Сет Грэм-Смит - Авраам Линкольн Охотник на вампиров

• Название: Авраам Линкольн Охотник на вампиров
• Автор: Сет Грэм-Смит
• Жанр: Ужасы и Мистика

Тайная жизнь самого уважаемого и честного президента в истории США. Его страсть, его сила, его война…

---

— Так сэр… если у вас нет денег, то что вы имели ввиду — «дешевле» или «бесплатно»?

— В кредит.

— А, «кредит», ясно… простите меня за назойливость, но я давно понял, что «кредит» — это такое французское слово, в переводе означающее «не собираюсь платить».

— Я всегда отдаю долги.

— О, я и не сомневаюсь, не сомневаюсь. Но в любом случае — в Спрингфилде вам ничего не светит. Люди здесь обладают удивительной способностью к торговым сделкам и умеют считать деньги.

— Я вижу… спасибо, что уделили мне время. Всего доброго.

Возможно, ему внушила жалость моя непростая жизненная ситуация, а возможно — несчастное выражение лица. А возможно у него просто не было друзей, как и у меня. В любом случае, он остановил меня и предложил разделить с ним комнату над магазином «в кредит — пока не заработаете на собственное жилье». Сперва я подумал о том, чтобы отказаться. Сама мысль, чтобы делить комнату с такой назойливой мухой! Да на любом чердаке, хоть и холодно, зато куда спокойнее! Но, как следует поразмыслив, я поблагодарил его и согласился.

— Вам, конечно, потребуется время, чтобы переехать, — сказал Спид.

Эйб вышел наружу. Мгновение спустя, он вернулся с двумя сумками и поставил их на пол.

— Я переехал.

II

Спрингфилд грохотал. На смену деревянным хижинам и повозкам приходили каменные дома и экипажи, и, было такое чувство, в городе приходилось два политика на одного человека. Он далеко обошел Нью-Салем — и еще дальше захолустный Литтл Пайджен Крик. Но, вместе с удобствами и суетой городской жизни, росла и жестокость, для Эйба непривычная. Его описание одного случая хорошо иллюстрирует суровость нравов развивающегося города, а также подтверждает не прошедшую к той поре у Линкольна меланхолию.

Сегодня был свидетелем смерти женщины и ее мужа — последний и был виновником произошедшего. Я стоял на улице, перед офисом и вел беседу с клиентом, мистером Джоном С. Уилборном, когда услышал крик, а потом и увидел бегущую от «Томпсона{22}» женщину тридцати пяти лет. Ее преследовал мужчина с «перцовкой{23}», он прицелился и выстрелил ей в спину. Она упала на мостовую, хватаясь рукой за живот, из которого сразу полезли внутренности, потом перевернулась на спину и попыталась сесть. Но у нее не получилось. Уилборн и я тут же оказались рядом, но при том следили, чтобы муж с оружием в руке не подходил близко. Другие люди, привлеченные шумом, заполнили улицу, и тут прозвучал второй выстрел. В левой части головы мужа зияла огромная дыра. Он тоже упал — кровь хлестала из раны толчками, вместе с ударами сердца.

Удивительно, как быстро умирает человеческое тело. Какая хрупкая вещь жизнь. В одно мгновение душа отлетает — оставляет свой корабль пустым и безжизненным. Я читал о виселицах и о европейских гиллитинах [авт. орф.]. Я читал о величайших войнах прошлых веков, где люди гибли десятками тысяч. Мы никогда не задумываемся о тех смертях — такова наша природа, которая сразу гонит прочь подобные мысли. И мы забываем, что все они были такими же людьми, как и мы, и что веревка — либо пистолет или штык — забирает жизнь навсегда, в одно мгновение. Забирает даже в самые ранние дни, в младенческом возрасте, оставляя людей вообще без будущего. Если подумать о каждой душе, отнятой по прихоти злой судьбы, обо всех никому не известных убийствах мужчин, женщин, детей… трудно не сойти с ума.

К счастью, занятость Эйба в качестве юриста и законодателя не оставляла ему времени, чтобы погрузиться в думы о смерти. Когда он не заседал и не голосовал, то, скорее всего, принимал клиентов у себя в офисе, или присутствовал на рассмотрении дел в суде (чаще всего земельные тяжбы или претензии к должникам). Дважды год Эйб присоединялся к группе из прочих юристов, отправлявшейся в трехмесячный тур по Восьмому Юридическому Округу — четырнадцать территорий в центральном и восточном Иллинойсе. На всем его протяжении существовало несколько десятков поселений и лишь несколько залов для проведения заседаний. Поэтому, когда погода не препятствовала, заседания с участием юристов, судей и прочих проходили прямо на открытом воздухе. Для Эйба эти поездки значили больше, чем просто возможность вырваться из провонявшего свечами кабинета. Они означали возможность предаться безудержной охоте на вампиров.

Зная, что моя работа позволяет дважды в год объехать весь округ, дела определенного рода я откладывал на более подходящее время. Днем мои приятели-юристы и я занимались на процессах, используя в качестве дворцов правосудия церкви или таверны. Вечерами мы собирались на ужин где обсуждали случившееся за день. Ночью, когда все расходились по меблированным номерам, я надевал плащ и брал в руки топор.

Одна такая вылазка особенно запомнилась Эйбу:

Я получил письмо от Генри со следующими указаниями:

«Э. Шилдхаус. Полмили севернее окончания Милл-стрит, Афины, штат Иллинойс».

Вместо мгновенного осуществления правосудия божьего, я предпочел отложить его до времени, когда дела сами приведут меня в Афины. Это случилось два месяца спустя, когда мы оказались в маленьком городишке чуть севернее, где в местной таверне провели несколько заседаний. Мы быстро перезнакомились с истцами и ответчиками, дела которых нам предстояло разобрать. Промучившись предыдущей ночью от какой-то болезни, я не смог присоединиться к Стюарту до полудня, и в это время состоялось рассмотрение нашего дела. Наш клиент выступал ответчиком в иске о невыплате маленького долга — пожилая рыжеволосая женщина по имени Бетси. Помню, что мы проиграли, что мое участие все равно ничего не изменило бы, что после всего пожал ей руку и отправился дальше страдать от болезни. Ночью Стюарт ушел в таверну к коллегам, я же, распаковав топор и плащ, отправился по указанному Генри адресу. Меня порядком лихорадило, потому я решил просто постучать в дверь и воткнуть топор в того, кто ее откроет, и сразу отправлюсь обратно, под одеяло. Дверь распахнулась.

Это была наш клиент, Бетси, ее рыжие волосы держала на голове заколка из слоновой кости. Я плотнее закутался в плащ в надежде, что она не заметила топор.

— Я могу вам помочь, мистер Линкольн?

— Я… я прошу прощения за столь поздний визит, мадам. Я ошибся.

— О?

— Да, мадам. Я полагал, здесь живет Э. Шилдхаус.

— Так и есть.

Вампир и женщина под одной крышей?

— Мистер Линкольн, вы должны простить меня за вопрос, но с вами все в порядке? Вы очень бледны.

— Благодарю, мадам, все в порядке. Можно я… Я хотел бы переговорить с вашим супругом.

— Мистер Линкольн, — сказала она, смеясь. — Вы уже говорите с тем, кто вам нужен.

Э. Шилдхаус.

Элизабет.

Бетси.

Она увидела топор под моим плащом. Прочитала по лицу. По глазам. В мыслях. Я тут же оказался на спине, изо всех сил пытаясь не дать ей вонзить мне в горло свои клыки, топор был у меня выхвачен и отброшен в сторону. Я держал ее голову за волосы правой рукой, левой же пытался найти под плащом что-нибудь подходящее. Наконец я выхватил маленький нож, который стразу принялся вонзать в нее всюду, куда мог дотянуться: в шею, в спину, в руки, что держали меня железной хваткой. Я резал ее, и резал, пока она не отпустила меня и не вскочила на ноги. Я сделал то же самое, и мы стали настороженно перемещаться друг перед другом — я держал нож перед собой; она пожирала меня черными, как мраморные шары, глазами. Затем, так же внезапно, как бросилась в атаку, она остановилась… и подняла руки вверх.

— Мне просто нужно знать… в чем я виновата перед вами, мистер Линкольн?

— Вы виноваты перед Богом. Я просто даю Ему возможность судить таких как вы.

— Прекрасно, — она засмеялась. — Прекрасно. Боец из вас гораздо лучше, чем юрист.

Она бросилась на меня и выбила нож из руки — видно, моя реакция пострадала из-за болезни. Ее руки порхали у моего лица, слишком стремительно, чтобы я мог их даже заметить, и я уже ощутил на губах соленый вкус крови. От каждого удара я отлетал назад и вот уже ноги перестали держать меня. Впервые с той самой ночи, когда Генри спас меня, я ощутил, как смерть тронула мое плечо.

ГЕНРИ ОШИБАЛСЯ

Я рухнул, она вновь оказалась на мне — мои руки тряслись, когда я пытался удержать ее за волосы. И тогда ее клыки вошли в мое плечо. Боль пронзила плоть и мускулы. Теплота крови, собирающейся у раны. Давление в венах. Я отпустил ее волосы и положил ладонь к ней на затылок, словно утешал друга в минуту отчаянья. Все тревоги оставили меня. Тепло, как от виски. Неизведанное счастье.

ПОСЛЕДНИЕ МГНОВЕНИЯ ЖИЗНИ.

Я запалил мортиру о заколку в ее волосах. Она зажглась — ярче солнца, ореол за ее головой. Рыжие волосы вспыхнули, и я почувствовал, как клыки вышли из меня, услышал крик, когда она билась и каталась по земле — огонь охватил одежду, а она не могла от нее избавиться. Собрав последние силы, я встал на колени, поднял топор и погрузил в ее мозги. Ее больше не было, но и у меня не было сил ни похоронить ее, ни идти добрую милю обратно в ночлежку. Я затащил ее тело в дом, запер дверь и — после того, как перевязал свои раны бинтами, которые наделал из простыней — рухнул в ее кровать.