Александр Ивич - Воспитание поколений

• Название: Воспитание поколений
• Автор: Александр Ивич
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Критика
• Год: 1969

Сборник статей А. Ивича о творчестве советских детских писателей (В. Маяковский, С. Маршак, К. Чуковский, С. Михалков, Б. Житков, Л. Пантелеев, А. Гайдар, Л. Кассиль, Р. Фраерман, М. Ильин).

---

Образ Пети Трофимова, на мой взгляд, один из самых привлекательных и самых национальных характеров во всей нашей новеллистической литературе, посвящённой гражданской войне. Он подлинно народен.

В собрании русских сказок, пожалуй, не найти прямого прообраза Пети Трофимова, как нет в них и прямого прообраза Василия Тёркина. Но совершенно очевидно, что оба эти характера, при всей их глубокой реалистичности и своеобразии, органически связаны с русским фольклором, с образом сноровистого, затейливого богатыря, иной раз прикидывающегося дурачком, а на деле хитростью, умом и силой одолевающего врага, хотя бы и стоглавого.

Сказочный герой любит похвалиться своими подвигами. Петя Трофимов как будто и подвига не замечает — рассказывает смешной случай.

Нет, не верится, будто он на самом деле не понял, почему вдруг орден. Так и хитрый мудрец, Иванушка-дурачок, умел не понимать!

Петя как будто вовсе не боится смерти. Что ж, самому приходилось выводить людей в расход, вот теперь и его очередь. Но это тоже не совсем так.

Ведёт его Зыков — Петя думает, что на расстрел.

«И прямо скажу— не хотелось идти. Ну, поверите, товарищи, ноги не хотели идти.

А тем более, что погода была замечательная. Погода стояла чудная. В садах повсюду фрукты цвели. Деревья шумели. Птицы летали.

А тут — изволь, иди на такой весёленький проминат…

Ах, мать честная!.. Никогда мне, товарищи, не забыть, как я тогда шёл, что думал и что передумал».

Он отважен, Петя Трофимов. Он умрёт, не нарушив долга, и умрёт с шуткой на устах.

А когда свои приговорили к расстрелу:

«Я — что? Я ничего не сказал. Только, помню, сказал:

— Н-да… Будёновец к Будённому в плен попал…

Тогда все встали. Кто из избы пошёл. Кто о военных делах заговорил. А меня взяли трое или четверо за бока и повели во двор. И велели вставать к стенке.

Я, помню, им говорю:

— Во дворе не стоит. Зачем, товарищи, двор гадить? После, — я говорю, — мужику противно будет. Вы где-нибудь в стороне, чистоплотно…

— Ладно, — говорят. — Вставай. Некогда чистоплотничать.

Я говорю:

— Ну что ж… Я разденусь.

— Не надо, — отвечают.

— Что же, — я говорю, — значит, одёже пропадать? Нет, это так не годится… Лучше, ребята, я вам свою одёжу отдам. У меня, — я говорю, — сапоги отличные. Спиртовые! А?

— Не надо, — говорят. — Не желаем английских сапог. Пущай в них Антанта ходит.

— Дурни вы! — говорю. — «Антанта»! Сами вы Антанта! Так это ж, — я говорю, — не английские сапоги. Это московские. Фабрика «Богатырь».

Сажусь я скорей на землю и тащу с себя эти самые богатырские сапоги.

— Нате, — говорю, — ребята, носите на вечную память.

Кидаю им сапоги. Разматываю портянку…»

Очень спокойно. Но на фоне первого пути к смерти мы уже понимаем, что в эти минуты думал и передумал Петя Трофимов. Тяжело было на душе в этом безнадёжном пути к стенке? Да, конечно. Но… не очень верил Петя Трофимов в неминучую смерть! Не верил, как солдаты народных сказок, как Василий Тёркин, и оттягивал последнюю минуту — не слезливыми жалобами, конечно, а хитрым разговором.

Не видно ещё каким образом, а либо сам что-нибудь придумает, либо выручка придёт в последнюю минуту. Может быть, не будет выручки и придется умереть — это Петя, конечно, понимает. А все-таки…

Отношение к жизни и к смерти Пети Трофимова близко к мотивам русского фольклора, но не совпадает с ними, потому что Петя — герой советской эпохи.

«Да, тяжело, — думаю, — Петя Трофимов, помирать не в своей губернии. Хотя, — думаю, — губернии мне не жаль. Какая у меня губерния? Какая у плотника, каменщика, пастуха губерния? Где хлебом пахнет, туда и ползёшь. Отец у меня в одном месте зарыт, мать — в другом. Только и остались у меня боевые товарищи. Да вот загадка: выскочат ли они из ловушки? Ох, — думаю, — туго небось товарищу Заварухину в деревне Тыри. Слева Шкуро теснит, справа — Мамонтов, спереди Улагай напирает… И, может быть, это из-за меня! Может быть, это я всё дело прошляпил!»

Вот что заботит Петю, бойца революции: судьба товарищей, судьба дела, за которое он сражается.

При всей внешней простоте весёлого рассказа, его фактура очень сложна. Самобытность и типичность облика Пети Трофимова — типичность национальная, солдатская, революционная — рождаются в столкновении драматического сюжета с юмористической его трактовкой и в острой характерности языка рассказа.

Поиски языковой выразительности, которые в «Часах» остались в значительной мере поисками, в «Пакете» были победны. С большим искусством и безупречным вкусом Пантелеев дал портрет языка, типичного для пролетария, бойца гражданской войны, только осваивающего начатки культуры, ещё неграмотного, но с ясным умом и отличным пониманием целей, содержания борьбы, в которой он участвует. Я говорю «портрет языка», потому что он далёк от натуралистичности, передает не только манеру Петиной речи, но и авторское отношение к герою. Это проявляется в осторожной, умеренной акцентировке лирических высказываний Пети (о своей жизни, о товарищах, о природе) и едва заметном, тоже очень осторожном, пользовании оборотами речи, характерными для народных сказок, наряду с оборотами и лексикой, типичными для первых послереволюционных лет.

«Пакет» остался живой, нужной вещью в нашей литературе, он по-прежнему волнует, по-прежнему заставляет любить замечательного парня, советского солдата Петю Трофимова.

6

С юмором рассказано о горьких приключениях и перемене судьбы Петьки Валета — героя «Часов», с юмором — о том, как был избит белыми, дважды стоял под расстрелом и выполнил боевое задание Петя Трофимов.

В более поздних вещах Пантелеева юмор не определяет строя рассказа, а только иногда оттеняет повествование. Возникает мысль: кроме того стремления к острым и разносторонним характеристикам героев, которые так хорошо удаются Пантелееву, когда он широко пользуется юмором, есть ещё какая-то причина, заставившая его очень серьезные, отнюдь не весёлые темы «Часов» и «Пакета» реализовать в весёлых рассказах.

Мне думается, что эта причина — в отношении автора к своим героям. Петя Трофимов, бесчисленные пацаны, меняющие жизненный путь, — всех этих героев своих рассказов Пантелеев любит глубоко и очень нежно. И с юношеской застенчивостью он прикрывал юмором свою страстную любовь и нежность к душевной красоте людей. Он шутил, потому что боялся стать сентиментальным (в «Часах») или патетичным (в «Пакете»), Ни сентиментальности, пи патетики Пантелеев не любит.

Другую, не юмористическую, тональность писатель нашёл позднее, в зрелые годы. И это в какой-то мере напоминает душевный и литературный путь Чехова, может быть, самого сдержанного, самого застенчивого и задушевного русского писателя. Ведь только в зрелую пору таланта Чехов отказался от юмора как средства выразить свою заботу и тревогу о людях. Только в зрелую пору он перешёл к рассказам и повестям, где выражал своё отношение к людям и миру по-прежнему сдержанно, но в совершенно иной, не юмористической, форме.

После «Пакета» Пантелеев, превосходно владеющий оружием юмора, почти отказался от него. Не поступившись ни глубиной и разветвленностью эмоций, ни чёткостью характеристик, Пантелеев выработал другие стилистические средства для выражения своей внутренней темы: он перешёл от затейливых рассказов к внешне незатейливому, очень простому повествованию.

В последних сборниках Пантелеев разделил свои рассказы на два отдела — «Рассказы о подвиге» и «Рассказы о детях». Это несколько условно, потому что многие рассказы первого раздела написаны о подвигах детей, а большая часть рассказов о детях посвящена своего рода моральным подвигам — пусть небольшим, но очень важным, переломным для героев рассказа. «Подвиг» и «дети» — генеральные темы Пантелеева, — в сущности, слиты для него. И когда он пишет о подвигах взрослых, то пишет о них для детей, с внимательной заботливостью готовя своих читателей к большой, благородной жизни.

7

Подвиги детей… Они могут начаться и с игры.

Как-то большие ребята позвали малыша играть в войну и поставили его часовым в глухом углу сада. Взяли с мальчика честное слово, что не уйдет, пока его не сменят на посту. Поиграли и ушли из сада — про своего часового забыли. Стемнело, есть хочется, в сквере пусто, скоро сторож запрёт его на замок. А уйти нельзя — дал честное слово. И рассказчику, случайно обнаружившему мальчика в саду, не удалось уговорить его пойти домой. Пришлось разыскать на улице настоящего майора, чтобы он приказал оставить пост.

В этом простом и задушевном повествовании мне кажется особенно примечательной тональность рассказа: не умиление и, уж конечно, не насмешка, а уважение к малышу. «Ещё не известно, кем он будет, когда вырастет, но кем бы он ни был, можно ручаться, что это будет настоящий человек».