Роман Сенчин - Информация

• Название: Информация
• Автор: Роман Сенчин
• Жанр: Современная проза
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-53205-6

Новый роман Романа Сенчина «Информация» – по-чеховски лаконичный и безжалостный текст, ироничный приговор реализма современному среднему классу. Герой «Информации» – молодой человек с активной жизненной позицией, он работает в сфере рекламы, может позволить себе хороший автомобиль и взять кредит под покупку квартиры. Но однажды его такая сладкая жизнь дает трещину: узнав об измене жены, герой едва не погибает, но выжив, начинает иначе смотреть на окружающий мир. Сходится со старым другом – поэтом-маргиналом, влюбляется в молодую революционерку и… катится, катится под откос на полной скорости.

Жизнь внутри катастрофы – привычное состояние героев Сенчина. В новом романе катастрофа выглядит приключением, читая про которое – невозможно оторваться!

В героях «Информации» читатель узнает известную литературную богему современной Москвы и не раз улыбнется, угадывая прототипов.

---

Я сразу облюбовал ту комнату, которая служила столовой. Решил, что в ней-то и буду проводить большую часть времени. Поставил телевизор и DVD на тумбочку, через несколько дней после переезда купил раздвижной диван…

С переездом помог Иван. За два рейса управились.

Баулы с Натальиными шмотками (она тогда так и не появилась на Хорошевке) я свалил в бывшей детской, которую стал называть гардеробной. Свои вещи разложил и развесил в оставшихся от сирийцев шкафах. Мебель была чистая, в окнах – стеклопакеты, на стенах – свежие и не раздражающие обои… Короче, я был доволен.

Закончив перетаскивать вещи из «фолька» в квартиру, я предложил:

– Что, Вань, обмоем новоселье?

Тот как-то испуганно дернулся:

– Я ж на машине.

– Оставишь здесь во дворе. Машин вон сколько стоит, не бойся.

Иван согласился. Позвонил матери и сказал, что ночевать сегодня не придет.

Мы доскочили до супермаркета «Пятерочка» (он находился буквально метрах в двухстах), я купил две бутылки «Русского стандарта», сока, кусок слабосоленой семги, сыра, колбасы…

Вообще-то проводить вечер с Иваном мне не очень хотелось (точнее, представлялось не очень правильным – таких людей нужно держать на расстоянии), но быть сейчас одному казалось опасным. Я бы по-любому выпил и наверняка стал бы звонить, в том числе и Наталье, хвалился бы квартирой, в которую переехал и которая через два-три месяца девяносто девять процентов станет моей. А потом, скорее всего, начал бы просить ее вернуться, клялся бы, что теперь все у нас будет отлично, надежно… детей родим… Я никак не мог примириться с ее уходом. Хотелось вернуть жену даже для того хотя бы, чтобы потом самому ее бросить.

– И какие планы теперь? – спросил Иван, когда мы, почти молча выпивая, захмелели до такой степени, когда можно вести душевные разговоры.

– Да какие… Жить буду.

– Женишься снова?

Я помахал перед собой руками:

– На хрен-на хрен! Пока что у меня другие планы. Надо чем-то серьезным заняться. Я раньше литературой увлекался, всякими радикальными течениями.

– Радикальными? – В глазах Ивана мелькнул настороженный интерес.

– Ну, в культурном плане. Хотя эти течения и на реальную жизнь влияют… В общем, хочу возобновить. Тем более время благоприятствует.

– В смысле?

Вопросы Ивана меня слегка отрезвили – не стоит раскрываться. Этот потомок работяг с Лефортова вряд ли поймет, а нафантазировать может с три короба. Или начнет подбивать меня теракт устроить какой-нибудь (неудовлетворенность социальным положением у него проявлялась не раз), или, наоборот, в ФСБ донесет… Черт разберет этих людей… И мой ответ был хотя и не совсем честным, зато предельно понятным любому в нынешней России:

– Да так, книжный бизнес на подъеме. Можно неслабых денег поднять.

– Эт дело. Были бы у меня финансы, я бы тоже квартиру купил, хоть однуху, и женился.

– А у тебя что, квартирный вопрос?

– Да еще какой! – зло хмыкнул Иван. – В одной комнате с братом до сих пор. Мне двадцать девять, брату – двадцать пять. И мать в другой комнате. Как кильки в томате… И девку не приведешь.

– Ну как, снимал бы.

– Кого снимал?

– Ну не девку же! – засмеялся я.

– Снимать – тысяч пятнадцать в месяц надо. Минимум. А я в среднем за месяц тысяч тридцать зарабатываю. Сколько на бензин уходит, на жратву… Матери часть отдаю – свет, отопление… Не-ет, – потянулся Иван, – снимать можно, конечно. – И сразу же снова сжался. – А с другой стороны, с какого перепугу я буду снимать? Мой родной город, а я как приезжий, что ли?

Меня эта мысль развеселила. Плеснул в рюмки.

– По-твоему, – спросил, когда выпили, – москвичам на халяву квартиры должны раздавать? При рождении коренного москвича для него сразу планируют трехкомнатную квартиру…

– А что, – Иван не заметил моей иронии, – я бы так сделал. Ну, не треху можно, но двухкомнатную нормальную квартиру – вполне.

Еще глотнули «Русского стандарта», закусили семгой, и Иван стал развивать свою мысль:

– Знаешь, бесят эти призывы, что будь, дескать, активным, и все получится, мечты сбываются, что надо добиваться, этим, конкурентоспособным быть… Ну, короче, понимаешь, о чем я… А если я не хочу быть таким? Если у меня вообще другая внутренняя организация? Что я, всю жизнь из-за этого в жопе, что ли, должен торчать? И таких, как я, – миллионы. Которые не могут и не хотят биться за теплое место под солнцем… Я так считаю – если я гражданин страны, я имею право получить от нее набор необходимых для жизни вещей.

– По факту рождения, что ли? – сдерживая усмешку, уточнил я.

– Ну да. Да! Я – гражданин России, и Россия должна обеспечить меня квартирой для создания семьи, медицинским обслуживанием, загородным участком для отдыха и подсобного хозяйства, путевками, хоть раз в год, в санатории…

– А ты что-то должен?

– Я? Я готов вносить свою лепту. Работать, короче. Но от меня никто ничего не требует. Что работаю я, что нет, всем все равно. Меня и в школе не особо учили – тройбаны ставили, а я на задней парте в карты рубился. В армию не тащили, дали справку купить, что у меня с почками проблемы, и – все в поряде… Так и живу. Гражданин, х-хе… Единственное, что есть, – машина. Она меня кормит. Да и то часть денег откладываю, чтобы вовремя ее заменить, до того, как ломаться начнет. А так – никаких перемен не предвидится.

– Ничего, Вань… – То ли его речь, то ли опьянение сменили во мне иронию на жалость. – Ничего. Я скоро, может, закручу одно дело. И тебя возьму.

– Что, в натуре? – дернулся он. – Хорошо бы. Надо что-то такое, серьезное… У меня, знаешь, тоже планы есть, то есть – идеи. Давай расскажу?

Я глянул на часы. Было около полуночи. Зевнул показно.

– Поздно, Вань. Лучше спать ляжем. Завтра на работу… Еще будет время все обсудить. Наливай по последней.

Я уже давно не могу представить себя смотрящим новости без мыслей, сколько стоит и для чего поставлен тот или иной ролик, пущен такой-то сюжет. Особенно внимательно, иногда засекая время, я слежу за теми роликами, которые попали в телевизор с моей подачи. За них заплачено мне, журналистам, каналу…

Наша контора находилась, считай, в самом центре Москвы – на Триумфальной площади. Напротив памятника Маяковскому. Знаете наверняка этот большой трехэтажный дом позапрошлого века. Раньше там размещалась редакция журнала «Юность», а теперь почти весь он занят одним из крупнейших в России информационных агентств; наше «Агентство бизнес-новостей» являлось его дочерним предприятием.

Я работал в отделе медиабаинга. Зарплата даже по докризисным меркам у меня была мизерная, но связи в ведающих информационной политикой структурах щедро восполняли этот недостаток. Главный доход мне давали леваки.

Разная информация стоит по-разному. Реклама (не лобовая, конечно, скрытая) какой-нибудь фирмы, продукта, выставки цветов или элитных собачек – дешевая; реклама банка (сюжет, как замечательно он функционирует), крупного предприятия – дороже; а мочилово чьего-нибудь конкурента оценивается по максимуму. В мочилове риск большой.

Информацию я пихал в газеты, на радио, но основной доход приносило, конечно, ТВ.

Каналы тоже не все равны. Самых больших денег требуют федеральные и те, что считаются более-менее независимыми, вроде «РЕНа»; для московских заказчиков «ТВЦ» неплохо котируется. По минимуму из общероссийских берет НТВ. Съемочная группа выезжает долларов за триста, пускающие сюжет в эфир берут около тысячи, мне откатывается долларов пятьсот. Это за полутораминутный ролик в вечерних новостях.

Но все, конечно, относительно: каждый раз стараешься выбить денег побольше, бывает, врешь, что на канале расценки повысились, а разницу забираешь себе. А как иначе? Деньги нужны.

К тому же и работа у меня не из легоньких, если все описать. В любое время срывайся и мчись за кассетой или диском с материалом, а перед этим торгуйся до одурения не только за себя, но и еще за массу людей, через которых информация пройдет, пока не окажется в эфире, на газетной полосе или на сайте. Держи в башке десятки фамилий, помни цены и проценты, пути, подводные камни, нюансы…

В две тысячи четвертом – две тысячи шестом дела у нашего агентства шли отлично. Предложения поступали потоком, разрабатывались и реализовывались проекты. В двенадцати регионах издавались местные бюллетени деловых новостей… А главное – местные выборы тогда еще были более-менее свободными, и бизнесмены, стремящиеся пробиться во власть или поставить своих людей, обращались за помощью к нам… Короче, на жизнь мы не жаловались. Правда, не имеющие доступа к источникам получения и продажи информации ощущали обделенность, но у большинства из них и зарплата была выше нашей. Да и как без обделенных? Бизнес не резиновый…

Руководил нашим агентством полковник КГБ в отставке Андрей Юрьевич Касмынин. В заместителях и ближайших помощниках у него тоже были люди из комитета. Поэтому чувствовали мы себя достаточно уверенно, на ленты пускали нередко острые сообщения, устраивали шумные пресс-конференции с известными предпринимателями, проворачивали разные, приносящие немалые денежки операции.