидни подходит к стойке.

— Мне очень жаль, — говорит она.

— С чего бы это вдруг? — спрашивает миссис Эдвардс. Она берет мочалку и протирает гранитную поверхность.

Через плечо миссис Эдвардс Сидни видит окно, а за ним розарий, точнее, то, что от него осталось. Одиночные цветки свисают с почти голых стеблей. Там, где есть листья, они покрыты черными точками. Целый розарий голых стеблей и превратившихся в труху бутонов колышется на ветру. Отчасти это разложение объясняется временем года, но Сидни видит, что основная причина — отсутствие ухода.

Содержимое кухонного ящика разложено на стойке сразу над ним. На столе в столовой картонные коробки с надписью «Посуда». Рядом аккуратная стопка скатертей. Сидни узнает клеенчатую скатерть, извлекаемую для омаров, узорчатые салфетки, трофеи с Эмпории. Бен открывает холодильник и вынимает оттуда две бутылки воды. Одну он протягивает Сидни.

— Мы как раз собирались перекусить, — говорит Джули. — Ты голодна?

— Я только быстро приму душ, — говорит Бен.

Хлеб, ветчина, майонез, помидоры и листья салата разложены на столе. Это угощение напоминает Сидни о потрясающих хлебцах, которые когда-то пек мистер Эдвардс. Она делает себе бутерброд и с благодарностью откусывает от него. Она не ела с раннего утра.

Сидни садится рядом с Джули к кухонному столу. Она инстинктивно ищет трещину в дереве, за которую цеплялись ее свитера.

— Как ты? — спрашивает Сидни. — Как ты на самом деле?

Лицо и нос Джули немедленно краснеют.

— Мне очень тяжело! — восклицает она.

— Я знаю, — говорит Сидни, хотя, конечно же, она не знает. Не до конца. Ее родители живы и, судя по всему, здоровы, все еще разговаривают друг с другом, хотя и не особенно дружелюбно. Был Дэниел, но это было другое, оно окончилось прежде, чем Сидни успела что-либо осознать.

Джули берет из рассыпавшейся стопки бумажную салфетку и сморкается.

— Я в порядке, — говорит она. — Почти. Элен приезжает на выходные. Ах да, у меня будет выставка.

— Здорово! — говорит Сидни. — В Монреале?

— В пригороде Монреаля. Это коллективная выставка. Я выставляю три картины. Надо было привезти слайды.

— Я бы с удовольствием побывала на этой выставке. Когда она состоится?

— В январе.

— Тогда я приеду.

— Правда? — радуется Джули, ее лицо сияет. — Там будет вечеринка. Элен говорит, наверняка будет.

— Конечно же, я приеду, — повторяет Сидни, только сейчас осознав, как тяжело ей будет опять побывать в Монреале.

Рядом с ней Джули складывает, разворачивает и опять складывает чистое полотенце. Это напоминает Сидни о голубом платке, теперь хранящемся в одном из ящиков ее квартиры.

— Я не могу поверить, что его нет, — говорит Сидни. Она так ясно видит пакет «гамми-лобстеров» в руке мистера Эдвардса, пятна от сока омаров на его светло-зеленой тенниске.

Мистер Эдвардс держится за живот и сокрушается из-за съеденного за завтраком пончика.

— Он был бы рад твоему появлению, — говорит Джули.

— Мне очень жаль, что я не знала, — говорит Сидни. — Я бы приехала раньше.

— Я понимаю! — восклицает Джули. — Бен говорил, ты откажешься, но я была уверена, что ты захотела бы приехать.

— Ты не думала о том, чтобы позвонить мне? — спрашивает Сидни.

— О Господи, Сидни! — говорит Джули. — Я всего-то написала тебе сотню писем.

У стойки миссис Эдвардс заворачивает ветчину и салат. Она убирает продукты в холодильник. Сидни чувствует в этом легкий укор за то, что она сама этого не сделала. Она встает и несет к раковине стакан и тарелку.

— Ты не захочешь ночевать в своей старой комнате, — провозглашает миссис Эдвардс.

Сидни удивленно оборачивается к ней.

— Я не могу остаться на ночь, — объясняет она.

Хотя слова миссис Эдвардс трудно было истолковать как приглашение, она выглядит обиженной.

— Я думала, ты останешься, — говорит она.

— Пожалуйста, останься, — умоляет сидящая за столом Джули.

Сидни качает головой.

— Я не могу, — повторяет она.

— Но до обеда ты ведь можешь задержаться? — спрашивает миссис Эдвардс.

Посмотрев на хозяйку дома, а затем на молодую женщину, совсем недавно потерявшую отца, Сидни решает: «Да, я могу задержаться до обеда».

Сидни загружает посудомоечную машину, и ей кажется, что она нечаянно опять исполняет отведенную ей роль — нечто среднее между гостьей и прислугой. Джули ушла наверх — упаковывать вещи в своей комнате. За спиной Сидни миссис Эдвардс вытирает гранитную стойку. «Эта стойка, наверное, уже стерильная», — думает Сидни.

— Ты мне никогда не нравилась, — тихо произносит миссис Эдвардс. — Я не могу делать вид, что это было не так.

Сидни держит в руке стакан, чей-то стакан. Несмотря на то, что прозвучавшее утверждение абсолютно истинно и на то, что для Сидни это не новость, она не верит своим ушам. Она медленно оборачивается к хозяйке дома.

— Наверное, мне должно быть стыдно, — продолжает миссис Эдвардс, не глядя на Сидни, — но я не могу притворяться. — Ее рукава закатаны до локтей, вены на руках вздулись. — Я не хочу делать вид, что не обрадовалась, когда Джефф… когда Джефф сделал то, что сделал. Не то чтобы я действительно обрадовалась, — поясняет она, складывая тряпку и еще раз вытирая то самое место, которое она все это время полировала. — Мне было стыдно перед гостями, возникла куча проблем. Это все так. Но было также и облегчение. Я не могу этого отрицать.

Сидни не знает, что ей на это отвечать.

— Я смотрела, как ты уходишь, — продолжает миссис Эдвардс, — и я сказала себе: вот и все.

Сидни ставит стакан и вытирает руки бумажным полотенцем.

— Наверное, мне лучше уйти, — тихо говорит она.

— О Боже, не уходи, — произносит миссис Эдвардс таким тоном, как будто Сидни вообще ничего не поняла. И только теперь она поднимает на Сидни глаза. Возможно, она уже много месяцев готовилась к этой исповеди. — Нет, ты только что приехала, не уходи так сразу. Бен и Джули тебе рады. Им пришлось нелегко. Особенно в отсутствие Джеффа… — Миссис Эдвардс на мгновение поднимает глаза к потолку. — Нет, теперь ты здесь желанная гостья, — говорит она. — Я совсем не это хотела сказать. Я хотела сказать, что знаю, что всегда вела себя грубо по отношению к тебе. И я, знаешь ли… Мне очень жаль, вот и все.

Это ужасающее признание. Сидни пытается придумать ответ, которого, похоже, ожидает миссис Эдвардс. Молчание затягивается.

— Ты не знаешь, что сказать, верно? — спрашивает миссис Эдвардс. — Для тебя это, вероятно, потрясение. Для нас тоже, хотя мы к этому готовились несколько месяцев. Но это не имеет значения, верно? Время. Его никогда не хватает.

Миссис Эдвардс на мгновение прекращает полировать стойку и замирает с закрытыми глазами, словно пытается побороть икоту.

— Просто мне его так не хватает, — говорит она. Она закрывает лицо согнутой рукой, тряпка болтается у нее между пальцами.

Сидни, не зная, что делать, подходит к женщине. Осторожно касается ее локтя.

Миссис Эдвардс вздрагивает, как будто ее ударило током.

Сидни ищет убежища в ванной наверху. Она подходит к окну, отдергивает шторы и смотрит на болото, мшисто-зеленое и красновато-коричневое в лучах послеполуденного осеннего солнца. Глубокие борозды в грязи наполнены водой. В вышине парит стая птиц — воздушное шоу над лугами. Птицы меняют цвет крыльев с серого на белый и обратно, выписывая изумительные восьмерки и при этом ни на секунду не нарушая строя. «Им это просто нравится», — думает Сидни.

К северу на холме виднеется дом со сверкающим белым фасадом. Сидни замечает на болоте лису. Время от времени она слышит рев моторов. Вдоль всей дороги заросли диких роз и еще какие-то кустарники образуют почти непреодолимую стену. Со своего места Сидни виден задний двор соседнего дома. Тонкая лодка, обернутая голубым пластиком, ожидает следующего лета. Окна дома закрыты ставнями.

За болотом находятся магазин и пруд с омарами. Сейчас они уже закрыты. Немногочисленные рыбаки все еще выходят в море, но им приходится отвозить свой улов куда-то в другое место, возможно в Портсмут. Воды отступившего от берега океана местами зеркально гладкие, местами сморщенные.

Сидни щупает белую занавеску. Этой ванной пользовался преподобный Хеммингз Мотор Ньюс. А также Арт и Венди. Перед глазами Сидни на мгновение возникает лампа в форме клаксона старомодного автомобиля. За все эти годы в доме, наверное, перебывали сотни гостей. Монахини принимали гостей? А незамужние матери? Быть может, родители приезжали сюда, бранили своих юных дочерей, затем рыдали у их кроватей? Быть может, политические агитаторы полностью игнорировали красоту болот, сосредоточив свое внимание на дымящих вдали фабриках?