Дэвид Дуглас - Норманны. От завоеваний к достижениям. 10501–100 гг.

• Название: Норманны. От завоеваний к достижениям. 10501–100 гг.
• Автор: Дэвид Дуглас
• Издательство: Издательская группа «Евразия»
• Жанр: История
• Год: 2003
• ISBN: 5-8071-0126-X

Во второй половине XI в. окончательно оформилась цивилизация средневекового Запада. Огромное значение в процессе ее возникновения имела многогранная деятельность уроженцев одного из наиболее интересных регионов средневековой Европы — Нормандии. Потомки викингов, кельтов, франков и римлян создали на северо-западе Франкского королевства образцовое феодальное государство. В течение нескольких десятилетий норманны завоевали Англию, Южную Италию, оказались в числе организаторов и предводителей первого крестового похода. Они основывали христианские государства в Палестине, становились блестящими полководцами, церковными иерархами, учеными и архитекторами. Книга Дэвида Дугласа, адресованная как широкому кругу любителей средневековой истории, так и специалистам, практически впервые знакомит русскоязычного читателя с ролью, сыгранной норманнами в становлении западной цивилизации и той глубокой внутренней согласованностью, которая отчетливо прослеживается в их действиях.

---

Однако в обоих случаях на то была санкция Папы, зафиксированная в 1059 году и по отношению к «норманнскому» князю, и по отношению к норманнскому «герцогу», что обеспечивало незыблемость данным соглашениям. 40 лет спустя эти же события вдохновили Боэмунда последовать примеру Капуи: в Антиохии он взял титул «князя». Этим жестом он хотел показать независимость как от восточного императора, так и от того правителя, который позже мог обосноваться в Иерусалиме, и как и его предшественники, норманны в Италии, он поспешил получить подтверждение своего титула от папской власти[451]. Однако было бы неразумно и дальше пытаться выяснять, что подразумевали под собой эти титулы. Называя себя «герцогом», Роберт Гвискар наверняка претендовал на столь же широкие права в завоеванных странах, как те, которыми обладал Ричард из Капуи, являясь «князем», а Рожер I на Сицилии обладал той же властью, что и «граф» или иногда «консул»{67}. При жизни Гвискара Рожер I зависел от своего старшего брата, а после 1085 года он открыто выказывал почтение Рожеру Борса. Но последние десять лет своей жизни, являясь «графом», Рожер I, несомненно, наслаждался независимостью и неограниченной властью над Сицилией и большей частью Калабрии. И постепенно эта власть получила такую надежную базу, которая смогла послужить основой для королевской власти, установившейся там после 1130 года его великим внуком Рожером II.

С другой стороны, необходимо четко различать те титулы, которых добились норманнские правители, и то, чего достиг Вильгельм Завоеватель (в Нормандии его называли граф и герцог), когда в 1066 году стал «королем». Последствия коронации Вильгельма ощущались на всей территории норманнских земель. С 1066 года Вильгельм наслаждался полубожественной властью, пожалованной в то время среди светских правителей королям, и только королям. Его приветствовали особыми королевскими заутренями, а в литаниях от его имени обращались к Богоматери, св. Михаилу и св. Рафаэлю. Следовательно, в церковных ритуалах его как короля признавали одним из назначенных Богом светских правителей западного христианского мира[452]. А будучи таковым, в XI веке, когда уровень самосознания в норманнском мире был довольно высок, он пользовался уникальным уважением.

Таким образом, коронация Вильгельма Завоевателя придала особый импульс религиозной пропаганде, которая повсюду сопровождала установление правления норманнов. Однако важность этого не должна быть истолкована превратно. Во второй половине XI века в Западной Европе стало затихать прославление королевской власти с основой во Христе. Начиная с этого момента нам встретятся лишь несколько изображений таинственной связи светских правителей с Богом, как, например, было в Аахенском Евангелии 975 года, где изображен Оттон II, или в Евангелии монастыря Монте-Кассино 1020 года, где изображен Генрих II[453]. И тем не менее активное участие норманнов в священной войне и их близкая связь с папством помогли им поддерживать эту идею, хотя и видоизменив ее. Даже Роберт Гвискар смог получить свое место в церковных ритуалах в Бари, а христианскую миссию Рожера I принял Папа Урбан II и во всеуслышание поддержал сам «Великий граф». Подобные утверждения подразумевают под собой зависимость от папства, которая в этой связи была бы недопустима для правителей X века. Папство действительно начинало претендовать на то, что смена династии может осуществляться церковным посвящением (вопреки наследственному праву), здесь-то и была заложена основа значительного спора в будущем. Тем не менее, возвращаясь к XI веку, можно вспомнить, что и Вильгельм Завоеватель, и граф Рожер I воспользовались правами, которые носили исключительный характер и были известны. Нигде в политической литературе того периода духовный характер монархии не утверждался так решительно, как в Tractates, созданных в 1100 году неизвестным автором, проживавшим на севере Нормандии. Власть короля в этих трактатах[454] благородна. Обряд помазания изменил его: он christus Domini, он стал sanctus, и в его роли можно даже найти отражение власти самого Господа. Эти Tractates могли бы служить отражением настроений и более ранней эпохи, но все же они очень созвучны настроениям норманнов на рубеже XI века, и выносимые там на обсуждение идеи вскоре получили великолепное выражение в изобразительном искусстве. Более поздняя доктрина норманнских трактатов находит прекрасное отражение в роскошной мозаике в церкви Марторана в Палермо, где изображено, как Рожер II, первый норманнский король Сицилии, получает королевство прямо из рук самого Христа (рис. 4). Убеждениям, которые робко наметились в Англии во времена Вильгельма Завоевателя и которые оговаривались в хартиях Рожера «Великого графа», в норманнском Сицилийском королевстве оказывалась значительная поддержка. Рожер II перестал считать себя «ответственным перед Богом — острым мечом в руках Господа для наказания нечестивых»[455], а его внук, король Сицилии Вильгельм II, изображен в Монреале (как и его дед в Палермо) получающим королевство из рук Христа.

II

Основание норманнских государств во второй половине XI века ознаменовалось не только появлением таких правителей, как Вильгельм Завоеватель, Роберт Гвискар, Рожер и Боэмунд, — оно повлекло за собой и вторжение на захваченные земли новой аристократии, прибывшей напрямую или косвенно из самой Нормандии. Норманнское правление на подчиненных территориях осуществляла именно эта аристократия, а долгосрочную основу этого правления обеспечивали связи этой аристократии с наиболее великими норманнскими правителями.

Появление этой аристократии повсюду оказалось самым катастрофическим из всех последствий норманнских завоеваний, и ярче всего результаты этого можно проиллюстрировать на примере Англии. В 1086 году была проведена земельная опись, и обнародованные в этих записях изменения в высших слоях общества поистине изумляют. За два десятилетия после битвы при Гастингсе старая английская знать, еще недавно столь богатая и влиятельная, почти полностью исчезла. К 1086 году уцелевшим представителям могущественной англосаксонской аристократии времен Эдуарда Исповедника принадлежало всего около 8 процентов земель в Англии, а большею частью земель владели иностранные сюзерены за службу, которая сама по себе была чужой и незнакомой[456]. С 1066 по 1086 год и за какое-то время после этого новая аристократия вытеснила старую английскую знать. Некоторые представители новой аристократии прибыли из Фландрии и Бретани, но основная масса была норманнского происхождения, и их вознаграждения были огромными. В 1086 году, всего через 20 лет после битвы при Гастингсе, норманнский король владел примерно пятой частью земель Англии, а около половины земель принадлежало наиболее значительным из его сторонников, тогда как богатство и власть были сконцентрированы в руках ограниченного количества людей и семей из их числа — в руках тех, кто принимал наиболее активное участие в политическом объединении Нормандии, когда Вильгельм был еще герцогом[457]. Особого внимания заслуживают изменения, касающиеся землевладения в Англии. Уже много и справедливо говорилось и еще будет сказано о том, как норманны использовали уже существующие институты, но если этот колоссальный переход земельной собственности за два десятилетия, затронувший более половины земель Англии, нельзя рассматривать как осуществленное норманнами изменение революционного характера, тогда этому процессу необходимо придать какой-то новый смысл.

До нас не дошло никаких письменных свидетельств XI века, которые могли бы с такой же точностью, как «Книга Страшного Суда», продемонстрировать перемены в аристократии, осуществленные норманнами на территории южной Италии и Сицилии, но нет сомнений, что там данный процесс был таким же, как и в Англии. В середине XII века для норманнского короля Сицилии был составлен список феодальных землевладельцев, который теперь известен под названием Catalogus Ваrопит[458]. Этот список касается герцогства Апулия: от Абруцци на севере до района Отранто на юге, и западного региона до Салерно. В список входит огромное количество феодов, принадлежащих как главным владельцам лена, так и субарендаторам, и среди держателей этих феодов преобладали норманны. Очевидно, что наиболее крупные землевладельцы, жившие в этом регионе до прихода норманнов, были лишены собственности, и есть все основания полагать, что начало и основная фаза этого процесса имели место еще в XI веке. В хронике также описывается, как именно бесчисленные родственники дома Готвиллей и такие семьи, как Эшаффур, Грантмесниль, Ридель, Лайгль и многие другие, захватывали владения. Не приходится сомневаться, что для большинства партнеров князя Капуи и герцога Апулии и Калабрии было типично то же самое. На Сицилии Роберт Гвискар и Рожер «Великий граф» систематически одаривали своих последователей из земель, успешно завоеванных в период с 1072 по 1091 год. В княжестве Антиохийском большие феоды достались в основном людям из норманнских семей южной Италии, которые отправились в крестовый поход вместе с Боэмундом Тарентским[459].