Алексей Евдокимов - Ноль-Ноль

• Название: Ноль-Ноль
• Автор: Алексей Евдокимов
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Триллер
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-699-27270-9

В сетевые и ролевые игры играют студенты и менеджеры, врачи и школьники, фотомодели и драгдилеры, писатели и читатели… притворяясь эльфами, инопланетянами, супергероями. Жестокими и бессмертными.

В плену иллюзий жизнь становится космической одиссеей безумцев. Они тратят последние деньги, они бросают семьи и работу, они готовы практически на все, чтобы игра продолжалась.

…Когда всемогущий Инвар Мос пошлет тебе sms, твое время начнет обратный отсчет. И останется только выбрать — охотник ты или жертва. Догонять или убегать. Или прекратить игру единственным возможным способом — самоубийством.

Мы испытываем тревогу, забыв дома мобильник. Начинаем неуверенно ориентироваться в пространстве. На расстоянии нескольких метров ищем друг друга по Bluetooth! Игро- и гэджетмания принимают характер эпидемии во всем мире. Уже появились клиники по лечению игрорасстройств! Каждый должен отвечать за те «реальности», которые создал. Как и в обычной жизни, от выбора зависят судьбы близких!

Яркий образный язык романа-предостережения Алексея Евдокимова точно отражает «клиповое» сознание современного человека.

---

Что и сам Марат присматривается к нему не без интереса (или даже подозрительности) — это он заметил. Однажды тот не выдержал, глядя, как Никеша подбрасывает и ловит мелочь — ловит монету правой, потом хлопает ею о тыльную поверхность левой ладони:

— Слушай, — сказал Марат, — ты же никогда не смотришь, какой стороной она упала…

— А что я там увижу? — пожал плечами Никеша. — Только одно из двух. Вот если б что-то новое…

— Был такой фильм — «Розенкранц и Гильденстерн мертвы», с Гэри Олдманом, кажется, и Тимом Ротом. Начинается он с того…

— Знаю, знаю, — прервал его Никеша, менее всего расположенный развивать тему, и при Марате теперь старался с дурацкой привычкой бороться.

5

В этот раз надрались они оба. Уже под вечер, дома: невидимый дождь переминался в сумерках, а шагни на балкон — отдувался в лицо зябкой свежестью, слышался звуком далекого массового рукоплескания. Кошерная водовка и случайная закусь, быстро обращающаяся в россыпь косточек и клочьев кожуры, примостились на крышке картонного ящика. Поначалу Никеша исподволь провоцировал Марата, ненавязчиво наводя на тему людской обыкновенности и заурядности: он помнил, как собутыльник вдруг возбудился при подобном повороте разговора тогда, в парке.

— На самом деле надо быть обычным человеком, — объявил порядком уже захорошевший менеджер. — Надо быть как все. Я знаю, что ты скажешь… — махнул он в Никешину сторону рукой. — Я помню твои телеги. Скажешь, что нет никаких «всех», что эти «все» — все разные. Не знаю. Не уверен. Но допустим… Но когда большинство разных старается быть как все (а оно старается!), то вот и получаются эти «все», одинаковые. Они сами себя делают такими… Наливай, не тормози… Так вот, они правы. Надо поступать так же, понимаешь?..

— Хм… а зачем? — осведомился Никеша в манере Руматы. В нем вдруг снова всплыло сомнение: а кто кого на самом деле подкалывает-то? Качает, так сказать, на косвенных?..

— А потому что только так можно жить! Выжить… Потому что нет других вариантов! Почему люди всегда старались «поступать как все»? А это единственный способ существовать всем вместе! Кто так не делает, автоматически отправляется в маргиналы — и ему же хуже. И это правильно. Потому что иначе хуже будет всем.

— А какое мне дело до этих всех?

— Понятно, что никакого. Но я говорю: если кто-то сильно ценит свое особенное — плохо становится только ему. Будешь спорить?

— Что значит — плохо? Меньше бабок?

— Да при чем тут!.. То есть бабок, конечно, меньше или совсем не остается, но это ладно, это в конце концов дело десятое. Главное: ты в какой-то момент сам перестаешь понимать что бы то ни было. Как существовать… на фига… Ты не просто оказываешься один, ты еще и полностью теряешь всякую ориентацию…

Никеша ощутил морозец по хребту. Черт его знает, что имел в виду пьяный Марат, но у Никеши почему-то не выходило не принимать произносимого на собственный счет. Он разом хватил оставшееся в кружке.

— Что ты об этом знаешь? — прочавкал, заталкивая в пасть пол-апельсина.

— Я? — повернулся к нему Марат, глядя, как блаженненький. — Я — знаю, ты поверь…

— Ну так чего ж ты не живешь как все? — Вытер горстью с подбородка сок. — Чего ж ты тут со мной квасишь, а не продаешь свои материалы?

Марат продолжал таращиться на Никешу с выражением какой-то остервенелой веселости. Губы его подрагивали, словно сдерживая ухмылку или оскал.

— А не вышло у меня, — передернулся лицом. — Я пытался. Я честно пытался. Я был простой, обыкновенный, нормальный, адекватный. Я такой, между прочим, всем нравился — и себе тоже. Я не ставил себе никаких сверхзадач. Не парился по поводу того, что меня напрямую не касается. Я вообще старался не париться. Не бепсо… беспокоиться. Ни о чем. И ни о ком. Че я — отвечаю за всех, что ли? — Он ухнул залпом. — Наливай… — велел перехваченным голосом.

— Невозможно отвечать за всех, — произнес Никеша неожиданно непослушным ртом, наливая с громким бульканьем. — Но нужно отвечать за себя.

— Во-во! — отобрал Марат кружку, плеща на пальцы. — Я тоже так думал. Тоже молодой был… Тебе сколько?

— Двадцать семь.

— Ну вот до твоих примерно лет я тоже, блин, был моралист… Да! Надо, мол, спрашивать с себя самого… строже всего… — саркастически оскалился. На визави он больше не смотрел. — Не надо, Никит, не-на-до!.. Проще будь. Расслабься и получай удовольствие. Не получается — заставляй себя. Только не лезь к другим, пытаясь сделать им хорошо. На хрен ты им не нужен, понимаешь?..

— Понимаю. Я никогда никому и не навязывался…

— Вот и молодец. А если лежит человек на улице, помирает… Юхой истекает, не знаю, — тоже не станешь ему навязываться? Кровь остановить, «Скорую» вызвать?

— Ты к чему это?

Марат осушил кружку, решительно придвинул бутылку и обслужил себя сам. Не обделил — до краев нацедил.

— А если ты знаешь, что человеку скоро будет сильно плохо? — глянул исподлобья. — Вот точно знаешь, что с ним случится. Кинут его на бабки или искалечат, или вообще убьют… Ты перду… ре-ду… предупредишь его?

— Ну, наверное…

— Ага… А ты пробовал?

— Чего — пробовал?

— Ага… А я вот пробовал… Много раз…

— Пробовал — чего?

— О-бе-ре-гать, — произнес по слогам Марат, словно с отвращением, и замолчал, уставясь перед собой. Это было что-то новенькое в их питейной практике. Кажется, «убивец» начинал-таки выбалтывать сокровенное… Но Никеша, к собственному удивлению, чувствовал сейчас не азартное любопытство, а тоску. Ему вдруг подумалось, что, может, и не хочет он ничего про него знать… Но русло пьянки было уже не повернуть, оставалось только держаться в струе, и Никеша потянулся за бутылкой.

— Был у меня знакомый… — сказал Марат после паузы нарочито-равнодушным голосом. — Друг… Кокс… неважно… — Обеими ладонями помял красную рожу. — С детского сада еще мы дружили, прикинь. Всю молодость вместе гуляли. Сколько выпили — измерению не поддается… Всю Европу вдвоем объездили, я ведь когда-то видный был ездун… Вообще был веселый пацан… Вроде Вани, — хмыкнул. Глотнул, причмокнул. — Ну и, короче, завелась у Кокса девка. Было б еще что-то особенное — крыса ведь крысой… неважно… Его на ней переклинило. Глухо. Он вообще бабам нравился, но выбирал всегда пассивную роль: ему надо было, чтоб его закадрили и построили. Строго по-хозяйски. И вот уж эта его строила по полной! К их взаимному удовольствию… А я знал, я совершенно точно знал, что у него из-за нее будут очень крутые проблемы. Очень! Я не понимал, что именно произойдет — вот в чем дело! Я только видел причину — эту самую Олю, чтоб она сдохла. Абсолютно ясно видел. Ну да, я понимал, что бесполезно ему что-то говорить. Но как я мог не сказать?..

— А он? — спросил Никеша после четвертьминутного молчания.

— Он?.. — Медленно и жутко растянул губы. — Ну как ты думаешь, кого он послал: меня или ее? Ага… А я ведь все не отставал. — Хрюкнул издевательски. — Все предостеречь, на хрен, пытался… В общем, был лучший друг, стал главный враг…

— И чего?

— Чего? А все у них было замечательно! Поначалу. Нашел, значит, Кокс свое счастье… Только счастью все время деньги были нужны. Ей самой, ее родным, ее друзьям сраным. Ну и кто эти бабки давал? Исес-с-сно. Сказать ей «нет» — это было немыслимо, что ты… Короче, наделал он диких долгов. Сначала у знакомых занимал, потом в банк пошел. Хату заложил… И тут он этой прошмандовке надоедает. Она находит себе другого мужика и посылает Кокса. Тот — в депру, в запой… Ходил еще к ней, говорят, вернуться просил, унижался. Что это вообще за кайф такой без конца унижаться?.. Неважно… У него тем временем квартиру отобрали. Он как с цепи сорвался, пить вообще по-черному стал, черт-те где, черт-те с кем, по пьяни на рожон лез. В общем, один раз так его отволохали, что половину брюшной полости вырезать пришлось…

Он посидел неподвижно, потом присосался к кружке. Никеша подумал и последовал его примеру.

— А вот родители его, — обратился Марат к опустошенной посуде, — до сих пор меня ненавидят. Считают, что я все знал заранее (прослышали тоже, что я Кокса в свое время отговаривал) — все знал и ничего не сделал! А?.. — Бешено поглядел на Никешу, потом взгляд его потускнел и словно перевернулся внутрь черепа. — Ну хорошо, им просто виновные нужны… Но разве, блин, они не правы? Ведь знал же, действительно знал!.. И не сделал… Ни хера не сделал… — цапнул кружку, заглянул, отставил разочарованно.

— Слушай… — осторожно сказал Никеша. — А откуда ты знал?

— Знал, — отрезал Марат. — Знал…

— Не понимаю…

— А я — понимаю?! — взорвался. — Если б я мог им хоть что-то объяснить! Конечно, они не верят! Как в такое поверишь?.. — Он вдруг осекся. — Хотя самая-то суть в том, что не это — главная причина!.. — резко подался к Никеше, глядя проникновенно, тряся сложенной щепотью. — Не то, что не верят мне — не верят, что я могу это знать. Нет. А в том, что не хотят верить. Взять того же Кокса… Ну да, он считал, что это бред, что можно вот так вот ниоткуда знать. Еще бы не бред!.. Но ведь если б он думал головой, блин, тогда, головным мозгом, а не половым членом — не так уж трудно было заметить, что Оленька его клизма та еще. Жадная, наглая, самовлюбленная… Тут ведь и без меня не так уж сложно допереть было: с такой тварью лучше не связываться… Но е-мое — ему ж именно такая и нужна была!..