Владимир Зюськин - Истребители танков

• Название: Истребители танков
• Автор: Владимир Зюськин
• Издательство: Среднеуральское кнжное издательство
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2005
• ISBN: 5–7529–0060–3

Об авторе: Владимир Константинович Зюськин — профессиональный журналист, поэт. Работал в Сибири, на Урале, Украине, Сахалине — в редакциях газет, журналов. Автор стихотворного сборника «Гон». В 1986 г. началась его работа с Г. А. Халтуриным, бывшим комбатом, председателем совета ветеранов Уральской противотанковой бригады. Так появилась документально-художественная повесть о боевом пути бригады, ее людях, основанная на архивных документах и воспоминаниях непосредственных участников событий. При подготовке книги использованы воспоминания ветеранов бригады; материалы фонда 8-й ОИПТ — 30-й ОИПТА бригады из архива Министерства обороны СССР; а также Жилин П. А. Великая Отечественная война: Краткий исторический очерк. М., 1970.

---

Рано утром снялись с позиций. В ожидании завтрака остановились колонной возле здания школы. Неподалеку крестьянин топтал чей-то портрет и что-то приговаривал. «Я уловил лишь два слова: «Капут Хорти!» — и понял: это портрет венгерского правителя, который продал свободу своего народа», — записал В. Нежурин в дневнике.

Удивил наряд крестьянина. Полотняная рубаха до самых пят. Подпоясан и в соломенной шляпе.

— Мужчины, а ходят в юбках! — сказал радист Волков, перехватив взгляд Василия.

Позавтракав, полк двинулся вперед — на те самые кручи, с которых обстреливал вчера противник. Узкая дорога вела по крутым скатам гор, заросших лесом. Село было — как на ладони.

Вот и орудийные позиции противника.

— Значит, отсюда он посылал нам вчера «гостинцы», — сказал лейтенант Мартынец. — Удобно, ничего не скажешь. Но все же глуповат фашист. Я бы на его месте подпустил нас вон туда, — показывает рукой Сизову. — Видишь: участок открытой дороги, круто поднимающейся вверх? Подбил бы заднюю и переднюю машины — и амба. Двигаться некуда, кроме как в пропасть.

— Оно, конечно, так, — рассудительно заметил Сизов. — Он, может, так и сделал бы, но у страха глаза велики. Чем ближе подпустишь, тем опасней. Сейчас — не начало войны. Фрицы видят в нас силу. Боятся.

Выбравшись по спиралью закрученной дороге наверх, выехали на широкое шоссе, по которому вереницей тянулась колонна наших союзников — румынской кавалерии и конной артиллерии. Румыны ехали весело и шумно.

Так и шла бригада по Венгрии, соразмеряя свои действия с повадками отступавшего врага. Окапывался враг — занимали огневые позиции истребители танков. Их пушки палили до тех пор, пока противник не снимался, чтобы продолжить свой бесславный бег туда, откуда пришел. Часто бывало так: только прибудет артиллерия к передней линии фронта, начнет окапываться, а линия уже поползла дальше на запад. «Враг цеплялся за соломинку, — писал В. Нежурин, — но каждый раз поток советских войск смывал его на своем пути. Это был поток освободителей, вооруженных первоклассной техникой. Что стоил хотя бы танк «Иосиф Сталин», который остроумные солдаты прозвали «зверобоем», имея в виду фашистские «пантеры» и «тигры».

Участвуя в победном шествии по Венгрии, не знал тогда Нежурин, что до конца войны — еще целых полгода, что за это время ему придется еще не раз хоронить боевых товарищей…

Догоняя своих

Дороги Венгрии были так перегружены, что нередко случались столкновения. Не повезло машине, в которой ехал Василий Нежурин. Ее зацепил обгонявший танк. Да так крепко, что оказалась в кювете.

Батарея уехала. Взвод с орудием и вышедшим из строя автомобилем остался ждать приезда мастерской на колесах. Чтобы скоротать время, занялись поиском дикого кабана. Охота удалась. Ночью кабана разделали и вскоре жевали жареное мясо, ничуть не жалея о том, что остались без казенного ужина.

Довольствие довольствием, а сверх того в каждом расчете обычно имелись мясо, сало, мука и другие продукты. Вот и сейчас бойцы запаслись съестным впрок.

Когда мастерская прибыла и машина была отремонтирована, двинулись догонять своих. Однако, въехав в город Маргита, грузовик снова забарахлил. Пришлось заночевать. Но прежде было приказано проверить район, в котором остановились.

Бойцы пошли по квартирам, сараям — не нашли ничего подозрительного. Навстречу попался подвыпивший мадьяр. Улыбаясь, строя пьяные гримасы, он бормотал: «Бункер… Бункер!» Пошли за ним. Вскоре очутились в длинном и темном туннеле. «Осторожно, ребята. Будьте наготове!» — предупредил Нежурин.

С фонарем прошли метров сто и споткнулись о кучи соломы, какое-то барахло. Посветили дальше — увидели женщин, лежащих вповалку и прижимавших к себе детей. Никто из них не поднялся на свет фонаря, хотя и не спали. Из-под платков и одеял смотрели на солдат глаза, в которых метался страх.

Нежурин подошел поближе, осветил лицо одной из лежащих. Это оказалась совсем молоденькая девушка. Она дрожала от страха.

— Глупая, чего боишься? Не тронем, — поспешил успокоить ее Василий.

— Да тут просто на выбор! — сказал Такиров.

— Я тебе дам выбор! — оборвал его Нежурин.

— Ты что, шуток не понимаешь? — обиделся Такиров.

— Потому и боятся, что, видно, уже знакомы с «выборщиками», которые были до нас, — буркнул Нежурин.

Дебрецен

В конце октября 1944 года бригада въезжала в крупный город Венгрии — Дебрецен. «Второй после Будапешта по количеству проживающих в нем жителей, Дебрецен встретил нас гулом машин, скрипом повозок, тачек с переселенцами, людским потоком, — писал В. Нежурин. — Бросилась в глаза железнодорожная станция с разрушенными навесными мостами, лестницами, вышками. Ехали по центральной широкой улице с изуродованной мостовой и разбитыми трамвайными линиями. Многоэтажные дома почти все были повреждены, а некоторые разрушены до основания».

И. Иванову хорошо запомнились события, связанные с этим городом. Одно из них — совещание, организованное в Дебрецене коммунистами Венгрии. Речь на нем шла о формировании Временного коалиционного правительства будущей Венгерской республики, о выработке и принятии декларации, призывающей покончить с предательским правительством Хорти, ставленника Гитлера, о союзе с Советским Союзом и об объявлении войны фашистской Германии.

Временное национальное правительство было сформировано 22 декабря 1944 года. Оно, как было решено на совещании, заключило перемирие с СССР и объявило войну Германии.

Бригада ушла дальше. В ноябре, когда она начала форсировать Тиссу, Заянчковский и Иванов снова приехали в Дебрецен, чтобы навестить комбрига: Сапожников заболел желтухой и вынужден был лечь в Дебреценский госпиталь. «Он вышел к нам весь желтый, особенно белки глаз, — записал Иванов. — Худой и слабый настолько, что даже ходить почти не может, а спрашивает: «Как бригада?» Интересовался командирами полков, батарей, орудий, называя всех по именам. Расспрашивал о боевых действиях. Буду, говорит, проситься скорее в часть, долечусь у Никитина. А Заянчковский не советует: «Болезнь инфекционная, опасная. С ней шутить нельзя. Лечитесь. На фронт еще успеете: враг оказывает яростное сопротивление. За Будапешт предстоят тяжелые и длительные бои. А Дунай форсировать будет не легче, чем Днепр…» После Дебрецена бригада прошла с боями до Миш-кольца, потом была переброшена в Хатван, а оттуда — к границе Чехословакии.

Глава 6 ЧЕХОСЛОВАКИЯ

Встреча Нового года

«В декабре 1944 года наши части прорвали оборону противника северо-восточнее города Будапешт, форсировали реку Ипель и вступили на территорию Чехословакии. Бригада — в распоряжении 52-й армии» (из журнала боевых действий).

Морозы в декабре выдались крепкие. Сильный ветер выдувал снег. Землю сковывало так, что искры от кирки летели. Долбили ломами. На полметра в глубину забивали кувалдой клинья, чтобы достать до талого слоя. «Руки отваливались от усталости, — вспоминает Нежурин. — Как нарочно, только окопаешься — приказ: «Отбой!» Едем дальше. И снова долбим, грызем землю, чтоб не оказаться беспомощными перед врагом».

В этих трудах не забывали, однако, о приближающемся новогоднем празднике. К нему готовились тщательно и загодя. Это стало уже традицией — отмечать Новогодье, в какой бы обстановке оно ни застало бригаду. Если в бою, то славными подвигами и стойкостью. А если в момент передышки, то торжественно и весело — в кругу своей фронтовой семьи.

Из воспоминаний В. Нежурина:

«Позади наших позиций, на перекрестке дорог, стоял двухэтажный дом с разбитой крышей. Туда накануне Нового года угодил снаряд, но кирпичная пристройка к дому была цела. Ее-то, за неимением поблизости лучшего помещения, и выбрал комбат для проведения праздника.

Над головами грохочет канонада. В любую минуту мина, снаряд могут пробить потолок, но праздничное настроение отгоняло эти мысли. За столом мы сидим, можно сказать, нарядные, потому как оттерли грязь на фуфайках и брюках. Старшина Михайлюк хлопочет у стола, расставляя закуски. Чего тут только нет: и котлеты, и оладьи, и жареная картошка с подливом, и яйца, и моченые яблоки, и варенье. А во главе войска закусок — венгерская цуйка и вино.

Комбат объявляет о начале торжественного вечера. Майор Морозов поздравляет нас, вручает награды, желает и впредь бесстрашно гнать врага до самой его берлоги.

Затем выступил заместитель командира полка майор Кузьмин-Герасимов. Он тоже поздравил, но и не умолчал о наших недостатках.

Бокалы поднимали за непобедимую Советскую Армию, за стойкий русский народ, за наших орденоносцев и за тех, кто погиб в боях за Родину.