Любовь Воронкова - Собрание сочинений в трех томах. Том 1. Волшебный берег: Повести и рассказы

• Название: Собрание сочинений в трех томах. Том 1. Волшебный берег: Повести и рассказы
• Автор: Любовь Воронкова
• Жанр: Прочая детская литература
• Год: 1986

В первый том Собрания сочинений входят повести: «Маша-растеряша», «Солнечный денёк», «Снег идёт», «Золотые ключики», «Подружки идут в школу», «Командир звёздочки», «Волшебный берег», «Девочка из города», «Сад под облаками», «Гуси-лебеди».

---

Таня и Алёнка сразу повеселели. Они опять взяли свой узелок: Таня с одной стороны, Алёнка — с другой. И пошли в ригу, понесли Таниной матери овсяный кисель.

Подруги шли, а ветер подгонял их. Он теребил их пальтишки, закидывал на головы концы платков. Снег стал густым, совсем завесил и небо и землю. А тут уж и темнеть начало. Сквозь снег и сумерки едва разглядели ригу.

Под навесом риги, за соломенными заслонами, колхозницы мяли лён.

Мягко и ровно тарахтел трактор, негромко рокотала мялка.

Работа шла спорая. Одна колхозница разбирала большие пуки льна по горстям. Другая подавала эти жёсткие прямые горсти в мялку. Третья принимала их из мялки уже мягкими, мятыми и складывала в кучку. А остальные колхозницы трепали лён, выколачивали из него костру. И костра эта — сухие мелкие обломки жёстких стеблей — летела вокруг, словно белая придорожная пыль.

Около самой стены топорщились жёсткие пуки льна, ещё тёплые, только что вынутые из риги.

— Батюшки мои! — сказала Танина мать, приостанавливая работу. — Это вы откуда взялись? В такую-то непогодь!

— Мы тебе кисель принесли, — сказала Таня. — Полдничай!

Все колхозницы засмеялись: ужинать пора, а они с полдником! И Танина мать засмеялась тоже.

— Какие же полдники — уж вечер на дворе. Что же так поздно вас послали?

— Да нас давно послали… — сказала Таня.

— А где ж вы были?

— Да мы всё шли…

— У вас небось, пока шли, и кисель-то льдом подёрнулся! — сказала соседка Татьяна.

А соседка Катерина сказала:

— Ничего, что льдом подёрнулся. Не дорог кисель — дорога забота!

— Ну, отдохните — видно, далёкий у вас путь был, — сказала мать. — А мы сейчас последний лён домнём и пойдём домой все вместе. А дома тогда уж и кисель съедим.

Часто-часто замелькали в её руках льняные горсти, посыпалась, полетела сухая костра. Таня глядела, как длинные льняные стебли становились всё мягче, всё чище, превращались в серебристое светлое волокно.

Алёнка и Таня пробрались поближе к самой риге, к тёплой бревенчатой стене, к открытой дверце.

В глубине риги было темно. Круглый фонарь, повешенный наверху, слабо освещал длинные частые жерди-колосники. На эти жерди насаживают снопы — и ржаные, и овсяные, и льняные, — когда чей черёд. А внизу, под колосниками, топят большую печь, и снопы сохнут.

Сухую рожь и сухой овёс легче молотить. А сухой лён мять легче.

Из тёмной глубины риги дышало теплом и крепким запахом просохшего льна.

— Слазить бы туда, а? — прошептала Таня.

Но Алёнка даже отодвинулась от дверцы:

— Нет уж! Провалишься, да прямо в печку!

— А всё-таки посмотреть бы, а? Вот как дядя Иван Таланов полезет печку топить, и я с ним попрошусь!

— Много там ещё льну-то? — спросил кто-то. — А то уж темно становится.

— Девчонки, есть там лён на колосниках? — крикнула бригадирша тётка Дарья. — Видно вам или нет?

— Видно! — ответила Таня. — Все колосники видно, а льна — ни одного снопа нету!

— Ну тогда давайте поживей, — сказала тётка Дарья. — Давайте поживей, да и домой. Теперь немного осталось.

Ещё чаще застучала мялка, ещё гуще, полетела костра, ещё веселей замелькали длинные льняные горсти.

Колхозницы домяли лён и пошли домой. И Таня с Алёнкой пошли с ними.

Снежный ветер летел им навстречу и сбивал с дороги. Тогда мать распахнула своё широкое пальто и накрыла одной полой Таню, а другой — Алёнку. Идти втроём было тесно, но зато тепло и весело. Таня кричала:

— Ку-ку!

Алёнка откликалась ей, а мать смеялась:

— Я с вами, как наседка с цыплятами. Цыплята, как озябнут, — сейчас к курице под крылья. Так и вы у меня!

В ГОСТЯХ НА СКОТНОМ

На другой день в сумерки Таня и Алёнка возвращались с горы и волочили свои большие салазки.

— У меня в валенках снегу полно, — сказала Алёнка.

— А ты вытряхни, — посоветовала Таня.

— Да как я вытряхну? Он там растаял, вода хлюпает.

Они шли мимо скотного двора. В сторожке на скотном светился огонёк и над крышей поднимался дым.

— Ваш дедушка печку топит, — сказала Алёнка, — вон дым из трубы идёт.

— Пойдём к дедушке, — сказала Таня. — Твои валенки посушим.

Подружки подошли к окну и постучались. Дедушка отворил дверь.

— Ах, батюшки! — сказал он. — Да ко мне, никак, гости пришли!

Дедушка ночевал в сторожке на скотном дворе — он сторожил по ночам скотину. Глядел, чтобы какой-нибудь бык с привязи не сорвался. Или коровы не забодали бы друг друга. Или не вздумал бы забрести волк из лесу в глухую зимнюю ночь.

Дедушка топил в сторожке печку, чтобы не холодно было ночевать. Алёнка как вошла, так сразу сняла валенки и поставила их к огню сушиться. А потом все трое — дедушка, Таня и Алёнка — уселись перед огоньком на лавочке.

— Дедушка, — сказала Таня, — а ты не боишься ночевать один?

— А я разве один? — сказал дедушка. — У меня здесь скотины полон двор.

— Ну, всё-таки это не люди же!

— Ну, положим, не люди. Только чего ж мне бояться?

— А если волк? — сказала Таня.

Дедушка кивнул в угол:

— А ружьё на что?

— А если медведь? — робко спросила Алёнка.

Дедушка усмехнулся:

— Ну и что ж? Пусть приходит. Поможет мне за скотиной смотреть… Да вот, слышно, кто-то уже бродит под окнами.

Алёнка живо подобрала ноги на лавку. А Таня вскочила и подбежала к окну.

— Где медведь?

За окном и правда мелькнула чья-то тень, и кто-то толкнулся в дверь. Алёнка вскочила на лавку:

— Ой, дедушка, не открывай!

А Таня, вглядевшись в темноту, сказала:

— И правда медведь! Ох, страшный! Чёрный какой!

Она говорила, а сама поглядывала на Алёнку и тихонько посмеивалась.

Дедушка открыл дверь и сказал:

— Кто здесь?

Знакомый голос ответил:

— Это я!

И в избушку вошёл Дёмушка.

— У, Дёмка-Ерёмка! — крикнула на него Алёнка. — Ходит по ночам, только всех пугает!

Но дедушка сказал:

— Ну, полно, полно! Что ты на него кричишь? Сами себе медведя придумали, а парень виноват.

Все снова уселись против печки. Грелись, разговаривали. Таня сняла пальто, сбросила платок. Алёнка развязала свой голубой полушалок, положила его на плечи. Дёмушка тоже снял треух и распахнул шубёнку. Щёки у всех раскраснелись от огня. А валенки Алёнкины сохли так, что даже пар от них шёл.

— Дедушка, а ты настоящего медведя видал? — спросила Таня.

— Медведя-то я никогда не видал, у нас они не водятся, — сказал дедушка, — а вот огненного змея видел.

Таня быстро поглядела на дедушку:

— Дедушка, правда?

Алёнка опять подтянула ноги на лавку, а Дёмушка так и уставился на деда любопытными глазами.

— Правда, видел, — сказал дедушка.

И рассказал такую историю:

— Это случилось давно. Жаркое в тот год лето стояло, засушливое. Всё попалило. Надо пахать, а земля — как камень, плуг не врежешь. Тогда мужики придумали: будем пахать ночью. Ночь была светлая, всё видно. А пахал я недалеко от болота — вон там, за поляной. Вот пашу я, пашу. Вдруг лошадь у меня остановилась. Я говорю: «Ты что, Серый?» А Серый храпит, ушами прядает — испугался чего-то. А чего испугался, и понять не могу. Но тут я гляжу — всё поле осветилось. Поднял глаза — а он и летит…

— Ой! — прошептала Алёнка и обхватила Дёмушку за плечи.

А Таня спросила:

— А какой он? С крыльями?

— Нет, не с крыльями, — сказал дедушка, — а так, летит по небу огненная змейка, летит, извивается. Пролетела и скрылась за лесом. Ну, тут и я заодно с конём испугался, поворачиваю Серого — и домой!

Дедушка помолчал, покурил. А потом сказал:

— А уж после-то я сам над собой посмеялся. Это, оказывается, такая молния была… Говорят, такие молнии в жару над болотом бывают. А я тогда ещё молодой, мальчишка был и ничего этого не знал, вот и убежал с поля.

Таня перевела дух, и Алёнка спустила ноги со скамьи.

— Значит, это не змей был? — спросил Дёмушка.

Таня сказала:

— Ну и хорошо, что не змей. А то чего им, змеям, по небу летать!

Пока дедушка рассказывал, Алёнкины валенки высохли. Алёнка надела их — и сразу тепло ногам стало! На улице совсем стемнело. Дедушка взял фонарь:

— Пойти скотину поглядеть.

Дедушка шёл с фонарём между стойлами. А ребятишки — за ним.

На скотном было тихо и дремотно. Коровы — рыжие и пёстрые — лежали в своих стойлах, жевали жвачку, вздыхали в полусне, шуршали соломой. Дедушка подошёл к большому быку, посветил на него:

— Спишь, Рыжик?

Бык сонно посмотрел на дедушку. Голова у него была лобастая, с белой звёздочкой, прямые рога торчали в стороны. Он добродушно засопел и тихонько промычал в ответ.

— Ну спи, — сказал ему дедушка, — а мы ужинать пойдём.