Леонид Сергеев - Вперед, безумцы!

• Название: Вперед, безумцы!
• Автор: Леонид Сергеев
• Издательство: БПП
• Жанр: Современная проза
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-901746-09-7

Прозу Леонида Сергеева отличает проникновенное внимание к человеческим судьбам, лирический тон и юмор.

Автор лауреат премий им. С. Есенина и А. Толстого, премии «Золотое перо Московии», премии журнала «Московский вестник», Первой премии Всероссийского конкурса на лучшую книгу о животных 2004 г.

---

— У нас в училище есть подготовительные курсы. Запишитесь, я помогу.

— Уже поздно начинать все заново.

— Ничего не поздно, — убежденно сказал Старик. — Никогда не поздно изменить всю жизнь, не только занятие. Вы прекрасно чувствуете живопись, а ремеслу можно научиться. Подумайте!

Как-то, закончив позирование и одевшись за ширмой, Инга подошла к Старику и сказала:

— Вы самый лучший из преподавателей. Я понимаю, почему студенты вас любят… Они говорят, что вы Мастер с большой буквы… А нельзя мне посмотреть вашу живопись?

— Пожалуйста, в любой момент, — развел руками Старик. — Но вы, наверно, думаете — у меня роскошная мастерская со стеклянной крышей, а моя мастерская — моя квартира.

— Я слышала. У вас «организованный беспорядок прекрасных предметов».

— Точно, — засмеялся Старик, довольный, что Инга его процитировала и тем самым показала, что уже немало знает о нем. — Но, скажу вам, не роскошь, а скромность в быту должна быть нормой жизни.

— Я тоже так считаю, — согласилась Инга. — Чем культурней человек, тем скромнее его быт… Так когда можно к вам приехать? В воскресенье вам удобно?

Живопись Старика не просто понравилась Инге — она рассматривала картины с тихим восхищением, молитвенно сложив руки на груди.

— Потрясающе!.. Волшебно! — шептала она. — Во всем такая тщательная отделка!.. Как на картинах великих мастеров прошлого века… Сейчас все пишут размашисто, широкими мазкам, думают — чем больше краски, тем лучше, а я люблю, когда все выписано аккуратно. По-моему, в такой живописи проявляется любовь к тому, что пишешь, разве не так?

Старик улыбался, кивал:

— Все правильно. Надо отталкиваться от классики, соблюдать традиции. А своя изобразительная манера проявится, ведь одни и те же вещи мы видим по-разному и, изображая их, вносим что-то свое.

— Как я вам завидую, — вздохнула Инга. — Это такое счастье — иметь любимое дело…

— Я вот что думаю, — Старик взял Ингу за руку. — Не надо вам поступать на подготовительные курсы. Вон стоит второй мольберт, приходите в свободное время, у нас будут индивидуальные занятия.

— Хотелось бы, — оживилась Инга, — но со временем туго.

— А вы бросьте позировать студентам, позируйте мне. Я буду платить вам то, что платят в училище. Я ведь не бедный, мои работы постоянно продаются в салонах. Будете и позировать мне, и писать натюрморты под моим руководством. Но… — Старик изобразил напускную строгость, — учтите, когда дело касается работы, я требовательный.

— Зачем вам это нужно?

— Боюсь, что вас в училище украдут, — усмехнулся Старик. — Я заметил, на вас там глазеют все мужчины — и преподаватели, и студенты. Мне сказали, один преподаватель даже скупал у студентов ваши портреты, но потом заметил, что студенты стали делать копии для прибавки к стипендии. Вот ловкачи!.. Ну, так будем работать у меня?

— Будем! — выдохнула Инга.

Первое занятие Старик посвятил рисунку — наглядно показал, как «строить» изображаемое, как делать штриховку… Инга старательно повторяла все его действия. У нее все получалось, как нельзя лучше — сказывалось, что раньше она все же занималась рисованием.

На следующем занятии Старик продемонстрировал Инге деление красок на множество тонов, их «благородные» и «дикие» сочетания. После нескольких уроков Старик понял — у его ученицы незаурядные способности: острый взгляд и «крепкая рука» в рисунке и редкое чувство цвета в живописи.

— Вы прирожденная колористка, и все схватываете на лету, у вас дело пойдет, — уверенно заявил Старик.

И дело, действительно, пошло. Спустя несколько недель Инга уже писала вполне приличные натюрморты, Старик даже стал использовать ее «чувство цвета» в своих работах — доверял ей «подмалевки». За это время Инга несколько раз позировала Старику обнаженной. Он изобразил ее на двух полотнах, и обе картины расцветил фантазией — поместил Ингу в необычную обстановку: на первой картине — в интерьер, где она, обнаженная, лежала в альковных покоях; на второй — в пейзаж с райскими кущами, где Инга гуляла меж деревьев, словно лесная Диана.

В перерывах работы над этим картинами Инга подолгу рассматривала свое изображение и сбивчиво бормотала:

— Потрясающе!.. Волшебно!.. Вы вдохновенный Мастер!..

А чуть позднее, когда они пили чай с вермутом — любимым напитком Старика, вдруг сказала:

— Я так счастлива, что ваша ученица. Вы потрясающий художник. И настоящий мужчина… Четкий, уверенный в себе. Я сразу это поняла, в первые же дни, как появилась в училище…

После этих слов Старик пришел в некоторое замешательство. Он почувствовал, что его затухающие силы вовсе не затухающие, а просто дремлющие, и их вот-вот разбудит Инга. Он стал смотреть на нее не только как на натурщицу, но и как на прекрасную женщину. Инга заметила изменившийся взгляд Старика и как-то сказала ему об этом:

— Мне кажется, вы стали смотреть на меня не только как на ученицу и не только как на модель для работы, — сказала то ли с обидой, то ли подогревая пробуждающиеся силы Старика, и с загадочной улыбкой добавила: — Или я ошибаюсь?

— Я и сам не знаю, — тоже с улыбкой произнес Старик.

Тем не менее, вскоре, почувствовав, что его силы окончательно пробудились, он сказал Инге:

— Вы ведь живете в общежитии, а у меня большая квартира. Переезжайте, занимайте одну из комнат. И работать вместе будем больше, и вообще как-то удобней, чего мучиться в общежитии…

Инга не удивилась этому предложению — была готова к нему.

— Хорошо, — сказала, глядя Старику прямо в глаза.

На следующий день Инга привезла свои вещи и сказала с прямотой женщины, которая способна на решительные поступки:

— Я понимаю, что вы предложили мне быть не только ученицей и натурщицей, но и любовницей.

Старик несколько растерянно пробормотал:

— Не знаю, как получится… Я давно живу один… без женщин.

— Странно. Вы, наверняка, нравитесь женщинам, — недоуменно пожала плечами Инга и, брезгливо кивнув на тахту, сказала: — Но это надо выкинуть. Я не знаю, какие женщины здесь спали.

В тот же день они привезли из магазина новую тахту и сразу же ее «опробовали», после чего Инга выдала Старику комплимент:

— Ты неплохо сохранился для своего возраста.

Через несколько дней она спросила:

— Не возражаешь, если я немного похозяйничаю в твоей захламленной квартире?

— Ради бога, буду только рад, — откликнулся Старик.

Инга заменила рояль на нормальный стол, а коробки — на шкаф с зеркалом. Затем все художественные принадлежности перенесла в одну комнату.

— Под мастерскую хватит и этого пространства, — сказала.

— Ты Золотко! — с восторгом произнес Старик, рассматривая обновленную квартиру.

С каждым днем Старик все больше увлекался Ингой.

— Надо же, несмотря на разницу в возрасте, у нас одинаковый взгляд на искусство и на многое другое, — радовался он, обнимая Ингу. — Ты мое Золотко. Я уже привык к тебе… Но что я хочу сказать? Ты талантлива и надо все силы бросить на живопись. Давай-ка уходи из своего чертежного бюро.

— Надо подумать, — уклончиво ответила Инга. — Что странно, за кульманом я сильно устаю, иногда в глазах прямо рябит от линий, стрелок, цифр, а за мольбертом никогда не устаю, потому что это работа для души, любимая работа. То есть, немного устаю, но это приятная усталость.

К этому времени она уже самостоятельно писала натюрморты — «грамотней и живописней, чем многие студенты», — по словам Старика.

— У тебя, Золотко, уже просматривается своя манера, — говорил он, — а это самое главное в творчестве. Ты не боишься цвета, у тебя порой такие неожиданные сочетания тонов, что я только развожу руками. И все так органично. Ты уже почти состоявшийся художник, мне уже и учить тебя нечему. Остается только радоваться, что живу с тобой.

Старик уже подумывал устроить в училище выставку работ Инги, как вдруг однажды не застал ее дома. На ее мольберте была приколота записка: «Уезжаю в свой город. Все объясню в письме».

Вскоре пришло письмо: «Мой вдохновенный Мастер! Меня разыскал муж. Приехал с сыном на машине и увез меня в наш город. Ради сына я решила сохранить семью. Спасибо тебе за все. Я знаю, мне никогда ни с кем не будет так интересно, как с тобой».

Обратного адреса на конверте не было.

Богатый, везучий, известный

Приятели считают меня сумасшедшим. Иногда я и сам так думаю, ведь вся моя жизнь — сплошные переживания. Я работаю экономистом, но в моей голове не цифры и графики, а сплошные девицы, одна сменяет другую, а чаще соседствуют сразу несколько — целый букет симпатичных таких девчонок. Перед моими глазами постоянно мелькают плечики, коленки, ленточки и бантики, улыбки и ужимки; а в ушах так и слышатся вздохи, верещанье, хихиканье; а душа переполнена девичьими тайнами, капризами, интрижками. И это с детства. Представляете, каково моему сердцу? Сколько ему пришлось выдержать тяжелейших мук?!