Александр Ушаков - Гитлер. Неотвратимость судьбы

• Название: Гитлер. Неотвратимость судьбы
• Автор: Александр Ушаков
• Издательство: Мартин
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-8475-0442-3

Значение личности Адольфа Гитлера находится далеко за пределами мировой политики, истории. Гитлер разрушил не только Германию, он положил конец старой Европе с ее конфликтами, наследственными распрями, со всем ее блеском и величием. Вся его жизнь — это мистическое чувство судьбы, осознание своей высшей роли в спасении Германии, немецкого народа. Подавляющее большинство немцев взирало на него как на мессию, верило ему и искренне следовало за ним.

Гитлеру посвящены тысячи книг. При этом его образ окрасился несметным количеством выдумок, клеветы и лжи. Как этот "бесноватый", "главный монстр", "преступник № 1" сумел подняться на высшую ступень власти, повести за собой целый народ, создать мощное государство остается одним из главных вопросов мировой истории.

Известный историк, писатель Александр Ушаков, автор бестселлера "Сталин. По ту сторону добра и зла", в новой книге дает свои ответы на то, как и почему это произошло.

---

— Никаких выступлений! Ты понял меня, Эрнст?!

Рем нехотя кивнул.

* * *

Конечно, Гитлер и не думал выступать против рейхсвера. Более того, добиваясь отмены смертного приговора для пятерых убийц из СА, он делал это отнюдь не ради сохранения их жизней. Только так он мог продемонстрировать СА отеческую заботу о своих штурмовиках и удержать их от самовольного выступления. Но сидеть сложа руки и дожидаться очередных пощечин Гитлер тоже не собирался. Прекрасно понимавшие тактику Гитлера фон Папен и фон Шлейхер старались измотать фюрера и заставить его принять все их условия.

Оставив фон Папена в покое, Гитлер обратил свой взор на рейхстаг. Ни о какой серьезной работе в парламенте, имевшем в своем составе 230 нацистов и 89 коммунистов, не могло быть и речи, он представлял собой самый настоящий вулкан с кипящими в нем страстями. Особенно если учесть, что председателем рейхстага не без помощи «центристов» стал Герман Геринг, который уже говорил о смещении канцлера.

12 сентября коммунисты вынесли вотум недоверия канцлеру и потребовали голосования, которое оказалось не в его пользу. Папен извлек из специальной красной папки указ президента, вручил его Герингу, и нацисты потерпели очередное поражение. Что бы потом ни говорили сам Гитлер и его вожди, все это уже не имело смысла. Народ видел одно: самая крупная фракция оказалась бессильной против канцлера, который разогнал их с необычайной легкостью. А значит, он был сильнее. Все другое в глазах избирателей не имело уже никакого значения.

Конечно, нацисты постарались сделать хорошую мину при плохой игре, и Грегор Штрассер лез из кожи вон, дабы привлечь на свою сторону рабочих, много и очень ярко говорил об «антикапиталистическом стремлении» и «протесте народа против государства» и старался привлечь некоторых левых. Но это было проще сказать, чем сделать, и Геббельс содрогался при мысли, что ему снова придется руководить предвыборным сражением.

Упал боевой дух и всей партии, и дело дошло до того, что многие партийные организации не спешили оплачивать долги, сделанные ими во время июльских выборов. Не в пользу нацистов складывалось и общественное мнение Германии, которая была потрясена убийством рабочего в Потемпе, и многие политические обозреватели не сомневались, что нацистам уже не одержать победы.

Надо отдать должное Гитлеру: в те тяжелые для движения дни он сделал все, чтобы сохранить веру партии в него. В конце октября партийные руководители собрались на заседание в Мюнхене, на котором царили всеобщее уныние и растерянность. Неимоверным усилием воли Гитлер сумел подавить пессимизм. Геббельс записал в своем дневнике: «Он велик, он выше всех нас. Он поднимает дух партии из самых черных глубин. С ним во главе движение победит».

Гитлер пребывал в очередной депрессии. По всей видимости, фюрер очень опасался за свою дальнейшую судьбу и подумывал о путях отхода; он поинтересовался у Раушнинга, имеется ли между Германией и Данцигом соглашение о выдаче политических беженцев.

13 ноября 1932 года фон Папен предложил Гитлеру забыть старые обиды и войти в новое правительство. Однако тот высказался в таком духе, что дальнейшее сближение оказалось уже невозможным. Мало того, что Гитлер отказался принимать участие в правительстве, он в специальном воззвании обвинил фон Папена в росте голосов, поданных за коммунистов. Почувствовавший свою силу, тот постарался добить Гитлера и в публичном обращении к нему заявил, что содержание отправленной им убийцам из СА телеграммы несовместимо с претензиями на кресло рейхсканцлера. Фон Папен пообещал «затопить» огонь гражданской войны в Германии, и всем было ясно, кому адресована эта угроза. Более того, понимая, что с Гитлером ему не договориться, он решил распустить рейхстаг, надеясь, что новые выборы окончательно поставят на нацистах крест.

Но фон Папен радовался рано. Сосредоточив все внимание на Гитлере, он упустил из вида фон Шлейхера. Генерал был очень недоволен независимостью канцлера и его близостью к президенту. Не нравилось ему и намерение фон Папена провести еще одни выборы и таким образом заставить Гитлера согласиться либо со всеми его условиями, либо с введением в стране диктатуры, если лидер нацистов снова выскажется против. Очень неприятное впечатление произвело на генерала и сотрудничество Гитлера с коммунистами, начало которому положил Геббельс. Он всегда опасался такого поворота событий, когда рейхсверу придется сражаться одновременно с нацистами и с коммунистами, тем более что число поданных за них голосов возросло. Выход он видел только в одном: в уходе фон Папена с поста рейхсканцлера. А потому и начал пугать других министров возможной гражданской войной, к которой вел страну фон Папен. Как только фон Папен уйдет, говорил он, президент сможет провести консультации с лидерами других партий (и прежде всего с Гитлером) и найти выход из политического тупика, в который начинал заводить страну фон Папен.

Фон Шлейхер имел долгую беседу с президентом, и в середине ноября торжествующий Гитлер в какой уже за последние два месяца раз прибыл в президентский дворец. На этот раз Гинденбург оказал вождю нацистов куда более любезный прием и даже предложил ему сесть. Они проговорили больше часа, и в конце концов президент предложил Гитлеру сформировать правительство, опирающееся на большинство в рейхстаге.

Вместо формирования кабинета Гитлер занялся эпистолярным творчеством и слал в Берлин бесконечные послания, выискивая всевозможные уловки для достойного завершения игры. В конце концов он затянул старую песню о назначении его рейхсканцлером с особыми полномочиями. На это Гинденбуг ответил новой оплеухой: из его ответного письма Гитлер узнал, что, если президент и имеет намерение выбрать человека, облеченного его личным доверием, то он никогда не остановит свой выбор на лидере нацистов.

«Вы знаете, — писал он, — что я стою на точке зрения президиального кабинета… который должен находиться под руководством лица беспартийного, а не партийного вождя, и что это лицо должно пользоваться моим исключительным доверием. Вы заявили, что согласны предоставить ваше движение лишь в распоряжение кабинета, во главе которого вы будете находиться сами, его партийный вождь. Если я соглашаюсь с этой мыслью, то я все же должен потребовать, чтобы такой кабинет имел за собой большинство в рейхстаге…»

Гитлер все понял и заявил, что на поставленных президентом условиях нового кабинета не будет. Он возвратил поручение президенту и с тяжелым сердцем вернулся в Мюнхен. Единственное, что могло его согревать, так это сказанные ему на прощание слова.

— Во всяком случае, — сказал Гинденбург, — теперь мои двери всегда будут открыты для вас…

Шлейхер выступил против. Он очень опасался того, что экстремистские партии, за которыми стояло более миллиона вооруженных боевиков и 18 миллионов избирателей, попытаются предотвратить предлагаемый фон Папеном государственный переворот, что грозило гражданской войной. Однако Гинденбург согласился и поручил фон Папену сформировать новое правительство. Но едва канцлер приступил к своим обязанностям, как в тот же день Шлейхер взорвал давно приготовленную им бомбу, заявив, что армия не доверяет фон Папену и не собирается подвергать страну риску гражданской войны, которая неминуемо начнется со дня на день.

Что же, все верно, рейхсвер всегда оставался рейхсвером, и сам Гинденбург не решился выступить против столь своеобразно предъявленного ультиматума, который вручил ему от имени армии его верный советник. Сделав хорошую мину при плохой игре, президент согласился на отставку фон Папена и, искренне огорченный его уходом, подарил на прощание свой портрет с надписью: «Был у меня товарищ…»

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

* * *

Пока фон Шлейхер готовил раскол нацистского движения, Гитлер переживал очередную личную трагедию, на этот раз связанную с Евой Браун. Это были те самые «переломные», как их назвал Геббельс, годы, предшествующие приходу нацистов к власти. В то время Гитлер, которому пресса и радио уделяли особое внимание, уже никого не оставлял равнодушным, и Еве стало ясно, что «господин Вольф» не только обходительный мужчина, но и самая что ни на есть выдающаяся личность. Конечно же, она очень ждала, когда этот выдающийся человек снова появится у них в ателье. А чтобы еще больше понравиться ему, подкладывала в бюстгальтер носовые платки, чтобы грудь казалась больше. Трудно сказать, сыграла ли пышная грудь Евы решающую роль, но Гитлер увлекся ею и каждый раз, приезжая в Мюнхен, первым делом интересовался:

— Как поживает малышка Ева Браун, с которой нам всем так весело и хорошо?

1932 год потребовал от Гитлера немыслимой политической активности, он почти не появлялся в Мюнхене и все реже писал своей возлюбленной. Но все эти объяснения не устраивали Еву, она не верила Гитлеру и отчаянно ревновала его к вымышленным соперницам. Одиночество и ревность переполнили чашу терпения Евы и, прекрасно зная, какое ужасное впечатление оказала на фюрера смерть Гели, она написала ему прощальное письмо и выстрелила в себя.